–– Это что же, Борис Николаевич должен через весь самолет бегать в общественный туалет?!
Руководитель компании оказался находчивым человеком и с ходу предложил оригинальный вариант -– рядом с кроватью поставить персональный биотуалет для президента. "За занавесочкой", -– добавил про себя я.
После провалившегося проекта реконструкции мы с Бородиным съездили на завод в Швейцарию, где делают салоны для президентов, шейхов, королей и просто состоятельных клиентов. Продемонстрированные образцы салонов понравились, и мы пригнали на этот завод ИЛ-96. Внутри он был абсолютно пустым. По эскизам сына русского художника Ильи Сергеевича Глазунова -– Ивана -– швейцарцы сделали изумительный интерьер. В новом самолете можно было работать и жить не менее комфортно, чем в Кремле. Теперь появились душевые кабины для президента и персонала, две спальни, зал для совещаний на 12 человек, просторные кресла для сопровождающих. В ту пору мы планировали визит в Австралию и радовались, что полетим на другой континент без бытовых неудобств. Сопровождающие нас врачи тоже ликовали -– наконец-то появилось место для сложного, громоздкого медицинского оборудования.
Комфорт в полете был не основной причиной наших стараний. Внешний вид и внутреннее убранство самолета -– это одна из составляющих престижа президента России.
...Но тогда, в Америке, мы разместились в горбачевском ИЛ-62. Самые важные члены делегации рассаживались в салоне первого класса. Он вмещал восемь персон.
Президентские апартаменты тоже выглядели скромно: тесная раздевалочка, умывальник, унитаз, коридор с двумя узкими, как в поезде, кроватями и откидным столиком. Был и общий салон, в котором вдоль стен опять же стояли узкие диваны -– на них иногда кто-нибудь спал во время дальних перелетов.
Обычно до взлета мы все, словно по команде, переодевались в спортивные костюмы. Часто сопровождающие президента члены делегации не умещались в первом салоне, и шефу протокола -– Владимиру Шевченко предстояло определить, кому покинуть первый салон и перейти на менее удобное и престижное место.
У меня с Виктором Илюшиным места были постоянными -– мы сидели напротив друг друга. Перед глазами маячила кнопка "вызова", она была между нами. Если Борис Николаевич хотел с кем-нибудь из нас переговорить, сразу загорался сигнал. Потом установили такую же кнопку рядом с креслом врача. К тому моменту с нами уже постоянно летала целая бригада докторов.
Но где бы и как бы кто ни рассаживался, особого дискомфорта не ощущал. Кормили всех одинаково -– сытно и вкусно. Стюардессы предлагали спиртное. У Ельцина, как и полагалось по инструкции, даже в самолете еда была особой -– ее готовили личные повара из "президентских", тщательно проверенных продуктов.
Спустя некоторое время после взлета шеф вызывал меня и спрашивал:
–– Кто там у нас в салоне?
Я начинал перечислять.
–– Кого позовем сюда, ко мне?
И вот мы вдвоем обсуждали, кого же пригласить. Принцип отбора был предельно простым -– кто чаще всех летал, того звали. Если нас сопровождал Козырев, значит, звали Козырева. Если Сосковец был, то его обязательно приглашали. По канонам безопасности в одном самолете или вертолете не должны летать вместе президент и премьер. Поэтому Виктора Черномырдина в нашей самолетной компании никогда не было. А вообще-то постоянный круг включал Илюшина, Грачева, Бородина, Барсукова и обязательно шефа протокола Шевченко.
Порой места всем не хватало за одним столом, и мы накрывали второй. За едой обсуждали поездку и практически никогда не критиковали Бориса Николаевича. С нами всегда сидела и Наина Иосифовна. В первые поездки Ельцин ее старался не брать, но потом, когда начались проблемы со здоровьем, мы все были заинтересованы, чтобы с президентом кто-то постоянно находился рядом. Мало ли что с ним ночью случится. Хотя в последнее время он любил проводить время в одиночестве. Вызовет официанта, прикажет что-то принести и сидит молча, в задумчивости.
В Америке ничего из ряда вон выходящего не произошло, поэтому все присутствующие за столом дружно поздравляли Бориса Николаевича с очередной дипломатической победой, от комплиментов он млел. Ельцин давно заметил, что льстивые дифирамбы мне не нравились. Когда мы оставались вдвоем, он постарчески ворчал:
–– Я же знаю, как вы меня ненавидите. Никогда хорошего слова от вас не услышишь, одна критика.
Но критика утопала в потоке похвал. Андрей Козырев произносил свой фирменный тост, дипломатично называя Наину Иосифовну "секретным оружием президента". Она своим обаянием располагала жен других президентов. Наина умела вести себя безукоризненно. Я поражался ее способности находить общий язык с совершенно незнакомыми людьми. Жены высокопоставленных людей, как правило, достаточно простые милые женщины. И если они видят, что к ним относятся по-доброму, без зазнайства, протокольная чопорность исчезает мгновенно.
Борис Николаевич тоже произносил тост за команду, за тех людей, которые ему помогали, писали бумаги, охраняли...
Видимо, Ельцин чувствовал, что с ним происходит что-то неладное. Он был то чересчур возбужден, то беспричинно подавлен. Поэтому мы долго не засиживались, да и выпили совсем немного. Все устали, хотелось спать.
Когда шеф лег в своей комнатке, к нам подошла Наина Иосифовна и предложила перейти в общий салон, где обедали. Со столов уже убрали, и можно было прилечь, вытянув ноги на узких диванах. С моим ростом и комплекцией почти невозможно отдохнуть в кресле. Сергей Медведев, пресс-секретарь президента, хоть и длинный, а виртуозно складывался на сиденье. Остальные тоже за считанные минуты засыпали в смешных позах, только животы двигались, да щеки, словно жабры, раздувались. Если же я спал в кресле, то всегда задевал Илюшина ногами. Никак нас судьба не разводила, даже в самолете.
Приглашение жены президента я принял с удовольствием -– улегся на диване, накрывшись пледом и положив под голову пару миниатюрных подушек. Заснул моментально.
Вдруг сквозь сон слышу панический шепот Наины Иосифовны:
–– Александр Васильевич, Александр Васильевич...
Я вскочил. Наина со святым простодушием говорит:
–– Борис Николаевич встал, наверное, в туалет хотел... Но упал, описался и лежит без движения. Может, у него инфаркт?
Врачей из-за щекотливости ситуации она еще не будила, сразу прибежала ко мне. В бригаде медиков были собраны практически все необходимые специалисты: реаниматор, терапевт, невропатолог, нейрохирург, медсестры, и я крикнул Наине:
–– Бегом к врачам!
А сам вошел в комнату президента. Он лежал на полу неподвижно, с бледным, безжизненным лицом. Попытался его поднять. Но в расслабленном состоянии сто десять килограммов веса Бориса Николаевича показались мне тонной. Тогда я приподнял его, обхватил под мышки и подлез снизу. Упираясь ногами в пол, вместе с телом заполз на кровать.
Когда пришли врачи, президент лежал на кровати в нормальном виде. Начали работать. Была глубокая ночь. В иллюминаторы не видно ни зги, под ногами океан. Через три часа у нас запланирована встреча в Шенноне.
Доктора колдовали над Ельциным в сумасшедшем темпе -– капельницы, уколы, искусственное дыхание. Наина Иосифовна металась по салону, причитая:
–– Все, у него инфаркт, у него инфаркт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80