Когда они
дошли до нужной опушки, уже рассвело, и Картер с сожалением попрощался со
своими друзьями. Младший лейтенант, с кем Картер познакомился, когда тот был
еще котенком, изъявил желание сопровождать его и дальше, но старый генерал
ему запретил: сей суровый патриарх важно заметил, что его долг - оставаться
со своим племенем и со своей армией. Так что Картер в одиночестве отправился
через золотые поля, что тянулись таинственным шлейфом вдоль ивовых берегов
реки, а коты повернули назад в лес.
Путешественник прекрасно знал сады, что простерлись между лесом и
Серенарианским морем, и он весело шагал по-над поющей рекой Укранос, что
бежала, точно следуя его маршрутом. Солнце вставало все выше над лесами и
полянами, и в его лучах сочнее становились цвета тысяч бутонов, звездами
сияющих на каждом пригорке и в каждой лощине. Весь этот край был словно
объят дымкой благодати, ибо солнечного света и тепла здесь в избытке и нет
более иного места, где бы так звонко пели птицы и жужжали пчелы, отчего
люди, оказавшись в этих местах, мнят себя в сказочном мире и чувствуют, как
их души переполняет столь великая радость и удивление, что потом они не в
силах об этом и вспомнить.
К полудню Картер дошел до яшмовых террас Кирана, что сбегают к речному
берегу и на которых высится тот храм приятства, куда один раз в году
прибывает из своих дальних владений на сумеречном море царь Илск-Вад в
золотом паланкине, чтобы вознести хвалу богу Украноса, услаждавшего его
пением в юности, когда тот жил в домике на берегу реки. Весь из яшмы сложен
и самый храм, и его стены, дворики и семь башен со шпилями занимают площадь
в один акр, и его алтарь, куда через скрытые каналы впадает река, и бог тихо
поет там ночами. Многократно руна, освещая своим сиянием эти дворики,
террасы и шпили, слышит странную музыку, но что это за музыка - то ли песнь
бога, то ли гимны таинственных жрецов, никто, кроме царя Илек-Вада, сказать
не может, ибо лишь он входил в тот храм и воочию видел тех жрецов. А в этот
дремотный час резная хрупкая храмина была безмолвна, и Картер, идя под
лучами зачарованного солнца, слышал лишь невнятное бормотание великой реки и
гомон птиц и пчел.
Весь день пилигрим брел среди благоуханных лугов, в благодатной тени
пологих прибрежных холмов, чьи склоны испещрены мирными соломенными крышами
и святилищами дружелюбных богов, идолов, вырезанных из яшмы или
хризоберилла. Иногда он приближался к самой воде и посвистывал резвящимся в
кристально чистом Украносе радужным рыбкам, а в иные минуты останавливался
посреди шепчущих зарослей тростника и глядел на бескрайний темный лес на
противоположном берегу, чьи деревья вплотную подступали к быстрым водам
реки. В прошлых снах он видел диковинных топочущих буйпотов, что робко
выходили из леса к реке на водопой, но теперь он не заметил ни одного. То и
дело он останавливался понаблюдать за хищной рыбой, которая приманивала
поближе к воде птичку-рыбака, дразня ее своими поблескивающими на солнце
чешуйчатыми боками, и хватала несчастную за клюв огромными сильными губами в
тот самый момент, когда крылатый рыбак отважно кидался на нее сверху.
Ближе к вечеру он взошел на поросший травой пригорок и увидал впереди
пылающие в закатном солнце тысячи позолоченных шпилей Трана. Невообразимо
высокие алебастровые стены этого поразительного города поднимались к высокой
вершине и были вырублены из цельного куска - какими инструментами, не дано
узнать никому, ибо эти стены древнее человеческой памяти. И как бы высоки ни
были эти стены, с сотнями ворот и двумя сотнями сторожевых башенок,
внутренние городские башни, белоснежные под золотыми шпилями, были еще выше,
так что наблюдатели, стоящие на равнине за городом, могут видеть, как они
устремляются в небесную высь, иногда являя взору свою громаду незамутненной,
иногда подернутой сверху клочьями облаков и тумана, а иногда заволоченной
низко стелющимся дымом, когда их шпили дивно сияют над клубящимися
испарениями. А там, где ворота Трана открываются на реку, расположены
огромные мраморные причалы с изукрашенными галеонами из душистого кедра и
каламандра, которые качаются на натянутых якорных цепях, а чудные бородатые
моряки, сидят на бочках или тюках, покрытых иероглифам дальних стран. А
дальше, за городскими стенами, раскинулась сельская местность, где крошечные
белые домики дремлют меж холмов, и узкие проселки со множеством каменных
мостиков причудливо вьются меж ручьев и рек.
И вот по этому зеленому краю шел под вечер Картер и увидел, что от реки
на чудесные золотые шпили Трана надвигаются сумерки. Уже темнело, когда он
подошел к южным воротам и там был остановлен часовым в красном камзоле,
которому пришлось рассказать три невероятных сна, дабы доказать, что он -
сновидец, вполне достойный вступить на таинственные улицы Трана и посетить
его базары, где продают всевозможные товары с изукрашенных галеонов. И вот
он вошел в этот невероятный город, пройдя сквозь стену столь толстую, что
городские ворота показались туннелем, а потом устремил свои стопы вдоль
извилистых улочек, глубоко стиснутых теснящимися и тянущимися к небесам
башнями. Из зарешеченных и обрамленных балконами окон струился свет, и звуки
лютни и свирелей чуть слышно неслись из внутренних двориков, где журчали
мраморные фонтаны. Картер знал дорогу, и сразу двинулся по темным проулкам к
реке, где в старой приморской таверне он нашел капитанов и матросов, которых
встречал в тысячах прошлых снов. Там он оплатил свой проезд до Селефаиса на
большом зеленом галеоне, и в той же таверне он остановился на ночлег,
почтительно потолковав с тамошним старожилом-котом, который, лежа перед
огромным очагом, сонно моргал и грезил о старых войнах и позабытых богах.
Утром Картер взошел на борт галеона, державшего курс на Селефаис, и сел
на корме; тут отдали концы и долгое плавание к Серенарианскому морю
началось. На протяжении многих лиг берега напоминали транские, Картер то и
дело видел удивительные храмы на вершинах холмов справа или сонную
прибрежную деревушку с островерхими крышами, крытыми красной черепицей, и
сушившимися на солнце сетями. Ни на мгновение не забывая о цели своего
поиска. Картер дотошно расспрашивал моряков о чужеземцах, которых те
встречали в тавернах Селефаиса, выпытывая у них имена и привычки диковинных
людей с длинными узкими глазами, длинными мочками, тонкими носами и
торчащими подбородками, которые приплывали на темных кораблях с севера и
меняли оникс на яшмовые блоки, золотую проволоку и красных певчих птичек из
Селефаиса. Об этих купцах матросы могли рассказать немного - лишь то, что
они были неразговорчивы и вызывали у всех благоговейный ужас.
Их страна, лежащая очень далеко за морями, прозывалась Инкуанок, и
очень немногие решались туда отправиться, ибо эта был холодный сумеречный
край, который, как говорили, лежал неподалеку от хмурого Ленга; впрочем, в
той стороне, где, видимо, находится Ленг, высятся непроходимые горы, так что
трудно было сказать, то ли и вправду существует это мрачное плато с жуткими
каменными поселками и ужасным монастырем, то ли слухи о них лишь плод
страха, который посещает малодушных ночью, когда ужасные пики мрачной грядой
теснятся против яркой луны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
дошли до нужной опушки, уже рассвело, и Картер с сожалением попрощался со
своими друзьями. Младший лейтенант, с кем Картер познакомился, когда тот был
еще котенком, изъявил желание сопровождать его и дальше, но старый генерал
ему запретил: сей суровый патриарх важно заметил, что его долг - оставаться
со своим племенем и со своей армией. Так что Картер в одиночестве отправился
через золотые поля, что тянулись таинственным шлейфом вдоль ивовых берегов
реки, а коты повернули назад в лес.
Путешественник прекрасно знал сады, что простерлись между лесом и
Серенарианским морем, и он весело шагал по-над поющей рекой Укранос, что
бежала, точно следуя его маршрутом. Солнце вставало все выше над лесами и
полянами, и в его лучах сочнее становились цвета тысяч бутонов, звездами
сияющих на каждом пригорке и в каждой лощине. Весь этот край был словно
объят дымкой благодати, ибо солнечного света и тепла здесь в избытке и нет
более иного места, где бы так звонко пели птицы и жужжали пчелы, отчего
люди, оказавшись в этих местах, мнят себя в сказочном мире и чувствуют, как
их души переполняет столь великая радость и удивление, что потом они не в
силах об этом и вспомнить.
К полудню Картер дошел до яшмовых террас Кирана, что сбегают к речному
берегу и на которых высится тот храм приятства, куда один раз в году
прибывает из своих дальних владений на сумеречном море царь Илск-Вад в
золотом паланкине, чтобы вознести хвалу богу Украноса, услаждавшего его
пением в юности, когда тот жил в домике на берегу реки. Весь из яшмы сложен
и самый храм, и его стены, дворики и семь башен со шпилями занимают площадь
в один акр, и его алтарь, куда через скрытые каналы впадает река, и бог тихо
поет там ночами. Многократно руна, освещая своим сиянием эти дворики,
террасы и шпили, слышит странную музыку, но что это за музыка - то ли песнь
бога, то ли гимны таинственных жрецов, никто, кроме царя Илек-Вада, сказать
не может, ибо лишь он входил в тот храм и воочию видел тех жрецов. А в этот
дремотный час резная хрупкая храмина была безмолвна, и Картер, идя под
лучами зачарованного солнца, слышал лишь невнятное бормотание великой реки и
гомон птиц и пчел.
Весь день пилигрим брел среди благоуханных лугов, в благодатной тени
пологих прибрежных холмов, чьи склоны испещрены мирными соломенными крышами
и святилищами дружелюбных богов, идолов, вырезанных из яшмы или
хризоберилла. Иногда он приближался к самой воде и посвистывал резвящимся в
кристально чистом Украносе радужным рыбкам, а в иные минуты останавливался
посреди шепчущих зарослей тростника и глядел на бескрайний темный лес на
противоположном берегу, чьи деревья вплотную подступали к быстрым водам
реки. В прошлых снах он видел диковинных топочущих буйпотов, что робко
выходили из леса к реке на водопой, но теперь он не заметил ни одного. То и
дело он останавливался понаблюдать за хищной рыбой, которая приманивала
поближе к воде птичку-рыбака, дразня ее своими поблескивающими на солнце
чешуйчатыми боками, и хватала несчастную за клюв огромными сильными губами в
тот самый момент, когда крылатый рыбак отважно кидался на нее сверху.
Ближе к вечеру он взошел на поросший травой пригорок и увидал впереди
пылающие в закатном солнце тысячи позолоченных шпилей Трана. Невообразимо
высокие алебастровые стены этого поразительного города поднимались к высокой
вершине и были вырублены из цельного куска - какими инструментами, не дано
узнать никому, ибо эти стены древнее человеческой памяти. И как бы высоки ни
были эти стены, с сотнями ворот и двумя сотнями сторожевых башенок,
внутренние городские башни, белоснежные под золотыми шпилями, были еще выше,
так что наблюдатели, стоящие на равнине за городом, могут видеть, как они
устремляются в небесную высь, иногда являя взору свою громаду незамутненной,
иногда подернутой сверху клочьями облаков и тумана, а иногда заволоченной
низко стелющимся дымом, когда их шпили дивно сияют над клубящимися
испарениями. А там, где ворота Трана открываются на реку, расположены
огромные мраморные причалы с изукрашенными галеонами из душистого кедра и
каламандра, которые качаются на натянутых якорных цепях, а чудные бородатые
моряки, сидят на бочках или тюках, покрытых иероглифам дальних стран. А
дальше, за городскими стенами, раскинулась сельская местность, где крошечные
белые домики дремлют меж холмов, и узкие проселки со множеством каменных
мостиков причудливо вьются меж ручьев и рек.
И вот по этому зеленому краю шел под вечер Картер и увидел, что от реки
на чудесные золотые шпили Трана надвигаются сумерки. Уже темнело, когда он
подошел к южным воротам и там был остановлен часовым в красном камзоле,
которому пришлось рассказать три невероятных сна, дабы доказать, что он -
сновидец, вполне достойный вступить на таинственные улицы Трана и посетить
его базары, где продают всевозможные товары с изукрашенных галеонов. И вот
он вошел в этот невероятный город, пройдя сквозь стену столь толстую, что
городские ворота показались туннелем, а потом устремил свои стопы вдоль
извилистых улочек, глубоко стиснутых теснящимися и тянущимися к небесам
башнями. Из зарешеченных и обрамленных балконами окон струился свет, и звуки
лютни и свирелей чуть слышно неслись из внутренних двориков, где журчали
мраморные фонтаны. Картер знал дорогу, и сразу двинулся по темным проулкам к
реке, где в старой приморской таверне он нашел капитанов и матросов, которых
встречал в тысячах прошлых снов. Там он оплатил свой проезд до Селефаиса на
большом зеленом галеоне, и в той же таверне он остановился на ночлег,
почтительно потолковав с тамошним старожилом-котом, который, лежа перед
огромным очагом, сонно моргал и грезил о старых войнах и позабытых богах.
Утром Картер взошел на борт галеона, державшего курс на Селефаис, и сел
на корме; тут отдали концы и долгое плавание к Серенарианскому морю
началось. На протяжении многих лиг берега напоминали транские, Картер то и
дело видел удивительные храмы на вершинах холмов справа или сонную
прибрежную деревушку с островерхими крышами, крытыми красной черепицей, и
сушившимися на солнце сетями. Ни на мгновение не забывая о цели своего
поиска. Картер дотошно расспрашивал моряков о чужеземцах, которых те
встречали в тавернах Селефаиса, выпытывая у них имена и привычки диковинных
людей с длинными узкими глазами, длинными мочками, тонкими носами и
торчащими подбородками, которые приплывали на темных кораблях с севера и
меняли оникс на яшмовые блоки, золотую проволоку и красных певчих птичек из
Селефаиса. Об этих купцах матросы могли рассказать немного - лишь то, что
они были неразговорчивы и вызывали у всех благоговейный ужас.
Их страна, лежащая очень далеко за морями, прозывалась Инкуанок, и
очень немногие решались туда отправиться, ибо эта был холодный сумеречный
край, который, как говорили, лежал неподалеку от хмурого Ленга; впрочем, в
той стороне, где, видимо, находится Ленг, высятся непроходимые горы, так что
трудно было сказать, то ли и вправду существует это мрачное плато с жуткими
каменными поселками и ужасным монастырем, то ли слухи о них лишь плод
страха, который посещает малодушных ночью, когда ужасные пики мрачной грядой
теснятся против яркой луны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36