Единственное, что Пржевальскому оставалось, – это перечитывать отчет о пройденном пути и опись собранных коллекций. Они уже были отправлены с казаком-нарочным в Петербург. В коллекциях, уложенных в девять больших ящиков и войлочный тюк, были шкуры диких верблюдов, двадцати пяти других крупных зверей, пятьсот чучел птиц, две тысячи пресмыкающихся и насекомых.
В июне Пржевальский, угрюмый, осунувшийся, появился в Петербурге. Доктора в один голос сказали, что у него нервное расстройство. Руками, покрытыми следами пятнистой чесотки, он принял новые награды – золотые медали географических обществ Парижа, Берлина и Лондона.
Географы мира высоко оценили труды Пржевальского. Съемки местностей на Нижнем Тариме и Лобноре совершенно по-новому осветили этот край. Карты, составленные по китайским старинным источникам, теперь оказались бесполезными. На многих картах горы Алтынтаг раньше показаны были лишь условно и на три градуса южнее. Великий Охотник определил их истинное положение, измерил высоты Золотого хребта. «Открытие этих гор проливает свет на многие исторические события, потому что дорога из Хотана в Китай в глубокой древности шла на Лобнор, потом этот путь был забыт, вместо него избрали другое направление. Теперь весьма легко объяснить, почему именно здесь был такой путь. Это потому, что под горами скорее можно было найти корм для скота и ключевую воду...» – писал Пржевальский.
А загадка Лобнора? Само озеро на картах помещали гораздо севернее. Некоторые географы утверждали, что подлинный Лобнор высох. Но Лобнор существовал...
Географы считали, что описание быта и нравов лобнорцев, сделанное Пржевальским, является «самой завлекательной и интересной из этнографических картин, нарисованных новейшими путешественниками». Сэр Форсайт, бывший глава британского посольства к Якуб-беку, переводил материалы лобнорского похода Пржевальского на английский язык. В британских журналах печатались статьи, содержащие высокую оценку первой книги Пржевальского «Монголия и страна тангутов».
Известный немецкий ученый Фердинанд Рихтгофен в этом же году выразил сомнение в успехах изучения Лоб-нора; Пржевальский, хмурясь, написал отповедь Рихтгофену. Рихтгофен заявил на весь мир, что Пржевальский, безусловно, гениальный путешественник, Англия ревниво прислушивалась к молве о подвигах русского открывателя.
У ВОРОТ ЛХАСЫ
Разведчик Кишен Синг, он же «А-к», в 1878 году проник в Тибет. Он прошел от Лхасы до Хами, что севернее Цайдама, и с тех пор бродил по великому нагорью. «А-к» разведывал местности, где сходятся рубежи Монголии и Китая, Китая и Бирмы.
Хозяева Кишен Синга считали, что он «сделал больше всех» остальных изыскателей.
Какой-то таинственный «К-п» (Кюнтюп?) пробрался в верхнее течение великой тибетской реки Цангпо (Брахмапутры), в огромную долину, населенную племенем лало. Эта долина, как думали британцы, отделяла Тибет от индийской области Ассам. «К-п» вез с собой короткие бревна с надписями. Он должен был кинуть их в волны Цангпо. На берегах Брахмапутры, в ее нижнем течении, другие наблюдатели следили – не принесут ли волны бревен, брошенных «К-п»?
Так тайные «географы» решали загадку истоков Брахмапутры...
Разве так хотели ее решить Пржевальский и Эклон? Они собирались идти открыто через Тибет к истокам Инда, Брахмапутры, Иравади и Салуэна, в еще не захваченную британцами Бирму, где жило племя красных каренов – переселенцев из Гоби.
Пржевальский хотел взойти на такую точку Гималаев, откуда должен был открыться вид на Индию и Тибет сразу и где с одной стороны виден Ганг, а с другой – Цангпо, неподалеку от которой стоит золоченая Лхаса.
Но хитрый лама Учжень Чжацо из Дарджилинга, обученный Сарат Чандра тибетскому языку, одновременно с «А-к» пошел в Лхасу с вероломными дарами от гималайского монастыря. Старый «изыскатель» добился от лхасских сановников молчаливого согласия на пребывание «ученого гималайца» в Тибете.
Так разведчики в одеждах монахов шли по Тибету, жадно слушая молву о бесстрашном человеке, идущем с севера через пустыни и горы. Тангуты уже давно занесли в Тибет сказку о великом волшебнике, который, творя в пути чудеса, идет, как равный к равному, в чертог далай-ламы! Имя этому волшебнику Хун-рус – русский человек.
Гималайские британцы прекрасно понимали, что любой тайный изыскатель может доставить в Калькутту в лучшем случае только наброски будущих карт. Кто из переодетых соглядатаев будет в силах раскрыть и показать человечеству целый мир, как это сделал Пржевальский? Одно время британцы клялись в «Гималайском журнале», что они отправляют в Тибет научную экспедицию, но вскоре выяснилось, что речь снова шла всего только о дарджилингских переодетых соглядатаях.
«За исключением Ладака, где с недавнего времени пребывает английский комиссар, в собственно Тибет из-за Гималаев не решаются проникнуть даже одинокие ученые, и калькуттские власти принуждены прибегнуть к тайной посылке пундитов, чтобы получить хотя бы кое-какие сведения о недоступном соседе...» – писал Пржевальский в одном из своих докладов.
Напрасно он так страдал в Кульдже и Зайсане, узнав о хвастливых уверениях английской печати насчет какой-то британской научной экспедиции в Тибет.
...Солнце отражалось в огромном медном тазу. Нянька Макарьевна подкладывала дров под таган. Густая розовая пенка вздувалась над клокочущей поверхностью. Засучив рукава, сосредоточенно поглядывая в таз, Пржевальский мешал горячее варенье и с улыбкой привычного сластены пробовал его.
Макарьевна приготовляла в Отрадном подарки для далай-ламы. Сласти, сигары и почему-то запас сушеной трески закупались в Смоленске.
Макарьевна разлила отличное земляничное варенье по банкам, пересмотрела сигары, попробовала наливки и вполне осталась довольна своими заготовками.
В феврале 1879 года Пржевальский выехал из Петербурга на Оренбург, Омск, Семипалатинск и Зайсан. Один вид Зайсана, где Пржевальский так долго лечился от проклятой чесотки и разгулявшихся нервов, приводил его в неистовство.
Он ворчал, что сборы слишком затянулись. На этот раз в поход вместе с ним шли из старых соратников Эклон и Дондок Иринчинов, новичками были ботаник Всеволод Роборовский, препаратор Коломейцев из Зайсана, казаки Никифор Егоров, Михаил Румянцев, Михей Урусов, проводник-уйгур из Кульджи Абдул Басид Юсупов. Всего их было четырнадцать человек.
Во время этого похода были открыты, для широкого мира дикая лошадь Пржевальского, по-киргизски зверь кертаг – животное, представляющее промежуточную форму между ослом и лошадью. Это был настоящий подарок дарвинистам. Дикая лошадь водилась только в серой глуши джунгарской пустыни.
Путешественники достигли берегов солоноватого озера Улюнгур, где водились пресноводные рыбы, описали его и реку Урунгу, впадавшую в озеро. За Улюнгуром начиналась безводная степь, бедная растениями и животными. Рогатый жаворонок, ворон, саксаульная сойка – вот почти все птицы Джунгарии. Только тринадцать видов крупных животных было встречено в этих бесплодных равнинах, поросших эфедрой и саксаулом. Верблюд и лошадь водились в диком состоянии так же, как и куланы.
Тучи песка и пыли часто закрывали солнце. В Джунгарской пустыне бури обычно начинались с утра или с полудня, а к вечеру облака песка, которые носились в воздухе, ложились на землю, и к закату солнца степные дали делались вновь голубыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31