Давно это было. И теперь уже никто меня так не зовет…
Комаров отозвался:
«Кто вы?»
«Не так быстро».
«Как вы узнали обо мне?»
«Не так быстро».
«Чего вы хотите?»
«Личной встречи».
«Зачем?»
«Это в ваших интересах».
«Кто вы?» — опять спросил Комаров.
Вот зануда, подумала я. Хотя нет: Комаров напуган. Он пытается узнать, как я на него вышла. Я решила его успокоить:
«Я не причиню вам вреда. Мне нужно только поговорить».
«Как вы меня нашли?»
«Расскажу при встрече».
«Встречи не будет».
«Александр Петрович, я думаю, ваши файлы смогут заинтересовать кого-нибудь еще. Например…»
«Вы угрожаете?»
« Размы шляю ».
«Файлы ничего не доказывают».
«Они доказывают многое».
Комаров сдаваться не хотел:
«Мне нужно подумать».
«Думайте, — разрешила я. — Но недолго».
8
Комаров отозвался на следующее утро.
Он назначил встречу на восемь вечера справа от входа в метро «Спортивная». Комаров коротко описал свою одежду.
День прошел в каком-то тумане. Даже огромное задание от Спозаранника не вызвало у меня никакой реакции: он просил подробную, с начала года, справку по самоубийствам студентов.
Я рассеянно его выслушала, машинально записывая по пунктам, что ему требуется.
Эта встреча с Комаровым. Уж очень она была похожа на сцену из плохого фильма про шпионов. Мне захотелось отменить встречу, рассказать все кому-нибудь — Обнорскому, Повзло, Соболину.
Не рассказала. Вышла на улицу, добрела до Катькиного садика, опустилась на скамейку. Рядом сидела парочка студентов. Он что-то страстно говорил ей, она слушала, чуть наморщив ясный лоб.
«Не верит, — машинально подумала я. — И правильно. Так ему и надо…»
Я решительно потушила сигарету и заторопилась в агентство: я отсутствовала почти сорок минут. Марина Борисовна этого не одобряла.
В четверть восьмого я вышла из агентства, на Невском села в маршрутку.
Я подошла к спуску в подземный переход, мгновение помедлила и заставила себя спуститься вниз. Повернула налево, ко входу в метро. Встала справа от прозрачных дверей. На моих часах было ровно восемь вечера.
Через двери проходили редкие пассажиры. В будни «Спортивная» была немноголюдна. Кто-то мне говорил, что во время матчей на «Петровском» ее вообще закрывают: от греха.
Я почувствовала, что кто-то тронул меня за руку, подняла глаза от гранитных плиток пола.
9
Александр Петрович Комаров не выглядел на свои двадцать восемь. Никакого костюма. Слаксы, рубашка, пестрый галстук и просторный пиджак. Комаров, вопреки моим ожиданиям, не выглядел ни испуганным, ни подавленным.
— Вы, — Русалка? — спросил он. Его голос мне понравился.
— Да, — я чуть улыбнулась. — Привет, Batman.
— Пойдемте.
— Куда?
— Вы хотели поговорить?
— Да, но…
— Разговаривать в подземном переходе не совсем удобно, — голос Комарова стал язвительным.
Я не могла с ним не согласиться. Комаров взял меня под руку:
— Здесь недалеко есть неплохой бар.
С Большого проспекта мы свернули на какую-то боковую улицу и зашли в полутемный просторный зал. Комаров заказал пиво и чипсы. Сел напротив меня.
Я молчала. Вроде бы я добилась, чего хотела. И теперь не знала, что с этим счастьем делать. Комаров заговорил первым:
— Меня зовут Саша.
— Знаю.
— А вас?
— Анна.
— Как вы меня нашли?
— Всего я рассказать не смогу, — ответила я как можно тверже.
— По крайней мере, где я допустил ошибку? — из голоса Комарова пропала ирония. Он просил.
— Сбой в одном из почтовых ящиков. Копия послания попала ко мне.
— Итак, что вы хотите знать?
— Что такое «Белая стрела»?
Комаров молчал. Я уже приготовилась к тому, что он встанет и уйдет.
Но он заговорил. Сначала неуверенно, потом быстрее. Я слушала внимательно и не перебивала. В кармане моего плаща работал диктофон, я надеялась только, что звук «пропишется» хорошо, что пленки хватит на весь разговор.
Через сорок минут мы вышли из бара, Комаров зашагал в сторону «Петроградской», а я повернула к « Юбилейному».
10
Кассету с рассказом Комарова я стала слушать, как только вернулась домой. Не было слышно практически ничего. Надо было взять у Спозаранника его сверхчувствительный диктофон или прикреплять на одежду микрофон. Я расстроилась, Потом решила по памяти — пока не забыла — записать все, что рассказал Комаров.
Комаров начал свой рассказ «от яйца», как в романах Диккенса: родился я…
Детский сад. Школа, последние два года — в одном из первых в городе усиленных натематических классов. Прямая дорога на экономический факультет университета. Но Саша пошел в Военмех. Первые четыре года — обычная жизнь. Перед началом восьмой сессии его пригласили для беседы двое мужчин. Осторожно порасспрашивали о житье-бытье, об интересах, о военной кафедре… Таких встреч было еще четыре. Всякий раз собеседники начинали издалека. Только на последней встрече один из них спросил:
— Вы бы хотели работать в Комитете?
Саша попросил время подумать. Потом все же согласился.
Когда учиться Саше оставалось всего несколько месяцев, случился путч. Его «знакомые» куда-то запропали.
Комаров защитил диплом, по распределению попал в «почтовый ящик». И тут о нем вспомнили. Он стал работать в ФАПСИ — в инженерно-техническом отделе.
Он работал в ФАПСИ уже четвертый год, получил звание старшего лейтенанта, когда его завербовали в «Белую стрелу». К Комарову пришел немолодой мужчина — около шестидесяти, — представился как Виктор Палыч и показал компромат.
(На мой взгляд, компромат этот был и не компромат вовсе, а так — сплошная ерунда. А может быть, Комаров рассказал мне не всю правду.)
Итак, за полгода до встречи с отставным полковником случилась с Сашей одна история. Жена уехала к родителям. А он не утерпел, захотел экзотику попробовать. И пригласил к себе двух барышень. Чтобы они эту самую экзотику организовали. Но барышни оказались не простыми штучками: они Саше в шампанское сыпанули клофелину и квартиру обнесли. Это полбеды. Главное — удостоверение с собой прихватили.
Саша проспался, обнаружил пропажу и кинулся звонить приятелю в Федеральную службу охраны: помоги! по гроб жизни обязан буду!.. Удостоверение и барышень нашли к вечеру. С ними Саша разобрался сам. «По команде» или в милицию о казусе заявлять не стал.
Вот эту-то историю Саше и предъявили. Виктор Палыч объяснил, что может случиться, если о потерянном удостоверении узнают начальники Саши, а о барышнях — жена.
Саша сломался. Отставной полковник был удивлен, как быстро это случилось.
И завертелась двойная жизнь Саши Комарова: между ФАПСИ и «Белой стрелой». Правда, в организации многого не требовали, а деньги платили исправно. Раз в неделю или чаще Саша пересылал в «Белую стрелу» отчеты по громким — резонансным — делам и случаям, обзоры по кримобстановке в Питере.
Один из таких отчетов и попал в электронную почту агентства.
Прежде чем мы расстались, я потребовала — зачем, этого я себе объяснить сейчас уже не могла, — чтобы Комаров организовал мне встречу с этим отставным полковником Виктором Палычем. Или с кем-нибудь еще.
Я задумалась: почему Комаров не удивился и не испугался этого требования? Похоже, он знал: этим наш разговор и должен был закончиться.
Он сказал, что позвонит дня через два, может — три. Я предупредила, что на четвертый день найду его сама или…
Оставалось только ждать.
1 2 3 4 5 6 7
Комаров отозвался:
«Кто вы?»
«Не так быстро».
«Как вы узнали обо мне?»
«Не так быстро».
«Чего вы хотите?»
«Личной встречи».
«Зачем?»
«Это в ваших интересах».
«Кто вы?» — опять спросил Комаров.
Вот зануда, подумала я. Хотя нет: Комаров напуган. Он пытается узнать, как я на него вышла. Я решила его успокоить:
«Я не причиню вам вреда. Мне нужно только поговорить».
«Как вы меня нашли?»
«Расскажу при встрече».
«Встречи не будет».
«Александр Петрович, я думаю, ваши файлы смогут заинтересовать кого-нибудь еще. Например…»
«Вы угрожаете?»
« Размы шляю ».
«Файлы ничего не доказывают».
«Они доказывают многое».
Комаров сдаваться не хотел:
«Мне нужно подумать».
«Думайте, — разрешила я. — Но недолго».
8
Комаров отозвался на следующее утро.
Он назначил встречу на восемь вечера справа от входа в метро «Спортивная». Комаров коротко описал свою одежду.
День прошел в каком-то тумане. Даже огромное задание от Спозаранника не вызвало у меня никакой реакции: он просил подробную, с начала года, справку по самоубийствам студентов.
Я рассеянно его выслушала, машинально записывая по пунктам, что ему требуется.
Эта встреча с Комаровым. Уж очень она была похожа на сцену из плохого фильма про шпионов. Мне захотелось отменить встречу, рассказать все кому-нибудь — Обнорскому, Повзло, Соболину.
Не рассказала. Вышла на улицу, добрела до Катькиного садика, опустилась на скамейку. Рядом сидела парочка студентов. Он что-то страстно говорил ей, она слушала, чуть наморщив ясный лоб.
«Не верит, — машинально подумала я. — И правильно. Так ему и надо…»
Я решительно потушила сигарету и заторопилась в агентство: я отсутствовала почти сорок минут. Марина Борисовна этого не одобряла.
В четверть восьмого я вышла из агентства, на Невском села в маршрутку.
Я подошла к спуску в подземный переход, мгновение помедлила и заставила себя спуститься вниз. Повернула налево, ко входу в метро. Встала справа от прозрачных дверей. На моих часах было ровно восемь вечера.
Через двери проходили редкие пассажиры. В будни «Спортивная» была немноголюдна. Кто-то мне говорил, что во время матчей на «Петровском» ее вообще закрывают: от греха.
Я почувствовала, что кто-то тронул меня за руку, подняла глаза от гранитных плиток пола.
9
Александр Петрович Комаров не выглядел на свои двадцать восемь. Никакого костюма. Слаксы, рубашка, пестрый галстук и просторный пиджак. Комаров, вопреки моим ожиданиям, не выглядел ни испуганным, ни подавленным.
— Вы, — Русалка? — спросил он. Его голос мне понравился.
— Да, — я чуть улыбнулась. — Привет, Batman.
— Пойдемте.
— Куда?
— Вы хотели поговорить?
— Да, но…
— Разговаривать в подземном переходе не совсем удобно, — голос Комарова стал язвительным.
Я не могла с ним не согласиться. Комаров взял меня под руку:
— Здесь недалеко есть неплохой бар.
С Большого проспекта мы свернули на какую-то боковую улицу и зашли в полутемный просторный зал. Комаров заказал пиво и чипсы. Сел напротив меня.
Я молчала. Вроде бы я добилась, чего хотела. И теперь не знала, что с этим счастьем делать. Комаров заговорил первым:
— Меня зовут Саша.
— Знаю.
— А вас?
— Анна.
— Как вы меня нашли?
— Всего я рассказать не смогу, — ответила я как можно тверже.
— По крайней мере, где я допустил ошибку? — из голоса Комарова пропала ирония. Он просил.
— Сбой в одном из почтовых ящиков. Копия послания попала ко мне.
— Итак, что вы хотите знать?
— Что такое «Белая стрела»?
Комаров молчал. Я уже приготовилась к тому, что он встанет и уйдет.
Но он заговорил. Сначала неуверенно, потом быстрее. Я слушала внимательно и не перебивала. В кармане моего плаща работал диктофон, я надеялась только, что звук «пропишется» хорошо, что пленки хватит на весь разговор.
Через сорок минут мы вышли из бара, Комаров зашагал в сторону «Петроградской», а я повернула к « Юбилейному».
10
Кассету с рассказом Комарова я стала слушать, как только вернулась домой. Не было слышно практически ничего. Надо было взять у Спозаранника его сверхчувствительный диктофон или прикреплять на одежду микрофон. Я расстроилась, Потом решила по памяти — пока не забыла — записать все, что рассказал Комаров.
Комаров начал свой рассказ «от яйца», как в романах Диккенса: родился я…
Детский сад. Школа, последние два года — в одном из первых в городе усиленных натематических классов. Прямая дорога на экономический факультет университета. Но Саша пошел в Военмех. Первые четыре года — обычная жизнь. Перед началом восьмой сессии его пригласили для беседы двое мужчин. Осторожно порасспрашивали о житье-бытье, об интересах, о военной кафедре… Таких встреч было еще четыре. Всякий раз собеседники начинали издалека. Только на последней встрече один из них спросил:
— Вы бы хотели работать в Комитете?
Саша попросил время подумать. Потом все же согласился.
Когда учиться Саше оставалось всего несколько месяцев, случился путч. Его «знакомые» куда-то запропали.
Комаров защитил диплом, по распределению попал в «почтовый ящик». И тут о нем вспомнили. Он стал работать в ФАПСИ — в инженерно-техническом отделе.
Он работал в ФАПСИ уже четвертый год, получил звание старшего лейтенанта, когда его завербовали в «Белую стрелу». К Комарову пришел немолодой мужчина — около шестидесяти, — представился как Виктор Палыч и показал компромат.
(На мой взгляд, компромат этот был и не компромат вовсе, а так — сплошная ерунда. А может быть, Комаров рассказал мне не всю правду.)
Итак, за полгода до встречи с отставным полковником случилась с Сашей одна история. Жена уехала к родителям. А он не утерпел, захотел экзотику попробовать. И пригласил к себе двух барышень. Чтобы они эту самую экзотику организовали. Но барышни оказались не простыми штучками: они Саше в шампанское сыпанули клофелину и квартиру обнесли. Это полбеды. Главное — удостоверение с собой прихватили.
Саша проспался, обнаружил пропажу и кинулся звонить приятелю в Федеральную службу охраны: помоги! по гроб жизни обязан буду!.. Удостоверение и барышень нашли к вечеру. С ними Саша разобрался сам. «По команде» или в милицию о казусе заявлять не стал.
Вот эту-то историю Саше и предъявили. Виктор Палыч объяснил, что может случиться, если о потерянном удостоверении узнают начальники Саши, а о барышнях — жена.
Саша сломался. Отставной полковник был удивлен, как быстро это случилось.
И завертелась двойная жизнь Саши Комарова: между ФАПСИ и «Белой стрелой». Правда, в организации многого не требовали, а деньги платили исправно. Раз в неделю или чаще Саша пересылал в «Белую стрелу» отчеты по громким — резонансным — делам и случаям, обзоры по кримобстановке в Питере.
Один из таких отчетов и попал в электронную почту агентства.
Прежде чем мы расстались, я потребовала — зачем, этого я себе объяснить сейчас уже не могла, — чтобы Комаров организовал мне встречу с этим отставным полковником Виктором Палычем. Или с кем-нибудь еще.
Я задумалась: почему Комаров не удивился и не испугался этого требования? Похоже, он знал: этим наш разговор и должен был закончиться.
Он сказал, что позвонит дня через два, может — три. Я предупредила, что на четвертый день найду его сама или…
Оставалось только ждать.
1 2 3 4 5 6 7