но не думаю, что ты будешь там процветать, если не покоришься.
Серебряная Снежинка кивнула, спрятала руки в рукава и подождала на этот раз разрешения удалиться. Чиновник, с сжатыми губами, словно попробовал какой-то невкусной пищи, махнул рукой, позволяя ей удалиться в повозку. Несколько минут спустя она услышала, как он гневно распекает солдат.
Глава 5
Перед кортежем карет, повозок, лошадей и солдат, многие из которых еще не оправились полностью от столкновения с красными бровями, маячила восточная стена Шаньаня. Она прямой четкой линией тянулась с севера на юг, обозначая территорию Ян и положение солнца в зените. Теперь караван двигался не один, а с тысячами других, забивших улицы столицы. Серебряная Снежинка выглядывала в щель занавеса. Впервые с начала путешествия она была благодарна плотным занавесям своей повозки. Хотя они оставляли ее в полутьме и не пропускали свежий воздух, по крайней мере дочь ее отца не подвергалась взглядам тысяч глаз, когда смотрела — вернее, пыталась смотреть — на окружающие чудеса.
Как Великая Стена возле ее дома — Серебряная Снежинка смирилась с тем, что никогда больше не увидит ее, — стены Шаньаня сложены из кирпича и утрамбованной земли. Но на этом сходство кончалось. Стена на северной границе древняя, в некоторых местах перекрыта насыпями; она напоминает спящего дракона, засыпанного снегом. А стены Шаньаня в сравнении с нею — настоящие императорские драконы, ярко раскрашенные, укрепленные множеством солдат, которые внимательно наблюдают за тремя воротами, разрезающими толстые наклонные стены.
Не успев остановиться. Серебряная Снежинка потянулась к разрезу, который сама сделала в занавеси. Она много слышала о воротах Шаньаня. У каждых ворот три отдельных прохода; в каждый могут одновременно въехать три повозки. Девушке казалось, что даже в своей повозке она ощущает дрожь земли от бесчисленных колес и копыт лошадей. В Шаньяне не тысячи дворов, а десятки тысяч. Серебряная Снежинка не представляла себе, что такое невероятное количество народа может тесниться за мощными городскими укреплениями. В этот час на стенах кричали и стучали рабочие; их голоса доносились с расстояния. Грубый акцент людей, собранных со всех концов Срединного царства, смешивался с хорошо знакомой ей речью.
Когда пальцы девушки коснулись занавеса, женщина, сидевшая за ней, укоризненно кашлянула.
— Прости меня, старшая сестра, — сказала Серебряная Снежинка и склонила голову, изображая смущение и стыд: госпожа Сирень, которая наконец присоединилась к каравану за два дня пути до столицы, оказалась женщиной, которую невозможно было уважать и которой нельзя доверять. Девушка торопливо спрятала руку в рукав, чтобы Сирень не схватила ее мозолистую ладонь и не начала снова читать лекцию о том, насколько Серебряная Снежинка недостойна двора.
По крайней мере она сумела произнести эти слова негромко и искренне, достаточно покорно и скромно. Сирень кивнула быстро и еле заметно. Капюшон, отороченный мехом, так искусно облегал ее лицо, что оно, хоть и немолодое, демонстрировало пышность и красоту, которой, как хорошо понимала Серебряная Снежинка, ей самой не хватает. Брови у женщины были выщипаны и стали тонкими, как крылья мотылька; рот, которым она скупо улыбается, словно откусила гнилой фрукт — полный и яркий, как зимняя слива. Впрочем, улыбка, как у слишком долго пролежавшей сливы, приторно сладкая.
Сирень снова закашлялась, как будто доказывая, что все еще не оправилась от болезни, которая заставила ее покинуть караван в первом же удобном поместье, стерла с лица краску юности и вынуждала стучать зубами самым неподобающим образом. Но даже если бы у нее хватило сил, чтобы взять в руки дочь этого обесчещенного провинциала, госпожа Сирень и не подумала бы бранить девушку, которую Мао Йеншу, трижды достойный главный евнух, поручил ей доставить из варварской хижины в Шаньань. Она только расстраивалась, что не могла учить и воспитывать девушку на всем пути в Шаньань; предки видят, эта девушка нуждается в воспитании; она станет посмешищем среди утонченных и изящных красавиц, которые по праву живут за девятью вратами.
Серебряная Снежинка снова опустила взгляд и сдержала вздох. Она приехала издалека, чтобы взглянуть на великолепные стены Шаньаня; но теперь, кажется, придется жить во дворце и не иметь возможности рассмотреть все подробно, как ей хочется. Больше она не пыталась обменяться взглядами с Ивой. Это слишком опасно для служанки. Когда Серебряная Снежинка впервые была представлена Сирени — с большим количеством поклонов и размахиванием рукавами; происходило это в великолепном поместье крупного чиновника, — госпожа увидела Иву в тени и испугалась. К ужасу самой Серебряной Снежинки, страх женщины оказался искренним.
По крайней мере хоть раз, с новой для себя иронией подумала Серебряная Снежинка, реакция женщины оказалась непритворной. Та отшатнулась, потом прикрыла рот рукой и закашлялась, напоминая, какая она больная. Насколько могла судить девушка, этот кашель был единственным признаком болезни. Впервые услышав его. Серебряная Снежинка допустила ошибку: поклонилась и начала рассказывать, что ее служанка хорошо разбирается в лечебных травах и настойках. Она сказала, что Ива приготовит средство от кашля.
Госпожа Сирень встретила это предложение с большим неудовольствием, и Серебряная Снежинка поняла, что ее сваха принадлежит к числу тех женщин, которые используют болезнь как предлог не делать того, чего они не хотят,
— в данном случае сопровождать Серебряную Снежинку в поездке на юг, в Шаньань. В повозке, запряженной быками! Серебряная Снежинка не обращала внимания на неудобства такого передвижения, жалела только, что не может ехать верхом. Но эту непритязательность госпожа Сирень сочла еще одним ее недостатком: девушка должна была лежать в обмороке, пока ее не усадят в карету, с колесами, обернутыми войлоком, с окнами, завешенными парчой (и скорее всего эта парча была бы дороже и тоньше самых изысканных ее платьев).
Сама Сирень, конечно, и не собиралась совершать трудную поездку на север. Но не могла нарушить приказ старшего евнуха. Очень хорошо. Но она ведь не виновата, что болезнь заставила ее покинуть караван и остаться в роскоши дома магистрата, где ее окружили таким вниманием и заботой, словно она сама великолепная наложница императора, а не придворная третьего-четвертого разряда, которой император за все время улыбнулся раз или два.
Она сердито посмотрела на Иву, а потом выкинула ее не только из числа достойных внимания, но и вообще за пределы человечества. Очень скоро Серебряная Снежинка поняла, что кашель женщины так же фальшив, как ее улыбка; столь же ложны деланные крики ужаса, которыми она отреагировала на мозоли на ладонях девушки или вообще любые другие признаки недостойности высокого положения при дворе.
Нет, конечно, император не удостоит своим вниманием девушку из такого запятнанного семейства, боже, конечно, нет! Особенно такую невоспитанную, не знающую правил поведения, с простой речью, такую уродливую и мужеподобную. Все это Сирень постаралась дать понять Серебряной Снежинке. Хотя Сирень заявляла, что никогда не слушает сплетни служанок и солдат, на самом деле она постоянно подслушивала;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Серебряная Снежинка кивнула, спрятала руки в рукава и подождала на этот раз разрешения удалиться. Чиновник, с сжатыми губами, словно попробовал какой-то невкусной пищи, махнул рукой, позволяя ей удалиться в повозку. Несколько минут спустя она услышала, как он гневно распекает солдат.
Глава 5
Перед кортежем карет, повозок, лошадей и солдат, многие из которых еще не оправились полностью от столкновения с красными бровями, маячила восточная стена Шаньаня. Она прямой четкой линией тянулась с севера на юг, обозначая территорию Ян и положение солнца в зените. Теперь караван двигался не один, а с тысячами других, забивших улицы столицы. Серебряная Снежинка выглядывала в щель занавеса. Впервые с начала путешествия она была благодарна плотным занавесям своей повозки. Хотя они оставляли ее в полутьме и не пропускали свежий воздух, по крайней мере дочь ее отца не подвергалась взглядам тысяч глаз, когда смотрела — вернее, пыталась смотреть — на окружающие чудеса.
Как Великая Стена возле ее дома — Серебряная Снежинка смирилась с тем, что никогда больше не увидит ее, — стены Шаньаня сложены из кирпича и утрамбованной земли. Но на этом сходство кончалось. Стена на северной границе древняя, в некоторых местах перекрыта насыпями; она напоминает спящего дракона, засыпанного снегом. А стены Шаньаня в сравнении с нею — настоящие императорские драконы, ярко раскрашенные, укрепленные множеством солдат, которые внимательно наблюдают за тремя воротами, разрезающими толстые наклонные стены.
Не успев остановиться. Серебряная Снежинка потянулась к разрезу, который сама сделала в занавеси. Она много слышала о воротах Шаньаня. У каждых ворот три отдельных прохода; в каждый могут одновременно въехать три повозки. Девушке казалось, что даже в своей повозке она ощущает дрожь земли от бесчисленных колес и копыт лошадей. В Шаньяне не тысячи дворов, а десятки тысяч. Серебряная Снежинка не представляла себе, что такое невероятное количество народа может тесниться за мощными городскими укреплениями. В этот час на стенах кричали и стучали рабочие; их голоса доносились с расстояния. Грубый акцент людей, собранных со всех концов Срединного царства, смешивался с хорошо знакомой ей речью.
Когда пальцы девушки коснулись занавеса, женщина, сидевшая за ней, укоризненно кашлянула.
— Прости меня, старшая сестра, — сказала Серебряная Снежинка и склонила голову, изображая смущение и стыд: госпожа Сирень, которая наконец присоединилась к каравану за два дня пути до столицы, оказалась женщиной, которую невозможно было уважать и которой нельзя доверять. Девушка торопливо спрятала руку в рукав, чтобы Сирень не схватила ее мозолистую ладонь и не начала снова читать лекцию о том, насколько Серебряная Снежинка недостойна двора.
По крайней мере она сумела произнести эти слова негромко и искренне, достаточно покорно и скромно. Сирень кивнула быстро и еле заметно. Капюшон, отороченный мехом, так искусно облегал ее лицо, что оно, хоть и немолодое, демонстрировало пышность и красоту, которой, как хорошо понимала Серебряная Снежинка, ей самой не хватает. Брови у женщины были выщипаны и стали тонкими, как крылья мотылька; рот, которым она скупо улыбается, словно откусила гнилой фрукт — полный и яркий, как зимняя слива. Впрочем, улыбка, как у слишком долго пролежавшей сливы, приторно сладкая.
Сирень снова закашлялась, как будто доказывая, что все еще не оправилась от болезни, которая заставила ее покинуть караван в первом же удобном поместье, стерла с лица краску юности и вынуждала стучать зубами самым неподобающим образом. Но даже если бы у нее хватило сил, чтобы взять в руки дочь этого обесчещенного провинциала, госпожа Сирень и не подумала бы бранить девушку, которую Мао Йеншу, трижды достойный главный евнух, поручил ей доставить из варварской хижины в Шаньань. Она только расстраивалась, что не могла учить и воспитывать девушку на всем пути в Шаньань; предки видят, эта девушка нуждается в воспитании; она станет посмешищем среди утонченных и изящных красавиц, которые по праву живут за девятью вратами.
Серебряная Снежинка снова опустила взгляд и сдержала вздох. Она приехала издалека, чтобы взглянуть на великолепные стены Шаньаня; но теперь, кажется, придется жить во дворце и не иметь возможности рассмотреть все подробно, как ей хочется. Больше она не пыталась обменяться взглядами с Ивой. Это слишком опасно для служанки. Когда Серебряная Снежинка впервые была представлена Сирени — с большим количеством поклонов и размахиванием рукавами; происходило это в великолепном поместье крупного чиновника, — госпожа увидела Иву в тени и испугалась. К ужасу самой Серебряной Снежинки, страх женщины оказался искренним.
По крайней мере хоть раз, с новой для себя иронией подумала Серебряная Снежинка, реакция женщины оказалась непритворной. Та отшатнулась, потом прикрыла рот рукой и закашлялась, напоминая, какая она больная. Насколько могла судить девушка, этот кашель был единственным признаком болезни. Впервые услышав его. Серебряная Снежинка допустила ошибку: поклонилась и начала рассказывать, что ее служанка хорошо разбирается в лечебных травах и настойках. Она сказала, что Ива приготовит средство от кашля.
Госпожа Сирень встретила это предложение с большим неудовольствием, и Серебряная Снежинка поняла, что ее сваха принадлежит к числу тех женщин, которые используют болезнь как предлог не делать того, чего они не хотят,
— в данном случае сопровождать Серебряную Снежинку в поездке на юг, в Шаньань. В повозке, запряженной быками! Серебряная Снежинка не обращала внимания на неудобства такого передвижения, жалела только, что не может ехать верхом. Но эту непритязательность госпожа Сирень сочла еще одним ее недостатком: девушка должна была лежать в обмороке, пока ее не усадят в карету, с колесами, обернутыми войлоком, с окнами, завешенными парчой (и скорее всего эта парча была бы дороже и тоньше самых изысканных ее платьев).
Сама Сирень, конечно, и не собиралась совершать трудную поездку на север. Но не могла нарушить приказ старшего евнуха. Очень хорошо. Но она ведь не виновата, что болезнь заставила ее покинуть караван и остаться в роскоши дома магистрата, где ее окружили таким вниманием и заботой, словно она сама великолепная наложница императора, а не придворная третьего-четвертого разряда, которой император за все время улыбнулся раз или два.
Она сердито посмотрела на Иву, а потом выкинула ее не только из числа достойных внимания, но и вообще за пределы человечества. Очень скоро Серебряная Снежинка поняла, что кашель женщины так же фальшив, как ее улыбка; столь же ложны деланные крики ужаса, которыми она отреагировала на мозоли на ладонях девушки или вообще любые другие признаки недостойности высокого положения при дворе.
Нет, конечно, император не удостоит своим вниманием девушку из такого запятнанного семейства, боже, конечно, нет! Особенно такую невоспитанную, не знающую правил поведения, с простой речью, такую уродливую и мужеподобную. Все это Сирень постаралась дать понять Серебряной Снежинке. Хотя Сирень заявляла, что никогда не слушает сплетни служанок и солдат, на самом деле она постоянно подслушивала;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70