.. При мне тут не очень пикнут.
– Они не словесно, ваше высокородие.
– Как - не словесно?!
– Объявили голодовку, ваше высокородие.
– Бунт! - закричал Бурнашев. - И там бунтовали, - махнул он рукой на запад, - и здесь! Пороть их! Кнутами!
Потом поостыл, подумал: "А вдруг от голодовки они помрут. Не простит государь за это!" Послал он в тюрьму посыльного.
– Ну как?
– Голодают, ваше высокородие.
Через день.
– Ну как?
– Голодают.
Пришлось отступить Бурнашеву.
– Хворые, хворые, а всё же сила в злодеях есть, - пробурчал Бурнашев. Приказал он выполнить все требования декабристов. Даже начальника тюрьмы заменил.
СУХИНОВ
– Шевелись! Шевелись! - монотонно командовал офицер.
Пятеро смертников рыли себе могилу. Уходят лопаты в промёрзший грунт. Всё глубже и глубже яма.
Рядом с могилой врыли столбы.
– Ваше превосходительство, всё готово, - доложил офицер генералу.
Подвели обречённых к столбам. Генерал поднял руку, скомандовал:
– Пли!
Взвился дымок из солдатских ружей. Рухнули вниз казнённые.
Декабрист поручик Иван Сухинов был схвачен позднее других.
Невзлюбило тюремное начальство Сухинова. Погнало в Сибирь пешком. Семь тысяч вёрст прошагал в кандалах Сухинов. Шёл год шесть месяцев и одиннадцать дней.
Попал он на ту же нерчинскую каторгу, правда отдельно от всех других - на Зерентуйский рудник.
Пробыл Сухинов здесь месяц, второй. Присмотрелся. Освоился. Появился у Сухинова план. Решил он взбунтовать Зерентуйский рудник. Встать во главе восстания. Поднять всю округу. Явиться в Читинский острог. Тут в Читинском остроге в то время находилось большинство декабристов. Сухинов мечтал организовать целую армию из заключённых. Он собирался освободить не только друзей-декабристов, но и всех тех, кто томился по разным сибирским каторгам.
Заключённые в Зерентуйске поддержали Сухинова. Стали сообща готовиться.
– Пули нужны, пули, - говорил Сухинов.
Стали заговорщики в лесу тайно лить пули и делать патроны.
– Первым делом бери цейхгауз[5], - наставлял Сухинов.
Ходили каторжники вокруг цейхгауза, смотрели, с какой стороны лучше на склад напасть.
Восстание назначили на май, на весну. Всё выше и выше над лесом солнце. Всё ближе и ближе момент восстания.
И вдруг заговор Сухинова был раскрыт.
Страшная участь постигла его участников. Шесть человек, в том числе и Сухинов, были приговорены к смертной казни. Остальных нещадно били плетьми и кнутами.
Сухинова перед казнью хотели клеймить - поставить на лице раскалённым железом тюремные знаки. Для офицера такое наказание было страшнее смерти.
Узнал Сухинов.
– Не радоваться палачам!
Когда тюремщики пришли за ним в камеру, Сухинова не было уже в живых. Он сам распрощался с жизнью.
ШЕСТНАДЦАТЬ АЛЕКСАНДРОВ
Александр Бестужев, Александр Муравьёв, Александр Якубович, Александр Одоевский, Александр Поджио, брат Иосифа Поджио, моряк Александр Беляев и десять ещё Александров. Всего шестнадцать. Вот их сколько среди декабристов.
Каждый год в конце лета тюремное начальство разрешало для всех Александров устраивать общие именины. Торжественно, весело проходил этот день.
Макар Макаров - солдат из новеньких - нёс охрану, ходил вдоль тюремной стены. Знает он, что веселятся сейчас заключённые. Сквозь окна дружный несётся смех.
Ходит солдат, рассуждает. "Ишь смеются. Каторжные, а веселятся, ишь!"
Потом кто-то запел. Басом таким, что Макаров вздрогнул. "Не хуже, чем наш Гаврила", - прикинул солдат. Был у них на деревне певец Гаврила. Голос имел такой, что минуту его послушаешь - неделю в ушах звенит.
Затем кто-то читал стихи. Кто-то играл на скрипке. Снова пели. На этот раз хором:
Эй, вы, сени, мои сени,
Сени новые мои...
"Ишь веселятся..." - опять о своём Макаров.
И вдруг сквозь песню солдату послышался звон цепей.
Замер Макаров.
"Никак, кандалы сбивают, - пронеслось в голове у солдата. Прислушался. - Так и есть - сбивают! Вона железа стук".
Представил себе Макаров - вырвутся каторжане сейчас наружу. Их много. А он один. И ружьё одно!
Сильнее, сильнее кандальный стук.
Бросился Макаров к унтер-офицеру Кукушкину. Вышел Кукушкин из караульного помещения. Прислушался. Верно. Так и есть - кандалы сбивают.
– За мной! - закричал Кукушкин. Бросился к камере.
Однако за дверь не рванул. Приложился вначале к замочной скважине. Глянул, расправился. Повернулся затем к Макарову и съездил солдата по шее.
– Дубина, - сказал и ушёл.
Постоял в изумлении новичок. А потом и сам приложился к двери. Глянул, не верит своим глазам - в танце, в мазурке кружатся узники. Мазурка - азартный танец. Нелегко в кандалах танцевать мазурку. Бьют по дощатому полу кандальные цепи. Дребезжат и трясутся рамы.
Глазеет обалдело на декабристов Макар Макаров: "Ишь напридумали. Каторжные, а веселятся. Ишь!"
"СВИДЕТЕЛЬСТВОВАЛ"
Разрешили декабристам получать книги. Выделил комендант тюрьмы молодого офицера. Поручил ему следить за тем, какие книги будут присылать заключённым. Нет ли среди них недозволенных.
– Читай, да внимательно, - наставлял комендант.
Обрадовался молодой офицер: "Повезло. Буду себе полёживать, буду себе почитывать".
И вот стали поступать к декабристам книги.
Полёживает офицер, почитывает. Прочитает, пишет на первом листе "Читал", расписывается и отдаёт декабристам.
За первой партией книг поступила в Сибирь вторая, затем третья, четвёртая, пятая. Всё больше и больше приходит книг. Привозят десятками, сотнями. Тащат их в комнату к офицеру. Завалили книги углы, поднялись от пола до самого потолка. С ужасом смотрит молодой офицер на эти печатные горы. А книги идут и идут.
Присылают их в пачках, в мешках, в деревянных ящиках. Разные книги сюда приходят: по астрономии, по геологии, по географии, по биологии, по философии, по математике...
А тут пришёл обоз из пяти саней.
– Что такое? - кричит офицер.
– Книги.
– Какие книги?!
Отвечают:
– Медицинская библиотека.
А в этой библиотеке четыре тысячи разных книг.
– Боже! - вырвалось у офицера.
Где же книги ему читать? Листать едва успевает. Сидит за столом от зари до зари. Уже не пишет на книгах "Читал", помечает "Свидетельствовал".
А тут повалили иностранные книги. На французском, английском, турецком, испанском, арабском - на пятнадцати языках.
Совсем ошалел бедняга. Уже и не может понять, какую книгу с какого конца листать. Словарями обложился со всех сторон. Словарей не хватает. Сторон не хватает.
А главное, как разобраться, как уследить, какая книга из них запретная.
– По названиям определяй, по названиям, - советует комендант.
Взял комендант рядом лежащую книгу, прочитал: "Опыт археологических исследований".
– Вот видишь, - сказал офицеру. - Археология. Тут ничего нет запретного. Значит, давай.
Потянулся за другой книгой. Попалась иностранная, с картинками. На картинках жуки и бабочки. "История насекомых", - перевёл комендант название книги.
– Тут тоже нет ничего опасного, - объясняет комендант. - Тоже смело её давай. А вот если попадётся, - комендант кашлянул, - про государя-императора и недоброе, так не давай. Понял?
– Понял, - сказал офицер.
Ушёл комендант.
Открыл молодой офицер книгу "Опыт археологических исследований", пометил на ней "Свидетельствовал", расписался, хотел положить в сторону, однако заинтересовался, открыл страницу, прочёл первые строчки и ахнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
– Они не словесно, ваше высокородие.
– Как - не словесно?!
– Объявили голодовку, ваше высокородие.
– Бунт! - закричал Бурнашев. - И там бунтовали, - махнул он рукой на запад, - и здесь! Пороть их! Кнутами!
Потом поостыл, подумал: "А вдруг от голодовки они помрут. Не простит государь за это!" Послал он в тюрьму посыльного.
– Ну как?
– Голодают, ваше высокородие.
Через день.
– Ну как?
– Голодают.
Пришлось отступить Бурнашеву.
– Хворые, хворые, а всё же сила в злодеях есть, - пробурчал Бурнашев. Приказал он выполнить все требования декабристов. Даже начальника тюрьмы заменил.
СУХИНОВ
– Шевелись! Шевелись! - монотонно командовал офицер.
Пятеро смертников рыли себе могилу. Уходят лопаты в промёрзший грунт. Всё глубже и глубже яма.
Рядом с могилой врыли столбы.
– Ваше превосходительство, всё готово, - доложил офицер генералу.
Подвели обречённых к столбам. Генерал поднял руку, скомандовал:
– Пли!
Взвился дымок из солдатских ружей. Рухнули вниз казнённые.
Декабрист поручик Иван Сухинов был схвачен позднее других.
Невзлюбило тюремное начальство Сухинова. Погнало в Сибирь пешком. Семь тысяч вёрст прошагал в кандалах Сухинов. Шёл год шесть месяцев и одиннадцать дней.
Попал он на ту же нерчинскую каторгу, правда отдельно от всех других - на Зерентуйский рудник.
Пробыл Сухинов здесь месяц, второй. Присмотрелся. Освоился. Появился у Сухинова план. Решил он взбунтовать Зерентуйский рудник. Встать во главе восстания. Поднять всю округу. Явиться в Читинский острог. Тут в Читинском остроге в то время находилось большинство декабристов. Сухинов мечтал организовать целую армию из заключённых. Он собирался освободить не только друзей-декабристов, но и всех тех, кто томился по разным сибирским каторгам.
Заключённые в Зерентуйске поддержали Сухинова. Стали сообща готовиться.
– Пули нужны, пули, - говорил Сухинов.
Стали заговорщики в лесу тайно лить пули и делать патроны.
– Первым делом бери цейхгауз[5], - наставлял Сухинов.
Ходили каторжники вокруг цейхгауза, смотрели, с какой стороны лучше на склад напасть.
Восстание назначили на май, на весну. Всё выше и выше над лесом солнце. Всё ближе и ближе момент восстания.
И вдруг заговор Сухинова был раскрыт.
Страшная участь постигла его участников. Шесть человек, в том числе и Сухинов, были приговорены к смертной казни. Остальных нещадно били плетьми и кнутами.
Сухинова перед казнью хотели клеймить - поставить на лице раскалённым железом тюремные знаки. Для офицера такое наказание было страшнее смерти.
Узнал Сухинов.
– Не радоваться палачам!
Когда тюремщики пришли за ним в камеру, Сухинова не было уже в живых. Он сам распрощался с жизнью.
ШЕСТНАДЦАТЬ АЛЕКСАНДРОВ
Александр Бестужев, Александр Муравьёв, Александр Якубович, Александр Одоевский, Александр Поджио, брат Иосифа Поджио, моряк Александр Беляев и десять ещё Александров. Всего шестнадцать. Вот их сколько среди декабристов.
Каждый год в конце лета тюремное начальство разрешало для всех Александров устраивать общие именины. Торжественно, весело проходил этот день.
Макар Макаров - солдат из новеньких - нёс охрану, ходил вдоль тюремной стены. Знает он, что веселятся сейчас заключённые. Сквозь окна дружный несётся смех.
Ходит солдат, рассуждает. "Ишь смеются. Каторжные, а веселятся, ишь!"
Потом кто-то запел. Басом таким, что Макаров вздрогнул. "Не хуже, чем наш Гаврила", - прикинул солдат. Был у них на деревне певец Гаврила. Голос имел такой, что минуту его послушаешь - неделю в ушах звенит.
Затем кто-то читал стихи. Кто-то играл на скрипке. Снова пели. На этот раз хором:
Эй, вы, сени, мои сени,
Сени новые мои...
"Ишь веселятся..." - опять о своём Макаров.
И вдруг сквозь песню солдату послышался звон цепей.
Замер Макаров.
"Никак, кандалы сбивают, - пронеслось в голове у солдата. Прислушался. - Так и есть - сбивают! Вона железа стук".
Представил себе Макаров - вырвутся каторжане сейчас наружу. Их много. А он один. И ружьё одно!
Сильнее, сильнее кандальный стук.
Бросился Макаров к унтер-офицеру Кукушкину. Вышел Кукушкин из караульного помещения. Прислушался. Верно. Так и есть - кандалы сбивают.
– За мной! - закричал Кукушкин. Бросился к камере.
Однако за дверь не рванул. Приложился вначале к замочной скважине. Глянул, расправился. Повернулся затем к Макарову и съездил солдата по шее.
– Дубина, - сказал и ушёл.
Постоял в изумлении новичок. А потом и сам приложился к двери. Глянул, не верит своим глазам - в танце, в мазурке кружатся узники. Мазурка - азартный танец. Нелегко в кандалах танцевать мазурку. Бьют по дощатому полу кандальные цепи. Дребезжат и трясутся рамы.
Глазеет обалдело на декабристов Макар Макаров: "Ишь напридумали. Каторжные, а веселятся. Ишь!"
"СВИДЕТЕЛЬСТВОВАЛ"
Разрешили декабристам получать книги. Выделил комендант тюрьмы молодого офицера. Поручил ему следить за тем, какие книги будут присылать заключённым. Нет ли среди них недозволенных.
– Читай, да внимательно, - наставлял комендант.
Обрадовался молодой офицер: "Повезло. Буду себе полёживать, буду себе почитывать".
И вот стали поступать к декабристам книги.
Полёживает офицер, почитывает. Прочитает, пишет на первом листе "Читал", расписывается и отдаёт декабристам.
За первой партией книг поступила в Сибирь вторая, затем третья, четвёртая, пятая. Всё больше и больше приходит книг. Привозят десятками, сотнями. Тащат их в комнату к офицеру. Завалили книги углы, поднялись от пола до самого потолка. С ужасом смотрит молодой офицер на эти печатные горы. А книги идут и идут.
Присылают их в пачках, в мешках, в деревянных ящиках. Разные книги сюда приходят: по астрономии, по геологии, по географии, по биологии, по философии, по математике...
А тут пришёл обоз из пяти саней.
– Что такое? - кричит офицер.
– Книги.
– Какие книги?!
Отвечают:
– Медицинская библиотека.
А в этой библиотеке четыре тысячи разных книг.
– Боже! - вырвалось у офицера.
Где же книги ему читать? Листать едва успевает. Сидит за столом от зари до зари. Уже не пишет на книгах "Читал", помечает "Свидетельствовал".
А тут повалили иностранные книги. На французском, английском, турецком, испанском, арабском - на пятнадцати языках.
Совсем ошалел бедняга. Уже и не может понять, какую книгу с какого конца листать. Словарями обложился со всех сторон. Словарей не хватает. Сторон не хватает.
А главное, как разобраться, как уследить, какая книга из них запретная.
– По названиям определяй, по названиям, - советует комендант.
Взял комендант рядом лежащую книгу, прочитал: "Опыт археологических исследований".
– Вот видишь, - сказал офицеру. - Археология. Тут ничего нет запретного. Значит, давай.
Потянулся за другой книгой. Попалась иностранная, с картинками. На картинках жуки и бабочки. "История насекомых", - перевёл комендант название книги.
– Тут тоже нет ничего опасного, - объясняет комендант. - Тоже смело её давай. А вот если попадётся, - комендант кашлянул, - про государя-императора и недоброе, так не давай. Понял?
– Понял, - сказал офицер.
Ушёл комендант.
Открыл молодой офицер книгу "Опыт археологических исследований", пометил на ней "Свидетельствовал", расписался, хотел положить в сторону, однако заинтересовался, открыл страницу, прочёл первые строчки и ахнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36