Эдуар давно уже раскусил его ребячество.
Они присели за маленький круглый столик.
Эдуар пожирал девушку глазами, но она не обращала на это внимания.
– Твоя сестричка не хочет выходить за меня замуж, – вдруг сказал он Банану.
– Она не права, но это меня не удивляет, – ответил парень. – Мы, мусульмане, считаем, что христианам не хватает святости.
И он засмеялся.
– Я не христианин, – ответил Эдуар.
– А кто же ты тогда?
– Никто! В нашей семье религия не прижилась. Мои дед и бабка – коммунисты, у моей матери не было мужа, и она никогда не задумывалась о существовании Бога. Больше того: она вообще ничего о Нем не знает.
– А вы? – спросила Наджиба. Эдуар задумался.
– Я считаю, что Бог, как смерть: нас это не касается. Пока мы живы, мы разобщены с Ним, а стоит нам умереть, так нас больше нет!
– А если существует загробная жизнь? – спросила студентка.
– В таком случае пусть Он сам разбирается с этой хреновиной, я доверяю Ему.
В мастерской зазвонил телефон. Эдуар не стал удлинять шнур, и всякий раз ему приходилось спускаться вниз. Впрочем, в основном ему звонили клиенты.
– Я отвечу! – сказал Банан, торопливо спускаясь по лестнице.
Эдуар протянул над столом руку Наджибе. Она поняла его жест, но не сразу протянула в ответ свою. Нагнувшись, он поцеловал теплую ладонь; ногти Наджибы были темнее кожи.
– А знаешь, ведь я не лгу: я могу жениться на тебе, – уверенно сказал Эдуар.
– Спасибо, – ответила Наджиба, высвобождая свою руку. – Если бы я не была так привязана к нашим обычаям, к моей нации, я бы обязательно приняла ваше предложение.
Запыхавшись, Банан в три прыжка одолел лестницу.
– Звонит Охальник, – заявил он. – Он раскопал редкую птичку: седьмую модель, тридцать четвертого года, «роудстер», их было выпущено всего несколько штук. Представляешь? Нет, да ты можешь себе представить такое?
– Нужно самим посмотреть, – охладил его порыв Эдуар. – Охальник только и делает, что предлагает редкие модели.
И он спустился, чтобы поговорить с маклером.
Его прозвище Охальник объяснялось тем, что у него были лишь две темы для разговора: автомобили и девицы. Только он умел так цветисто нахваливать и тех и других.
– Привет, парень! Я тебе нарыл такую принцессу! Модель 7В, «Роудстер-34», кузов и крыша цвета «светлая гавана», крылья – «глазированный каштан». Стоит тебе только взглянуть на нее, и у тебя встанет, как у турка. Цилиндр – 1529 кубических сантиметров, 35 лошадиных сил; одна из первых моделей! За рулем такой красотки ты будешь выглядеть что надо, не сомневайся!
– Сколько? – оборвал его Эдуар.
Но Охальник как хороший торговец тачками считал, что время называть цену еще не пришло.
– Подожди, я еще не все сказал! Эта красавица – совершенно свеженькая! Тебе даже ни одной свечи не придется менять. У нее все родное. А если бы ты видел ее кожаную обивку! Светло-бежевая, кофе с молоком, нежная, как девичьи трусики! Да что там трусики – как ножки!
– Сколько? – спросил Эдуар громче, выведенный из себя лирическими отступлениями маклера.
– Сейчас дойдем и до этого, не гони волну, парень! Тебе ведь нужно знать все детали, разве не так? Я, например, впервые сталкиваюсь с этой моделью! А знаешь, почему она выглядит еще целочкой? Хочешь услышать о ее родословной? У нее был один-единственный владелец, Дуду! Повторяю: один-единственный! Представляешь? Ты меня хорошо слышишь? О-дин-е-дин-ствен-ный! Тип, который купил ее, был сыном крупного фабриканта запчастей. По правде говоря, папаша подарил тачку ему на свадьбу, и он отправился на ней в свадебное путешествие в Монте-Карло. С тех пор он не ездил на ней, а только ухаживал. Когда он помер, его старая карга оставила эту машину из чувства ностальгии: сам понимаешь – свадебное путешествие. С нее даже колеса сняли. А затем и старуха сыграла в ящик, поэтому наследнички и расстаются с этой красавицей. Да только они не вчера родились, а зубы у них такие длинные, что они ими могут пол грызть.
Охальник замолчал.
– Ладно, объяви наконец масть! – приказал Эдуар. Маклер вздохнул.
– Они просят пятнадцать лимонов старых франков.
Эдуар молчал. Молчание затягивалось, и в конце концов Охальник не выдержал:
– Что скажешь, парень?
– Я колеблюсь, – ответил Эдуар.
– Вот как?
– Не знаю, что и подумать: или эти люди считают тебя полным дерьмом, или ты считаешь, что я полный идиот. А я не веду никаких дел ни с кретинами, ни с негодяями, так что извини…
И он повесил трубку.
Обернувшись, он заметил присевшего на ступеньку Банана. На его лице читалось глубокое разочарование.
– Не выгорело? – спросил подмастерье.
– Охальник с ума соскочил: он запросил пятнадцать лимонов!
– А разве тачка того не стоит?
– Если я куплю ее за эти бабки, за сколько же я должен буду продать ее?
– Ты прямо швырнул трубку!
– Ты же знаешь, что он обязательно перезвонит!
Действительно, стоило им подняться наверх, как телефон вновь зазвонил: Охальник. Голосок у него был медоточивым, а сам он держался, словно невинный агнец.
– Ты прав, – поспешно сказал он. – Эти сволочи-наследники перегнули палку. Сейчас поеду к ним. За какую цену тебя может заинтересовать эта маленькая принцесса?
– За ее настоящую цену, – проворчал Эдуар. Охальник понял, что настаивать не следует.
– Хочешь расскажу тебе, что со мной приключилось вчера вечером? – начал он, многообещающе хихикая.
– Жду не дождусь, – вздохнул Эдуар, внутренне готовясь выслушать вечную историю о траханье.
– Отправился я в кино «Камео» на порнушку. На подобных сеансах ты высматриваешь одинокую девку, садишься с ней рядом и можешь быть уверен, что дело выгорит, потому что такое кино смотрят только те, кто хочет потрахаться. Я снимаю бабенку, у которой есть за что подержаться, может быть, старовата, но ничего, сойдет. Сразу начинаем лизаться и все такое прочее. А на экране показывают, как Екатерина Великая, русская императрица, пользуется пареньками из своей гвардии. Симпатично.
Перед окончанием фильма мы с мамашей договариваемся отправиться в отель «Примавера». Место не очень уж шикарное, но, чтобы потрахаться, можно обойтись и без кровати с балдахином; приступаем к делу. О закусках я промолчу.
– Спасибо, – сказал Эдуар.
Его иронию Охальник пропустил мимо ушей.
– Я распалился, начался настоящий ураган. В какой-то момент хочу отогнуть ей назад голову, хватаю ее за волосы, и тут произошло такое… – Он натужно рассмеялся. – Ее волосенки остаются у меня в руках! Под париком ее башка была лысой, как коленка.
– Грустная история, – заключил Эдуар и повесил трубку.
Этот рассказ о парике напомнил ему о прическе матери и размышлениях Рашели, какую позу должна принимать при любовных утехах ее дочь. На душе стало мерзко.
Но почему мерзко? По чьей вине? Эдуар не смог бы ответить на этот вопрос. Душа у него болела, казалось, рушатся все надежды, а он бессилен что-либо предпринять.
Спустившись вниз, Наджиба и Банан сказали, что им пора домой.
– Как ты думаешь, удастся заполучить эту красотку? – с мольбой в голосе, совсем по-детски спросил паренек.
– Конечно, – успокоил его Эдуар. – Наверняка Охальник где-то спер ее, и ему не терпится избавиться от тачки. Нам придется потрудиться, чтобы сделать ее неузнаваемой!
Наджиба уже вышла на улицу и дожидалась брата возле мопеда. Проводив Банана до дверей, Эдуар смотрел, как брат и сестра усаживаются на тарахтелку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Они присели за маленький круглый столик.
Эдуар пожирал девушку глазами, но она не обращала на это внимания.
– Твоя сестричка не хочет выходить за меня замуж, – вдруг сказал он Банану.
– Она не права, но это меня не удивляет, – ответил парень. – Мы, мусульмане, считаем, что христианам не хватает святости.
И он засмеялся.
– Я не христианин, – ответил Эдуар.
– А кто же ты тогда?
– Никто! В нашей семье религия не прижилась. Мои дед и бабка – коммунисты, у моей матери не было мужа, и она никогда не задумывалась о существовании Бога. Больше того: она вообще ничего о Нем не знает.
– А вы? – спросила Наджиба. Эдуар задумался.
– Я считаю, что Бог, как смерть: нас это не касается. Пока мы живы, мы разобщены с Ним, а стоит нам умереть, так нас больше нет!
– А если существует загробная жизнь? – спросила студентка.
– В таком случае пусть Он сам разбирается с этой хреновиной, я доверяю Ему.
В мастерской зазвонил телефон. Эдуар не стал удлинять шнур, и всякий раз ему приходилось спускаться вниз. Впрочем, в основном ему звонили клиенты.
– Я отвечу! – сказал Банан, торопливо спускаясь по лестнице.
Эдуар протянул над столом руку Наджибе. Она поняла его жест, но не сразу протянула в ответ свою. Нагнувшись, он поцеловал теплую ладонь; ногти Наджибы были темнее кожи.
– А знаешь, ведь я не лгу: я могу жениться на тебе, – уверенно сказал Эдуар.
– Спасибо, – ответила Наджиба, высвобождая свою руку. – Если бы я не была так привязана к нашим обычаям, к моей нации, я бы обязательно приняла ваше предложение.
Запыхавшись, Банан в три прыжка одолел лестницу.
– Звонит Охальник, – заявил он. – Он раскопал редкую птичку: седьмую модель, тридцать четвертого года, «роудстер», их было выпущено всего несколько штук. Представляешь? Нет, да ты можешь себе представить такое?
– Нужно самим посмотреть, – охладил его порыв Эдуар. – Охальник только и делает, что предлагает редкие модели.
И он спустился, чтобы поговорить с маклером.
Его прозвище Охальник объяснялось тем, что у него были лишь две темы для разговора: автомобили и девицы. Только он умел так цветисто нахваливать и тех и других.
– Привет, парень! Я тебе нарыл такую принцессу! Модель 7В, «Роудстер-34», кузов и крыша цвета «светлая гавана», крылья – «глазированный каштан». Стоит тебе только взглянуть на нее, и у тебя встанет, как у турка. Цилиндр – 1529 кубических сантиметров, 35 лошадиных сил; одна из первых моделей! За рулем такой красотки ты будешь выглядеть что надо, не сомневайся!
– Сколько? – оборвал его Эдуар.
Но Охальник как хороший торговец тачками считал, что время называть цену еще не пришло.
– Подожди, я еще не все сказал! Эта красавица – совершенно свеженькая! Тебе даже ни одной свечи не придется менять. У нее все родное. А если бы ты видел ее кожаную обивку! Светло-бежевая, кофе с молоком, нежная, как девичьи трусики! Да что там трусики – как ножки!
– Сколько? – спросил Эдуар громче, выведенный из себя лирическими отступлениями маклера.
– Сейчас дойдем и до этого, не гони волну, парень! Тебе ведь нужно знать все детали, разве не так? Я, например, впервые сталкиваюсь с этой моделью! А знаешь, почему она выглядит еще целочкой? Хочешь услышать о ее родословной? У нее был один-единственный владелец, Дуду! Повторяю: один-единственный! Представляешь? Ты меня хорошо слышишь? О-дин-е-дин-ствен-ный! Тип, который купил ее, был сыном крупного фабриканта запчастей. По правде говоря, папаша подарил тачку ему на свадьбу, и он отправился на ней в свадебное путешествие в Монте-Карло. С тех пор он не ездил на ней, а только ухаживал. Когда он помер, его старая карга оставила эту машину из чувства ностальгии: сам понимаешь – свадебное путешествие. С нее даже колеса сняли. А затем и старуха сыграла в ящик, поэтому наследнички и расстаются с этой красавицей. Да только они не вчера родились, а зубы у них такие длинные, что они ими могут пол грызть.
Охальник замолчал.
– Ладно, объяви наконец масть! – приказал Эдуар. Маклер вздохнул.
– Они просят пятнадцать лимонов старых франков.
Эдуар молчал. Молчание затягивалось, и в конце концов Охальник не выдержал:
– Что скажешь, парень?
– Я колеблюсь, – ответил Эдуар.
– Вот как?
– Не знаю, что и подумать: или эти люди считают тебя полным дерьмом, или ты считаешь, что я полный идиот. А я не веду никаких дел ни с кретинами, ни с негодяями, так что извини…
И он повесил трубку.
Обернувшись, он заметил присевшего на ступеньку Банана. На его лице читалось глубокое разочарование.
– Не выгорело? – спросил подмастерье.
– Охальник с ума соскочил: он запросил пятнадцать лимонов!
– А разве тачка того не стоит?
– Если я куплю ее за эти бабки, за сколько же я должен буду продать ее?
– Ты прямо швырнул трубку!
– Ты же знаешь, что он обязательно перезвонит!
Действительно, стоило им подняться наверх, как телефон вновь зазвонил: Охальник. Голосок у него был медоточивым, а сам он держался, словно невинный агнец.
– Ты прав, – поспешно сказал он. – Эти сволочи-наследники перегнули палку. Сейчас поеду к ним. За какую цену тебя может заинтересовать эта маленькая принцесса?
– За ее настоящую цену, – проворчал Эдуар. Охальник понял, что настаивать не следует.
– Хочешь расскажу тебе, что со мной приключилось вчера вечером? – начал он, многообещающе хихикая.
– Жду не дождусь, – вздохнул Эдуар, внутренне готовясь выслушать вечную историю о траханье.
– Отправился я в кино «Камео» на порнушку. На подобных сеансах ты высматриваешь одинокую девку, садишься с ней рядом и можешь быть уверен, что дело выгорит, потому что такое кино смотрят только те, кто хочет потрахаться. Я снимаю бабенку, у которой есть за что подержаться, может быть, старовата, но ничего, сойдет. Сразу начинаем лизаться и все такое прочее. А на экране показывают, как Екатерина Великая, русская императрица, пользуется пареньками из своей гвардии. Симпатично.
Перед окончанием фильма мы с мамашей договариваемся отправиться в отель «Примавера». Место не очень уж шикарное, но, чтобы потрахаться, можно обойтись и без кровати с балдахином; приступаем к делу. О закусках я промолчу.
– Спасибо, – сказал Эдуар.
Его иронию Охальник пропустил мимо ушей.
– Я распалился, начался настоящий ураган. В какой-то момент хочу отогнуть ей назад голову, хватаю ее за волосы, и тут произошло такое… – Он натужно рассмеялся. – Ее волосенки остаются у меня в руках! Под париком ее башка была лысой, как коленка.
– Грустная история, – заключил Эдуар и повесил трубку.
Этот рассказ о парике напомнил ему о прическе матери и размышлениях Рашели, какую позу должна принимать при любовных утехах ее дочь. На душе стало мерзко.
Но почему мерзко? По чьей вине? Эдуар не смог бы ответить на этот вопрос. Душа у него болела, казалось, рушатся все надежды, а он бессилен что-либо предпринять.
Спустившись вниз, Наджиба и Банан сказали, что им пора домой.
– Как ты думаешь, удастся заполучить эту красотку? – с мольбой в голосе, совсем по-детски спросил паренек.
– Конечно, – успокоил его Эдуар. – Наверняка Охальник где-то спер ее, и ему не терпится избавиться от тачки. Нам придется потрудиться, чтобы сделать ее неузнаваемой!
Наджиба уже вышла на улицу и дожидалась брата возле мопеда. Проводив Банана до дверей, Эдуар смотрел, как брат и сестра усаживаются на тарахтелку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90