в этом своем бескорыстном служении науке и истине; тоже, небось, какой-нибудь идиотский закон всемирного тяготения, от которого всем становится тошно, и нет решительно никакой прибыли для семьи? от которого мес­тные суки так дерут на Луну свои глотки, что по ночам невозможно заснуть?
Б а й б а к о в ( решительно возражая) . Да как вы смеете?! Закон всемирного тяготения открыл великий Ньютон; без этого закона решительно невозможна ни жизнь человечес­кая, ни существование в безвоздушном пространстве лю­бой ничтожной и незаметной пылинки, – будь она разме­ром с планету, или с обыкновенный камень, валяющийся у обочины.
Н и н е л ь Ф р а н ц е в н а (торжествующе). Ага, опять камень! опять всемирные каменные чудеса! да знаешь ли ты, кто после этого для меня твой Ньютон? да он для меня после этого такой же никчемный шут и скиталец, как этот мой свихнувшийся братец! такой же нищий, та­кой же пропащий и ни на что не способный; да знаешь ли после этого, кто для меня ты сам? для меня теперь ты не профессор и не ученый из далекой столицы, а самый что ни на есть последний придурок, верящий сказочкам о всемирных законах!
Б р о н и с л а в а Л ь в о в н а, не зная, что воз­разить Б р и т о у с о в о й, расставляет в стороны руки, пытаясь таким способом защитить от нее А н д ­р е я В и к т о р о в и ч а.
Явление шестое
Калитка открывается, и во двор, держась за руки и влю­блённо глядя один на другого, вбегают О к с а н а с А р к а д и е м.
О к с а н а ( радостно, отцу и тетке). Ах, папа, ах, тетя, вы так сильно кричите, что слышно на том краю улицы; опять ругаетесь из-за какого-нибудь пус­тяка? из-за собаки, или этого папиного увлечения (по­казывает рукой на камни, которые Н и н е л ь Ф р а ­н ц е в н а еще не все успела скинуть на землю) . Сто­ит ли так кричать из-за каких-то несчастных камней? есть, между прочим, дела и поважнее, чем камни; и да­же, тетя, поважнее, чем ваша торговля в рыбном ряду; дело в том (на мгновение делает паузу, пытливо огляды­вая присутствующих) , дело в том, что мы с Аркадием решили немедленно расписаться! да, немедлен­но, и чем немедленнее, тем лучше; может быть, даже се­годня, или в крайнем случае завтра; и не возражайте, тетя, и не возражай, пожалуйста, папа, поскольку дело это решенное, и обжалованию совершенно не подлежит; вот только маму поставим в известность, и сразу же, не откладывая ни на минуту, распишемся!
А р к а д и й (радостно). Да, вот только Антониду Ильиничну поставим в известность, и сразу же, не откладывая ни на минуту, распишемся; возьмем, так сказать, быка за рога! а потом – прости-прощай, маленький городок! от­правимся отсюда пешком, в дальние страны; будем жить на природе, и любить друг друга, как дети!
Н и н е л ь Ф р а н ц е в н а (растерянно). Какого быка, какие рога? что значит жить на природе, и любить друг друга, как дети? что вы такое мелете, глаза бы мои на вас не смотрели?! уж не с этого ли полоумного собирае­тесь вы брать пример? (Показывает на И о с и ф а Ф р а н ц е в и ч а.)
И о с и ф Ф р а н ц е в и ч (радостно, суетясь, подбегая к О к– с а н е с А р к а д и е м) . И правильно, что решили, и давно пора это сделать; не на рынке же вам, в самом деле, торговать после школы селедкой!
Н и н е л ь Ф р а н ц е в н а (угрожающе надвигаясь на брата) . А где же им еще торговать, твоим несчаст­ным и брошенным детям? где же еще торговать твоей нес­частной и брошенной дочери? которую не может содержать ее свихнувшийся и полоумный отец? которая решается в шестнадцать лет на такой непростой шаг, как замужест­во, не видя для себя никаких иных перспектив? на рын­ке, только на рынке; и не просто на рынке, но обязате­льно рядом со мной, в рыбном ряду; уж я свою племянни­цу в обиду не отдам никому; уж мы с Антонидой Ильинич­ной убережем ее от скороспелых и ненужных решений! (Пре­зрительно смотрит на улыбающегося А р к а д и я.) Нам оборванцы в роду не нужны; хватит нам в роду и одного оборванца!
И о с и ф Ф р а н ц е в и ч (патетически ). Ах ты, невежли­вая и агрессивная торговка селедкой!
Н и н е л ь Ф р а н ц е в н а (внезапно успокаиваясь). Да, это уж точно, чего не отнять, того не отнять! хочешь жить – торгуй селедкой на рынке! суетись, работай лок-тями, занимай пораньше с утра место в рыбном ряду; рас­кладывай селедку к селедке, отгоняй огромных прожорли­вых мух, рви глотку на покупателей и товарок; гони пин­ками уличных нахальных воришек, радуйся каждой совер­шенной покупке, упивайся густым селедочным духом, настоянным на звоне медных монеток, а также монеток серебряных, гривен, рубликов, карбованцев, долларов, – веч­ной, пьянящей наваром, манящей тугою мошною, наживе; ра­дуйся тугой заветной мошне, кричи от радости прямо в раскаленный, похожий на рыбий зрачок, небесный зенит; мы своего не упустим; мы в своем праве, мы – гильдия наварщиц и базарных хозяек; мы, – твердо стоящие на земле женщины из рыбных рядов; мы, – законодатели мес­тных бесхитростных нравов, сурово наказывающих любого, кто станет у нас на пути; мы, мы, мы, – одним еловом мы, хозяева жизни из рыбного ряда!
Голос Н и н е л ь Ф р а н ц е в н ы вздымается ввысь, грохоча над городом подобно торжествующей ие­рихонской трубе; гимн ее селедке и вообще рыбной тор­говле подобен чтению высокой поэмы; п р и с у т с т ­в у– ю щ и е совершенно подавлены и повержены ниц этим мощным и торжественным гимном.
Явление седьмое
Из своих дверей, собравшись идти на рынок, выходят А н т о н и д а И л ь и н и ч н а и П о л и н а М а т в е е в н а; в руках у них большие сумки с не­обходимым для торговли товаром; кое-где из щелей этих сумок также видны рыбьи головы и хвосты; последние реплики Н и н е л ь Ф р а н ц е в н ы товарки встречают бурными аплодисментами.
А н т о н и д а И л ь и н и ч н а. Браво, браво, Нинель Францевна, сам себя не похвалишь – никто не похвалит! и то правда – мало говорится хорошего в наш адрес, в адрес торговых базарных женщин, особенно женщин из рыбного ряда; из каких-нибудь других, не таких важных рядов, – к примеру из мясного, или из овощного, – то и дело слышатся похвалы покупателей; и картошка, дес­кать, у них уродилась с голову человека, и свиные хари чуть ли не как живые лежат на прилавке, разве что не моргают, не хрюкают, и не бьют копытом о землю; и толь­ко из нашего, из рыбного ряда, то и дело слышим мы не­довольные возгласы о якобы большом количестве мух, о недостаточном весе, посоле, и даже обмане и обсчете клиентов, который мы, продавцы, якобы допускаем.
И о с и ф Ф р а н ц е в и ч (весело). Конечно, если прев­ращение кильки в селедку считать не обманом, а ежеднев­ной узаконенной операцией, вроде завтрака, ужина, или обеда, то ругают вас, безусловно, напрасно.
О к с а н а (отчаянно) . Мама, ну о чем вы сейчас говорите? ведь вы не об этом должны сейчас говорить, – не о се­ледке, и не о том как ругают женщин из рыбного ряда; потому что, мама, сегодня произошло нечто прекрасное; такое необыкновенное и большое, что ты должна хотя бы на день забыть о своих рыбных проблемах.
А р к а д и й (восторженно и бессмысленно улыбаясь) . Да, хо­тя бы на день, а может быть, и на два дня, и на три, и даже на пять; потому что, Антонида Ильинична, сегод­ня случилось невероятное происшествие; вы просто ахне­те, когда я вам все расскажу.
А н т о н и д а И л ь и н и ч н а (ни на кого не обращая внимания, продолжая развивать начатую ранее тему). И только нас, стойких и закаленных бойцов рыбного ряда вечно попрекают за разного рода грехи и обман, вечно чистят на чем свет стоит;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15