– Обо мне говорят по радио! – воскликнула Нэнси Каски, когда произнесли ее фамилию. Она зажмурилась и довольно улыбнулась. Мелвин Томас присвистнул. Нэнси покраснела и приказала ему заткнуться.
– …и Джордж Янек. Франк Филбрек, капитан полиции, утверждает, что Деккер чрезвычайно опасен. Действия его предугадать невозможно. «Этот парень без тормозов», – сказал Филбрек.
– А хочешь пощупать мой тормоз? – спросил я Сильвию.
– А ты уверен, что есть, что щупать? Я так верю сообщению радио, – ответила Сильвия, и все рассмеялись.
Энн Лески густо покраснела и хихикала, прикрывая рот ладошкой. Тед нахмурился.
– …Грейс, пласервилльский психиатр, разговаривал с Деккером несколько минут назад. Грейс сообщил репортерам, что Деккер угрожает убить всех заложников до одного, если Грейс немедленно не покинет своего кабинета.
– Ложь! – произнесла Грейс Стэннор. Ирма подпрыгнула.
– Что этот говенный репортер о себе думает? – зарычал Мелвин. – И как он собирается из этого дерьма выпутываться?
– …А также он заключил, что Деккер является шизоидной личностью, возможно, переживающей обострение болезни. Грейс завершил свою речь словами: «Я уверен, что Чарльз Деккер способен на все». Полиция окрестных городов…
– Какое дерьмо! – воскликнула Сильвия. – Я расскажу этим уродам, что в действительности происходит, как только мы отсюда выберемся! Я сразу… – Заткнись и слушай! – оборвал ее Дик Кин.
– …и теперь, по утверждению капитана Филбрека, ситуация зашла в тупик. Деккер начнет убивать в случае применения полицией слезоточивого газа. На карту ставится жизнь двадцати четырех детей…
– Детей, – повторил задумчиво Пиг Пэн. – Дети. Это удар в спину, Чарли. Чертово дерьмо. Что они думают, что понимают в происходящем?
– Он что-то говорит о…, – начал Корки.
– Не бери в голову. Выключи эту штуку, – ответил Пэн, – здесь раздаются куда более интересные звуки.
Я посмотрел на Пэна.
– Что ты имеешь в виду?
Пиг Пэн неожиданно рассмеялся. Без всякой видимой причины он полез в карман и, покопавшись там, вытащил карандаш. Затем уставился на него. – Карандаш Би-Боп, – сказал Пиг Пэн. – Самые дешевые карандаши на всей земле. Их невозможно заточить. Каждый сентябрь, с тех пор как я пошел в первый класс, мамочка приходит домой с двумя сотнями карандашей Би-Боп в пластиковой коробке. И я пользуюсь ими, о Боже.
Он вертел карандаш в руках, пристально уставившись на него. По правде говоря, это действительно был скверный, дешевый карандаш. Я сам пользовался только карандашами «Эберхард Фабер».
– Мама, – продолжал Пиг Пэн, – вот в чем для меня мама. Две сотни карандашей Би-Боп в пластиковой коробке. Как вам это? И все эти дерьмовые ужины. Гамбургер и бумажная миска с тертой морковкой. Она постоянно затевает споры. Это ее хобби. Постоянные споры, все время. Она подписывается на все женские журналы. Это невыносимо. Однажды сестра принесла котенка…
– Она забеременела, да? – спросил Корки.
– …И мать не разрешила его оставить. Утопила в туалете, когда никто не видел. Лилли говорила, что можно было хотя бы отнести его к ветеринару и усыпить, и то лучше, а мама отвечала, что не собирается выбрасывать четыре доллара на какое-то животное.
– Ах, бедный котенок, – вздохнула Сюзанн Брукс.
– Клянусь Богом, она это сделала своими руками, прямо в сортире. И все эти чертовы карандаши. Думаете, она купит мне новую рубашку? Может быть, на день рождения. Я говорю ей: «Мама, ты слышишь, как меня называют ребята. Мама, ради Бога». Она никогда ничего мне не разрешает и постоянно затевает пререкания. Бесконечные разговоры. Бесконечные карандаши в пластиковых коробках. Однажды она не пустила меня на танцы, сказав, что в том месте, куда я собираюсь пойти, много развращенных девиц, которые только и думают, как бы кого-нибудь подцепить. Так и сказала.
– О, Боги! – пробормотала Сильвия.
– И эти ужины. И эти клубы. Ко всем пристает, привязывается со своими идиотскими разговорами. С этим невозможным выражением лица. – Он посмотрел на меня и улыбнулся самой странной улыбкой, какую я когда-либо видел. – Знаешь, что она сказала, когда Лилли уехала? Она стала убеждать меня продать машину. Тот старый «Додж», который подарил мне дядя, когда я получил права. Я отказался. Я сказал, что дядя Фрэд подарил мне эту машину, и я не собираюсь ее продавать. Она ответила, что сделает это сама, если я буду упрямиться. Она подписывала все бумаги, и официально машина принадлежит ей. Она сказала, что продаст машину, чтобы я не смог обесчестить какую-нибудь девушку на заднем сиденье. Обесчестить девушку, так вот и сказала.
Он размахивал карандашом, затем судорожно переломил его пополам и отбросил в сторону.
– Я сказал маме, что не собираюсь продавать «Додж». А она настаивала на своем, и мне пришлось это сделать. Я ничего против нее не могу. Она всегда знает, что сказать. Вы начинаете приводить ей какие-то аргументы, речь идет о машине, а она спрашивает вдруг: «Почему это ты так долго был в ванной?» Хоть на стену лезь. Вы ей про машину, а она про ванную. Будто я чем-то грязным там занимался. Она постоянно несет всякую чушь.
Он выглянул в окно. Миссис Дано уже не было видно.
– Она постоянно болтает, это подавляет, от этого невозможно уйти. Карандаши Би-Боп, которые ломаются всякий раз, когда пробуешь их заточить. Это и есть ее метод подавления. Она ужасна, она тупа, она утопила котенка, маленького котенка, и она так тупа, что каждый смеется над ней за спиной. Знаете, как это действует на меня? Я становлюсь меньше и глупее. Я начинаю чувствовать себя несчастным котенком, которого по ошибке принесли в дом, и он ползает в пластиковой коробке, полной карандашей Би-Боп.
В комнате воцарилась гробовая тишина. Пиг Пэн завладел вниманием аудитории, но не думаю, чтобы он это заметил. Он выглядел абсолютно потерянным и опустошенным. За окном коп поставил машину на лужайке параллельно школьным окнам. Несколько его приятелей с пистолетами в руках забежали за нее, очевидно, затевая какую-то секретную операцию.
– Я думаю, такого она еще не нюхала. – Пиг Пэн улыбнулся своей странной, пугающей улыбкой. – Если бы у меня был пистолет, Чарли, я убил бы ее не задумываясь.
– Ты безумен, – печально произнес Тед. – Боже, мы все скоро свихнемся.
– Не будь такой сволочью, Тед.
Эти слова произнесла Кэрол Гренджер. Довольно странно, что она выступила против Теда. Раньше эти два типичных представителя истэблишмента всегда поддерживали друг друга. Однако, именно Кэрол смогла открыто противостоять Теду. Для одноклассников Тед был чем-то вроде Эйзенхауэра для либералов пятидесятых, хотя эта аналогия очень приблизительна. Вы вынуждены восхищаться этим человеком, его стилем, улыбкой, блестящими манерами, успехом, но что-то в нем раздражает Вас. И Вы не можете выразить это словами, но ощущаете как что-то скользкое в нем. Вы скажете, я слишком много внимания уделяю Теду. Почему бы нет? Меня не покидает странное чувство, что все происходившее сегодня утром – не более, чем плод чьей-либо фантазии. Или дурной сон. И почему-то мне кажется, что вовсе не я, а Тед находится в центре всех событий. И именно он заставляет окружающих проявлять те качества, которые им не свойственны… Или которые были в них до поры до времени скрыты. Одно можно сказать точно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36