Важным результатом Гомельско-Речицкой операции Белорусского фронта явилось то, что она содействовала успеху соседа – 1-го Украинского фронта, проводившего в этот период большое наступление на киевском направлении. Скованный войсками нашего фронта, противник не смог перебросить в район Киева из Белоруссии ни одной дивизии.
В ходе всей операции мы поддерживали тесную связь с белорусскими партизанами, которые самоотверженно выполняли наши задания. Они взрывали мосты в тылу вражеских войск, разрушали железнодорожные пути, уничтожали склады горючего и боеприпасов, указывали цели для ударов нашей авиации, снабжали нас ценнейшими сведениями о противнике.
Выполнив основную задачу – осуществив прорыв главного оборонительного рубежа противника, войска фронта повели бои за выгодные рубежи, с которых предстояло начать решительное сражение за освобождение всей Белоруссии. Однако подходил момент, когда нужно было уже думать о перерыве в наступательных действиях: войска выдыхались. Впереди же предстояли тяжелые бои, и к ним следовало солидно подготовиться – наладить коммуникации, сократить до минимума время на подвоз боеприпасов, навести разрушенные переправы через крупные реки. Враг, отступая, делал все, чтобы затруднить продвижение наших войск. Гитлеровцы пускали специальные поезда, которые ломали пополам каждую шпалу. Рельсы, насыпи, мосты разрушали взрывчаткой. А вокруг – сплошные болота. Чтобы продвигать технику, требовалось прокладывать гати, вырубать просеки, наводить мосты через многочисленные речки, заболоченные поймы.
С выходом 3, 63 и 11-й армий на Днепр значительно сократилась протяженность фронта на правом крыле. Учитывая это, Ставка решила вывести 11-ю армию в свой резерв.
Меня вызвал к аппарату Сталин. Спросил, нет ли у меня на примете хорошего командарма, который мог бы возглавить армию под Ленинградом. И подчеркнул, что я, по-видимому, понимаю, как это важно. Не задумываясь, я назвал фамилию генерала И.И. Федюнинского. Сталин, поблагодарив меня, приказал немедленно направить Ивана Ивановича самолетом в Москву,
Федюнинского я знал по совместной службе перед войной в Киевском Особом военном округе. Мы там командовали корпусами: он – стрелковым, я – механизированным. Вместе участвовали в полевых поездках и военных играх, отрабатывая вопросы взаимодействия на общем направлении. И в войну мы вступили вместе. Рекомендуя этого безусловно талантливого военачальника, превосходного организатора, мастера вождения войск на ответственный и важный участок фронта, я был уверен, что Иван Иванович именно тот кандидат, который требуется. И в этом я не ошибся.
В декабре войска Белорусского фронта продолжали бои местного значения, улучшая свое исходное положение. На правом крыле 50-я армия И.В. Болдина левым флангом продвинулась к Днепру у Ново-Быхово, основные же ее силы находились на восточном берегу Днепра. Развернутые фронтом на север, они перехватывали междуречье Проня – Днепр и поддерживали связь в районе Чаус с 10-й армией Западного фронта. 3-я армия А.В. Горбатова готовилась к форсированию Днепра с целью захватить плацдарм и овладеть Рогачевом. 48-я армия П.Л. Романенко закреплялась на северном берегу Березины южнее Жлобина, отражая попытки противника сбросить ее войска с плацдарма.
Войска 65-й и 61-й армий продвигались на мозырско-калинковичском направлении. Особого успеха добились части Батова на своем правом фланге: они уже приближались к Паричам.
Наш сосед слева – 1-й Украинский фронт после трех неудачных попыток нанести главный удар с букринского плацдарма южнее Киева наконец отказался от этого и перегруппировал свои силы на плацдарм севернее Киева.
Начавшееся 3 ноября наступление с этого направления увенчалось победой. Столица Украины 6 ноября была освобождена. Развивая успех, войска 1-го Украинского фронта значительно продвинулись на запад, освободив много населенных пунктов, в том числе город Житомир.
Освобождение Киева и широкий размах операции по изгнанию оккупантов с Правобережной Украины были для нас радостным событием.
В связи со значительным продвижением войск нашего фронта мы снова перенесли свой командный пункт под Гомель. Разместились в небольшом поселке из одноэтажных, преимущественно деревянных домиков, сохранившихся в приличном состоянии. Это было редкое явление. Гитлеровцы почти полностью разрушили Гомель. Красавец город был превращен в груды развалин. Враг с какой-то звериной злобой уничтожал все здания и постройки. Во время боев на улицах города наши солдаты выловили множество факельщиков, имевших специальную задачу: поджигать уцелевшие дома.
Не успели мы обосноваться на новом месте – меня вызвал к аппарату Сталин. Он сказал, что у Ватутина неблагополучно, что противник перешел там в наступление и овладел Житомиром.
– Положение становится угрожающим, – сказал Верховный Главнокомандующий. – Если так и дальше пойдет, то гитлеровцы могут ударить и во фланг войскам Белорусского фронта.
В голосе Сталина чувствовались раздражение и тревога. В заключение он приказал мне немедленно выехать в штаб 1-го Украинского фронта в качестве представителя Ставки, разобраться в обстановке на месте и принять все меры к отражению наступления врага.
Собираюсь в дорогу. Приглашаю с собой командующего артиллерией фронта В.И. Казакова, решив никого больше не брать. За меня остается мой заместитель генерал И.Г. Захаркин – опытный боевой генерал, хороший командир и замечательный товарищ. На него я всегда мог положиться, зная, что он не хуже меня будет руководить войсками. Перед самым выездом мне вручили телеграмму с распоряжением Верховного: в случае необходимости немедленно вступить в командование 1-м Украинским франтом, не ожидая дополнительных указаний.
Должен сознаться, что это распоряжение меня смутило. Почему разбор событий на 1-м Украинском фронте поручается мне? Но раздумывать было некогда.
Важно сейчас как можно быстрее ознакомиться с обстановкой и принять решение, не допуская поспешности и соблюдая полную объективность и справедливость. Так я и поступил, прибыв на место.
Штаб фронта располагался западнее Киева – в лесу, в дачном поселке. Ватутин был уже предупрежден о нашем прибытии. Меня он встретил с группой офицеров управления фронта. Вид у него был озабоченный.
Н.Ф. Ватутина я знал давно: в Киевском Особом военном округе он был начальником штаба. Высокообразованный в военном отношении генерал, всегда спокойный и выдержанный.
Как я ни старался, дружеской беседы на первых порах не получилось. А ведь встретились два товарища – командующие соседними фронтами. Я все время пытался подчеркнуть это. Но собеседник говорил каким-то оправдывающимся тоном, превращал разговор в доклад провинившегося подчиненного старшему. В конце концов я вынужден был прямо заявить, что прибыл сюда не с целью расследования, а как сосед, который по-товарищески хочет помочь ему преодолеть общими усилиями те трудности, которые он временно испытывает.
– Давайте же только в таком духе и беседовать, – сказал я.
Ватутин заметно воспрянул духом, натянутость постепенно исчезла. Мы тщательно разобрались в обстановке и ничего страшного не нашли.
Пользуясь пассивностью фронта, противник собрал сильную танковую группу и стал наносить удары то в одном, то в другом месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119