— Зацепило…
— Это легенда, — сказал Коля. Он тщательно подбирал слова и подбирал паузы по своему усмотрению. — Помнишь 1991? Месяц-другой после путча. Когда уже запретили КПСС, а Союз еще не развалился. Из КГБ уволилось много народу. Кто-то сейчас бизнесом занимается, кто-то в политику ушел.
Повзло потушил сигарету и достал из пачки новую, чиркнул зажигалкой.
— Обнорский только что пришел в «Молодежку». Как-то он услышал, что бывшие офицеры КГБ создали свою организацию. Нечто вроде клуба. И назвали ее «Белая стрела».
— Так и было? — спросила я.
— Может быть. Мы искали «Белую стрелу» не сколько лет. Но не нашли. Хотя кто-то и говорил, что именно «Белая стрела» стоит за рядом громких убийств в стране. Не только в Питере. Мы собрали большую коллекцию слухов и мифов-версий, но дальше не пошли — да и некогда было этим заниматься. Правда, недавно я слышал, что Макс Ленский из «Газеты» что-то про эту стрелу копал. В общем, не забивай себе голову. — Коля губами легко коснулся моих губы, едва слышно прошептал мне в лицо: «Белая стрела» — это легенда.
— Хорошо, — ответила я таким же шепотом.
Я проснулась, когда рассвет только-только заглянул в окно. Коля спал рядом, во сне его лицо становилось детским.
Осторожно, стараясь не разбудить Повзло, я выбралась из-под одеяла, накинула рубашку, которую Коля выдал мне вместо халата. Прошла на кухню, села у маленького стола, закурила. Я знала, что мне нужно делать.
7
Утром, уже с работы, я позвонила Максиму Ленскому.
— Привет, беспокоит Аня Соболина из «Золотой пули». Нас Володя познакомил на Рождественском балу прессы в Доме журналиста…
— Я помню.
На Рождество в Домжуре был сначала капустник, потом дартс, много пива и пьяных разговоров.
— Макс, мне нужна помощь. Но я не хотела бы говорить об этом по телефону. Мы можем встретиться?
— Можем, — сказал он удивленно. — В три часа в бистро на Малой Садовой подойдет?
— Вполне.
Ленский работал старшим репортером в отделе новостей «Газеты». По словам Соболина, Ленский не пропускал ни одной симпатичной женщины и постоянно искал приключений. Но, главное, имел выходы на спецслужбы.
В бистро Макс опоздал на пять минут.
— Хорошо выглядишь, — сказал он. — Как дела у Володи? — спросил Макс.
— Как всегда в бегах.
Я еще колебалась. Хотя за пятнадцать минут до встречи, когда я выходила из агентства, мне казалось, что все уже решено. Я приду в бистро и сразу попрошу помощи у Макса. Но когда он появился, моя решимость куда-то делась. Может быть, потому, что Макс пришел на встречу не в костюме, а в полинялых джинсах и свободном джемпере. Он словно помолодел лет на пять и выглядел скорее как студент, чем репортер солидного издания.
— Проблемы? — вдруг спросил Макс. Его лицо стало серьезным.
— Не то чтобы проблемы… — Я наконец решилась: — Говорят, ты что-то раскопал о «Белой стреле».
— Слухами земля полнится. Не верь, Аня, всему, что говорят.
— Я серьезно. Это очень валено.
— Важно? — переспросил Макс.
— Да.
— Почему?
Вопрос поставил меня в тупик.
— Просто у меня появилась — впервые появилась — возможность сделать кое-что самой. И для этого мне нужно знать о «Белой стреле» как можно больше.
— Аргумент, — пробормотал Макс.
Я рассказала ему, опуская подробности, о странных файлах, о том, как несколько часов пробивалась через ложные «ящики». Добавила кое-что из рассказа Коли Повзло.
— Почему ты занимаешься этим? — спросил Макс.
Макс снова заставил меня задуматься. Наверное, дня за три до нашей встречи я могла бы повторить слова Обнорского об общем доме, сказала бы, что хочу вложиться в это строительство. Но уже не была уверена в этом. Действительно — почему я хочу добраться до этой «Белой стрелы», зачем мне она?
— Я хочу сделать что-то сама, — ответила я Ленскому и себе. — Сейчас в агентстве я работаю кем-то вроде справочника на все случаи жизни. Помнишь, как в рассказе «Справочник Гименея». По-моему, его О. Генри написал. — Макс кивнул. — Я не самая плохая мать. Может быть, не лучшая жена для Соболина. Но я хочу знать, способна ли на что-то большее. Я смотрю на тебя, на Соболина, на Колю Повзло — у вас настоящая работа, настоящая жизнь. Вы живете. Я тоже хочу попробовать «жить».
— Странная это жизнь… — пробормотал Макс. — Журналисты же ничего реально не делают. Информация — это такая абстрактная штука. Кто-то совершает какие-то реальные действия, а мы их только описываем.
— Все не так, Макс, — решила поспорить я, испугавшись, что в итоге этого разговора Ленский мне ничего не расскажет. — Именно журналисты создают ту реальность, в которой живут люди. И никакой другой реальности, кроме той, о которой рассказали в новостях, нет.
Макс неопределенно пожал плечами: мол, может быть. Мой порыв иссяк, я спросила усталым голосом:
— Ты мне поможешь?
Макс обреченно кивнул:
— На самом деле о «Белой стреле» толком ничего не известно. Один знающий человек сказал мне, что такая организация действительно есть, но они, вопреки ходившим когда-то слухам, никого не убивают. Эта организация собирает информацию. Там работают бывшие офицеры КГБ. Разведка, контрразведка… Они предлагают свои услуги тем, кто может заплатить. Но особенно себя не афишируют. Есть и другая версия: «Белая стрела» — это что-то вроде закрытого клуба. Можно предположить, что бывшие сотрудники органов не теряют друг друга из виду. Собираются раз в месяц или в полгода. Выпивают, молодость чекистскую вспоминают.
— А Коля Повзло говорил мне, что эту «Белую стрелу» подозревали в организации нескольких громких убийств.
— Это все не доказано. Когда у нас происходит какое-нибудь очередное заказное убийство, если совершено оно профессионально и если убийц не находят, сразу появляется версия о том, что оно организовано спецслужбами — или бывшими сотрудниками спецслужб.
— Ты сам-то как думаешь?
— Я думаю, что убийств эта «Белая стрела», если она существует на самом деле, не совершает. Другое дело — аналитика. Представь: сидят где-то в Москве или, скажем, Урюпинске несколько человек и принимают данные со всей страны. Не спеша анализируют, делают прогнозы… Ну, работают примерно как ваше агентство.
— А может, у них есть штат наемников-профессионалов.
— Может, и есть. Но их никто никогда не видел…
Разговор с Ленским мало что мне дал. В общем, он не сказал ничего такого, о чем бы я уже не слышала от Повзло.
Вечером я села за компьютер, посмотрела на записанный адрес электронной почты Комарова. И вдруг торопливо, словно боялась, что сама себя могу остановить, отстучала короткое послание:
«Уважаемый Александр Петрович!
Ваша информация, безусловно, представляет интерес. Если не затруднит, не могли бы Вы сообщить дополнительные сведения?»
Послание я отослала с подставного «ящика».
И только после того, как текст ушел, я осознала, какую глупость совершила.
Ответ пришел через четверть часа. Комаров приглашал меня на один из чатов для прямого разговора. Он указал свое кодовое имя — Batman.
Да, сказала я себе, человек посылает серьезные отчеты об убийствах, а выбирает для виртуального диалога такое идиотское имя.
Нужный чат я разыскала без труда. Двое — Хоб-бит и Гном — уже заканчивали «разговор». Я набрала первые строки:
«Batman, я здесь. Русалка».
Когда мы только познакомились, Соболин меня так называл.
1 2 3 4 5 6 7
— Это легенда, — сказал Коля. Он тщательно подбирал слова и подбирал паузы по своему усмотрению. — Помнишь 1991? Месяц-другой после путча. Когда уже запретили КПСС, а Союз еще не развалился. Из КГБ уволилось много народу. Кто-то сейчас бизнесом занимается, кто-то в политику ушел.
Повзло потушил сигарету и достал из пачки новую, чиркнул зажигалкой.
— Обнорский только что пришел в «Молодежку». Как-то он услышал, что бывшие офицеры КГБ создали свою организацию. Нечто вроде клуба. И назвали ее «Белая стрела».
— Так и было? — спросила я.
— Может быть. Мы искали «Белую стрелу» не сколько лет. Но не нашли. Хотя кто-то и говорил, что именно «Белая стрела» стоит за рядом громких убийств в стране. Не только в Питере. Мы собрали большую коллекцию слухов и мифов-версий, но дальше не пошли — да и некогда было этим заниматься. Правда, недавно я слышал, что Макс Ленский из «Газеты» что-то про эту стрелу копал. В общем, не забивай себе голову. — Коля губами легко коснулся моих губы, едва слышно прошептал мне в лицо: «Белая стрела» — это легенда.
— Хорошо, — ответила я таким же шепотом.
Я проснулась, когда рассвет только-только заглянул в окно. Коля спал рядом, во сне его лицо становилось детским.
Осторожно, стараясь не разбудить Повзло, я выбралась из-под одеяла, накинула рубашку, которую Коля выдал мне вместо халата. Прошла на кухню, села у маленького стола, закурила. Я знала, что мне нужно делать.
7
Утром, уже с работы, я позвонила Максиму Ленскому.
— Привет, беспокоит Аня Соболина из «Золотой пули». Нас Володя познакомил на Рождественском балу прессы в Доме журналиста…
— Я помню.
На Рождество в Домжуре был сначала капустник, потом дартс, много пива и пьяных разговоров.
— Макс, мне нужна помощь. Но я не хотела бы говорить об этом по телефону. Мы можем встретиться?
— Можем, — сказал он удивленно. — В три часа в бистро на Малой Садовой подойдет?
— Вполне.
Ленский работал старшим репортером в отделе новостей «Газеты». По словам Соболина, Ленский не пропускал ни одной симпатичной женщины и постоянно искал приключений. Но, главное, имел выходы на спецслужбы.
В бистро Макс опоздал на пять минут.
— Хорошо выглядишь, — сказал он. — Как дела у Володи? — спросил Макс.
— Как всегда в бегах.
Я еще колебалась. Хотя за пятнадцать минут до встречи, когда я выходила из агентства, мне казалось, что все уже решено. Я приду в бистро и сразу попрошу помощи у Макса. Но когда он появился, моя решимость куда-то делась. Может быть, потому, что Макс пришел на встречу не в костюме, а в полинялых джинсах и свободном джемпере. Он словно помолодел лет на пять и выглядел скорее как студент, чем репортер солидного издания.
— Проблемы? — вдруг спросил Макс. Его лицо стало серьезным.
— Не то чтобы проблемы… — Я наконец решилась: — Говорят, ты что-то раскопал о «Белой стреле».
— Слухами земля полнится. Не верь, Аня, всему, что говорят.
— Я серьезно. Это очень валено.
— Важно? — переспросил Макс.
— Да.
— Почему?
Вопрос поставил меня в тупик.
— Просто у меня появилась — впервые появилась — возможность сделать кое-что самой. И для этого мне нужно знать о «Белой стреле» как можно больше.
— Аргумент, — пробормотал Макс.
Я рассказала ему, опуская подробности, о странных файлах, о том, как несколько часов пробивалась через ложные «ящики». Добавила кое-что из рассказа Коли Повзло.
— Почему ты занимаешься этим? — спросил Макс.
Макс снова заставил меня задуматься. Наверное, дня за три до нашей встречи я могла бы повторить слова Обнорского об общем доме, сказала бы, что хочу вложиться в это строительство. Но уже не была уверена в этом. Действительно — почему я хочу добраться до этой «Белой стрелы», зачем мне она?
— Я хочу сделать что-то сама, — ответила я Ленскому и себе. — Сейчас в агентстве я работаю кем-то вроде справочника на все случаи жизни. Помнишь, как в рассказе «Справочник Гименея». По-моему, его О. Генри написал. — Макс кивнул. — Я не самая плохая мать. Может быть, не лучшая жена для Соболина. Но я хочу знать, способна ли на что-то большее. Я смотрю на тебя, на Соболина, на Колю Повзло — у вас настоящая работа, настоящая жизнь. Вы живете. Я тоже хочу попробовать «жить».
— Странная это жизнь… — пробормотал Макс. — Журналисты же ничего реально не делают. Информация — это такая абстрактная штука. Кто-то совершает какие-то реальные действия, а мы их только описываем.
— Все не так, Макс, — решила поспорить я, испугавшись, что в итоге этого разговора Ленский мне ничего не расскажет. — Именно журналисты создают ту реальность, в которой живут люди. И никакой другой реальности, кроме той, о которой рассказали в новостях, нет.
Макс неопределенно пожал плечами: мол, может быть. Мой порыв иссяк, я спросила усталым голосом:
— Ты мне поможешь?
Макс обреченно кивнул:
— На самом деле о «Белой стреле» толком ничего не известно. Один знающий человек сказал мне, что такая организация действительно есть, но они, вопреки ходившим когда-то слухам, никого не убивают. Эта организация собирает информацию. Там работают бывшие офицеры КГБ. Разведка, контрразведка… Они предлагают свои услуги тем, кто может заплатить. Но особенно себя не афишируют. Есть и другая версия: «Белая стрела» — это что-то вроде закрытого клуба. Можно предположить, что бывшие сотрудники органов не теряют друг друга из виду. Собираются раз в месяц или в полгода. Выпивают, молодость чекистскую вспоминают.
— А Коля Повзло говорил мне, что эту «Белую стрелу» подозревали в организации нескольких громких убийств.
— Это все не доказано. Когда у нас происходит какое-нибудь очередное заказное убийство, если совершено оно профессионально и если убийц не находят, сразу появляется версия о том, что оно организовано спецслужбами — или бывшими сотрудниками спецслужб.
— Ты сам-то как думаешь?
— Я думаю, что убийств эта «Белая стрела», если она существует на самом деле, не совершает. Другое дело — аналитика. Представь: сидят где-то в Москве или, скажем, Урюпинске несколько человек и принимают данные со всей страны. Не спеша анализируют, делают прогнозы… Ну, работают примерно как ваше агентство.
— А может, у них есть штат наемников-профессионалов.
— Может, и есть. Но их никто никогда не видел…
Разговор с Ленским мало что мне дал. В общем, он не сказал ничего такого, о чем бы я уже не слышала от Повзло.
Вечером я села за компьютер, посмотрела на записанный адрес электронной почты Комарова. И вдруг торопливо, словно боялась, что сама себя могу остановить, отстучала короткое послание:
«Уважаемый Александр Петрович!
Ваша информация, безусловно, представляет интерес. Если не затруднит, не могли бы Вы сообщить дополнительные сведения?»
Послание я отослала с подставного «ящика».
И только после того, как текст ушел, я осознала, какую глупость совершила.
Ответ пришел через четверть часа. Комаров приглашал меня на один из чатов для прямого разговора. Он указал свое кодовое имя — Batman.
Да, сказала я себе, человек посылает серьезные отчеты об убийствах, а выбирает для виртуального диалога такое идиотское имя.
Нужный чат я разыскала без труда. Двое — Хоб-бит и Гном — уже заканчивали «разговор». Я набрала первые строки:
«Batman, я здесь. Русалка».
Когда мы только познакомились, Соболин меня так называл.
1 2 3 4 5 6 7