Он и так уже досадовал на себя за то, что выпил два бокала вина вместо того, чтобы ограничиться чашкой кофе.
— Официант, сколько с меня?
Он может оставить машину там, где она стоит. Ближе к площади Бастилии для нее вряд ли отыщется свободное местечко.
Он прошел вдоль решеток площади, затем пересек улицу Па-де-ла-Мюль, повернул направо на бульвар Бомарше и на мгновение засмотрелся на выставленные в витрине трубки. С некоторого времени он стал подумывать о том, чтобы бросить сигареты и начать курить трубку, но опасался выглядеть смешным.
Туристическое агентство располагалось между рестораном и банком. Здесь тоже за эти несколько лет все изменилось. Господин Арман, сын Луи Барийона, придерживался более современных взглядов, чем отец, и при нем переделали фасад и внутренние помещения, которые выглядели теперь светлыми и сверкающими.
В обязанности Эмиля входило с помощью имевшегося на его связке ключа поднимать железную штору и отпирать главную дверь из толстого стекла, которая распахивалась при подходе клиента.
Вскоре появлялись трое служащих, затем мадемуазель Жермена, машинистка, которая неизменно начинала утро с того, что запиралась в туалете.
— Здравствуйте, мсье Жовис.
— Здравствуй, Ремакль.
— Здравствуйте, мсье Жовис.
— Здравствуй, малыш.
Ибо пришедшему последним — звали его Дютуа — было всего семнадцать лет, и рост его не превышал метра шестидесяти.
— Здравствуйте, мсье Жовис.
— Здравствуйте, мсье Кленш.
К этому он обращался со словом «мсье», поскольку Кленшу перевалило за пятьдесят. На самом деле это он должен был бы по старшинству возглавить дирекцию агентства на площади Бастилии.
Господин Арман жестоко обошелся со старым служащим.
— Мне жаль, Кленш, но невозможно, чтобы вы и дальше продолжали принимать важных клиентов.
Что наши клиенты приходят покупать? Что мы им продаем? Отпуска! Иначе говоря — радость. А у вас же — говорю это не для того, чтобы вас обидеть, скорее, мрачное лицо.
Так оно и было. У бедняги Кленша нашли не только опущение желудка, но еще он страдал язвой и, как и бисетрский нотариус, целыми днями только и делал, что глотал пилюли и таблетки.
— Вы займете заднюю комнату и будете обеспечивать связь с центральной конторой.
Фирма «Вуаяж Барийон» существовала уже восемьдесят лет, она была основана дедом господина Армана на бульваре Пуассоньер, где по-прежнему находилась главная контора.
Тогда и речи не было ни о круизах, ни о самолетах, и фирма «Вуаяж Барийон» занималась главным образом тем, что забирала багаж дома и везла его к пункту назначения.
Сегодня же, по словам господина Армана, шесть его агентств в Париже, одно из которых, на Елисейских полях, продавали отпуска, и, вопреки общепринятому мнению, агентство на площади Бастилии не жаловалось на недостаток клиентов.
Две недели в Греции… Круизы по Ближнему Востоку с заходом в Неаполь, Афины, Стамбул, Тель-Авив, Бейрут… Испания, Балеарские острова или на судах класса «люкс» фьорды Норвегии, Нордкап и Шпицберген.
Телефон звонил не умолкая. Несколько аппаратов стояло на стойке, где под толстым стеклом можно было видеть красочные карты.
— На автобусе? Это возможно, но придется делать пересадку в Риме…
Дютуа, подайте мне, пожалуйста, автобусное расписание Рим-Бриндизи…
Минутку. Они ходят два раза в день, один — рано утром, он прибывает в…
Они жонглировали иностранными названиями, временем, цифрами, франками, лирами, песетами, динарами.
Слева, справа Ремакль и Дютуа заполняли бланки, тоже отвечали на телефонные звонки.
— В чем дело, малыш?
— Одна дама спрашивает, правда ли, что Балеарские острова дешевле, чем Сардиния.
— Не всегда. Я сам ей отвечу. Попроси ее подождать минутку.
Жовис был в своей стихии. Он знал наизусть расписания всех рейсов, даты отплытия всех круизных судов. Самая большая нагрузка падала на май, но и сейчас еще оставалось много опоздавших, которые еще не определились, куда бы они хотели отправиться.
— Садитесь, мсье. Через минуту я в вашем распоряжении.
С той стороны стойки стояли кресла из настоящей кожи, два круглых столика со стеклянными крышками, засыпанными буклетами.
Жовис располагал отдельным кабинетом, где принимал важных клиентов.
— Кленш, позвоните, пожалуйста, на бульвар Пуассоньер и узнайте, не осталось ли у них двух палубных кают на «Санта-Кларе».
Их холл редко пустовал. Им было видно, как люди в нерешительности мнутся у витрины, супружеские пары вполголоса совещаются. Как правило, женщина первой направлялась к двери, которая распахивалась перед ней, и тогда она подавала знак мужу, чтобы он начинал говорить.
— Мне бы хотелось узнать, чистые ли в Югославии гостиницы и можно ли там объясняться на французском.
Мимо шли потоки машин. Затем, внезапно, когда загорался красный свет, шоссе пустело, и через него бегом устремлялись пешеходы.
— Да, мсье. Директор агентства вас слушает.
Ему только-только исполнилось тридцать пять лет, а он уже был директором.
Разумеется, не всей фирмы «Вуаяж Барийон», а агентства на площади Бастилии.
Все же он проделал немалый путь со времени своей работы в нотариальной конторе мэтра Депу, который в конце концов умер в возрасте восьмидесяти лет.
— Трое детей, которым еще нет десяти лет? Лично я вам советую поселиться не в палаццо, роскошном отеле, а в семейном пансионе, где хорошо принимают детей. Что до морского побережья, то лучше избегать скалистых берегов.
Он занимался своим делом, чувствовал, что действительно что-то собой представляет, с покровительственной нежностью вспоминал о Бланш оставшейся в их недели в лицее Карла Великого.
Какое ему дело до того, чем занимаются соседи?
— Да, я — директор. Слушаю вас… Я не узнал вашего голоса, мсье Шанлу…
Да, все улажено. Мне удалось поместить вас всех в одном купе, а ваши номера в гостинице расположены дверь в дверь… Когда вам будет угодно… Мне это доставит удовольствие.
Глава 2
Ален прошел в стеклянную дверь чуть раньше половины шестого и, не поздоровавшись с отцом, сел в одно из незанятых кресел. Должно быть, он сделал домашнее задание и подготовился к урокам в лицее, так как уронил рядом с собой на ковер портфель, давно потерявший форму, из-за того что Ален вечно набивал его до отказа.
Занятый разговором по телефону Эмиль Жовис разглядывал сына, и как это часто с ним случалось, у него защемило сердце. Несомненно, Ален был почти красив. Правда, у него было широкое, как у всех Жовисов, лицо, зато он не унаследовал ни смешного маленького носа, ни глаз навыкате. У него были материнские глаза — карие с золотыми блестками — и мягкий, кажущийся безмятежным взгляд.
В парнишке имелось, однако, и что-то загадочное. Он наблюдал за всем, что его окружало, в том числе и за отцом, так что нельзя было понять, что его поражает, что особенно интересует.
Эмиль часто задавался вопросом, каким его видит сын, какого он о нем мнения. Его радовало, что тот видит его в нынешнем ракурсе: деловым, компетентным, быстрым, непринужденным, знающим свое ремесло до кончиков пальцев, переходящим с одного языка на другой, любезным с клиентами, но никогда не заискивающим.
Он проделал немалый путь со времени своей работы в нотариальной конторе мэтра Депу. На протяжении многих лет он почти все свои вечера и часть ночей посвящал учебе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
— Официант, сколько с меня?
Он может оставить машину там, где она стоит. Ближе к площади Бастилии для нее вряд ли отыщется свободное местечко.
Он прошел вдоль решеток площади, затем пересек улицу Па-де-ла-Мюль, повернул направо на бульвар Бомарше и на мгновение засмотрелся на выставленные в витрине трубки. С некоторого времени он стал подумывать о том, чтобы бросить сигареты и начать курить трубку, но опасался выглядеть смешным.
Туристическое агентство располагалось между рестораном и банком. Здесь тоже за эти несколько лет все изменилось. Господин Арман, сын Луи Барийона, придерживался более современных взглядов, чем отец, и при нем переделали фасад и внутренние помещения, которые выглядели теперь светлыми и сверкающими.
В обязанности Эмиля входило с помощью имевшегося на его связке ключа поднимать железную штору и отпирать главную дверь из толстого стекла, которая распахивалась при подходе клиента.
Вскоре появлялись трое служащих, затем мадемуазель Жермена, машинистка, которая неизменно начинала утро с того, что запиралась в туалете.
— Здравствуйте, мсье Жовис.
— Здравствуй, Ремакль.
— Здравствуйте, мсье Жовис.
— Здравствуй, малыш.
Ибо пришедшему последним — звали его Дютуа — было всего семнадцать лет, и рост его не превышал метра шестидесяти.
— Здравствуйте, мсье Жовис.
— Здравствуйте, мсье Кленш.
К этому он обращался со словом «мсье», поскольку Кленшу перевалило за пятьдесят. На самом деле это он должен был бы по старшинству возглавить дирекцию агентства на площади Бастилии.
Господин Арман жестоко обошелся со старым служащим.
— Мне жаль, Кленш, но невозможно, чтобы вы и дальше продолжали принимать важных клиентов.
Что наши клиенты приходят покупать? Что мы им продаем? Отпуска! Иначе говоря — радость. А у вас же — говорю это не для того, чтобы вас обидеть, скорее, мрачное лицо.
Так оно и было. У бедняги Кленша нашли не только опущение желудка, но еще он страдал язвой и, как и бисетрский нотариус, целыми днями только и делал, что глотал пилюли и таблетки.
— Вы займете заднюю комнату и будете обеспечивать связь с центральной конторой.
Фирма «Вуаяж Барийон» существовала уже восемьдесят лет, она была основана дедом господина Армана на бульваре Пуассоньер, где по-прежнему находилась главная контора.
Тогда и речи не было ни о круизах, ни о самолетах, и фирма «Вуаяж Барийон» занималась главным образом тем, что забирала багаж дома и везла его к пункту назначения.
Сегодня же, по словам господина Армана, шесть его агентств в Париже, одно из которых, на Елисейских полях, продавали отпуска, и, вопреки общепринятому мнению, агентство на площади Бастилии не жаловалось на недостаток клиентов.
Две недели в Греции… Круизы по Ближнему Востоку с заходом в Неаполь, Афины, Стамбул, Тель-Авив, Бейрут… Испания, Балеарские острова или на судах класса «люкс» фьорды Норвегии, Нордкап и Шпицберген.
Телефон звонил не умолкая. Несколько аппаратов стояло на стойке, где под толстым стеклом можно было видеть красочные карты.
— На автобусе? Это возможно, но придется делать пересадку в Риме…
Дютуа, подайте мне, пожалуйста, автобусное расписание Рим-Бриндизи…
Минутку. Они ходят два раза в день, один — рано утром, он прибывает в…
Они жонглировали иностранными названиями, временем, цифрами, франками, лирами, песетами, динарами.
Слева, справа Ремакль и Дютуа заполняли бланки, тоже отвечали на телефонные звонки.
— В чем дело, малыш?
— Одна дама спрашивает, правда ли, что Балеарские острова дешевле, чем Сардиния.
— Не всегда. Я сам ей отвечу. Попроси ее подождать минутку.
Жовис был в своей стихии. Он знал наизусть расписания всех рейсов, даты отплытия всех круизных судов. Самая большая нагрузка падала на май, но и сейчас еще оставалось много опоздавших, которые еще не определились, куда бы они хотели отправиться.
— Садитесь, мсье. Через минуту я в вашем распоряжении.
С той стороны стойки стояли кресла из настоящей кожи, два круглых столика со стеклянными крышками, засыпанными буклетами.
Жовис располагал отдельным кабинетом, где принимал важных клиентов.
— Кленш, позвоните, пожалуйста, на бульвар Пуассоньер и узнайте, не осталось ли у них двух палубных кают на «Санта-Кларе».
Их холл редко пустовал. Им было видно, как люди в нерешительности мнутся у витрины, супружеские пары вполголоса совещаются. Как правило, женщина первой направлялась к двери, которая распахивалась перед ней, и тогда она подавала знак мужу, чтобы он начинал говорить.
— Мне бы хотелось узнать, чистые ли в Югославии гостиницы и можно ли там объясняться на французском.
Мимо шли потоки машин. Затем, внезапно, когда загорался красный свет, шоссе пустело, и через него бегом устремлялись пешеходы.
— Да, мсье. Директор агентства вас слушает.
Ему только-только исполнилось тридцать пять лет, а он уже был директором.
Разумеется, не всей фирмы «Вуаяж Барийон», а агентства на площади Бастилии.
Все же он проделал немалый путь со времени своей работы в нотариальной конторе мэтра Депу, который в конце концов умер в возрасте восьмидесяти лет.
— Трое детей, которым еще нет десяти лет? Лично я вам советую поселиться не в палаццо, роскошном отеле, а в семейном пансионе, где хорошо принимают детей. Что до морского побережья, то лучше избегать скалистых берегов.
Он занимался своим делом, чувствовал, что действительно что-то собой представляет, с покровительственной нежностью вспоминал о Бланш оставшейся в их недели в лицее Карла Великого.
Какое ему дело до того, чем занимаются соседи?
— Да, я — директор. Слушаю вас… Я не узнал вашего голоса, мсье Шанлу…
Да, все улажено. Мне удалось поместить вас всех в одном купе, а ваши номера в гостинице расположены дверь в дверь… Когда вам будет угодно… Мне это доставит удовольствие.
Глава 2
Ален прошел в стеклянную дверь чуть раньше половины шестого и, не поздоровавшись с отцом, сел в одно из незанятых кресел. Должно быть, он сделал домашнее задание и подготовился к урокам в лицее, так как уронил рядом с собой на ковер портфель, давно потерявший форму, из-за того что Ален вечно набивал его до отказа.
Занятый разговором по телефону Эмиль Жовис разглядывал сына, и как это часто с ним случалось, у него защемило сердце. Несомненно, Ален был почти красив. Правда, у него было широкое, как у всех Жовисов, лицо, зато он не унаследовал ни смешного маленького носа, ни глаз навыкате. У него были материнские глаза — карие с золотыми блестками — и мягкий, кажущийся безмятежным взгляд.
В парнишке имелось, однако, и что-то загадочное. Он наблюдал за всем, что его окружало, в том числе и за отцом, так что нельзя было понять, что его поражает, что особенно интересует.
Эмиль часто задавался вопросом, каким его видит сын, какого он о нем мнения. Его радовало, что тот видит его в нынешнем ракурсе: деловым, компетентным, быстрым, непринужденным, знающим свое ремесло до кончиков пальцев, переходящим с одного языка на другой, любезным с клиентами, но никогда не заискивающим.
Он проделал немалый путь со времени своей работы в нотариальной конторе мэтра Депу. На протяжении многих лет он почти все свои вечера и часть ночей посвящал учебе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30