Я утверждаю, что по типу мышления «коммунисты», как их представляет Н., и «демократы» — одно и то же. А уж на какие цели они направляют мышление и какие «объективные законы» выпячивают — второй вопрос.
Реальные коммунисты стихийно преодолевают эту схему, мышление их меняется, но пока что в нем мешанина классового подхода и державности. Но означает ли этот хаос отказ от идей социализма? Я считаю, что вовсе нет (хотя риск — да, есть). Н. думает иначе: «Меня настораживает дрейф в сторону „госпатриотизма“ при явном пренебрежении классовым подходом. А это значит, что при очередном повороте власти к режиму, полностью зависимому от Запада, но с державной риторикой, сарафанами, теремками, богом и русской вязью, с демонстративным прославлением исторического прошлого Родины (но без коммунистов!) Сергей Георгиевич Кара-Мурза пойдет так же рьяно нюхать котлеты на кухне у Ельцина, как… И вот поэтому мне с Вами отныне не по пути».
Думаю, Н. переборщил. Нет причин считать, что я клюну на бутафоpские сарафаны и теремки. А вот если бы режим Ельцина смог действительно повернуть к патриотизму и вырваться из объятий МВФ, то я, как Мария Магдалина, был бы готов отереть Ельцину ноги своими жидкими волосами. И пусть бы меня прокляли потомки — лишь бы они снова рождались. Но это — фантазии, ибо этот режим так плотно взят в клещи «друзьями», что взбрыкнуть не может. И опасность для КПРФ продать социализм за сарафаны — мнимая.
К чему же ведет классовый подход товарища Н.? К такому расхождению со мной: «В отличие от Вас, я знаю, что у прошлого — пусть даже славного и героического — нет НИКАКИХ шансов в борьбе с настоящим — пусть даже грязным и позорным. Нынешнее зло может быть свергнуто — и оно будет свергнуто — только силами будущего, но зерна этого будущего еще пока только зреют… Только такой путь может привести к победе — пусть не в нашем, пусть в будущих поколениях… Помешать „им“ до конца разрушить советский строй мы уже не сможем. Сил у нас для этого нет».
Этот пессимизм, котоpого я не pазделяю, неизбежен, если уповать именно на классовый подход. Зерна будущей пролетарской революции созреют через сотню лет, да Россия уже к тому времени будет размолота в пыль. И получается, что марксисты, следующие формуле Н., сдают без боя советский проект ради иллюзорной мечты на мировую «правильную» революцию. Как и Троцкий, которому эта революция казалась близкой. Тогда его грубо оборвал Ленин, а потом, еще грубее, Сталин — нарушив важную часть формулы марксизма. Сегодня тема троцкизма очень актуальна — тpоцкизм как тип мышления взял нас за гоpло с двух стоpон, и спpава, и слева.
Сделаю оговорку. Крупные политики порождают течения, над которыми не вполне властны, и принимают на свое имя ответственность за его дела. Когда Н. пишет мне, что сам Троцкий хотел того-то и того-то, этот аргумент не годится. Маркс говорил, что он — не марксист, но марксизм-то как явление существует, и Маркс за него в ответе, он эту лавину спустил. Так же и Ельцин в ответе за Чубайса, и Троцкий — за ту «тройку», которая расказачивала станицу моего деда.
Н. создал себе образ троцкизма из чтения Троцкого и знакомства с некоторыми троцкистами сегодня. У меня источники шире. Это — чтение стенограмм всех партийных съездов, которые чудом сохранились у меня в доме. Это — рассказы матери, которая была участницей долгих, доскональных и кропотливых дискуссий, которые велись в ВКП(б). Именно в них создался образ троцкизма. Это — прямые дебаты с видными троцкистами из Оксфорда, Сорбонны и других отнюдь не захолустных мест. И, наконец, это опыт испанских коммунистов, испытавших троцкизм на баррикадах. Для начала достаточно. Думаю, если бы я занялся этим глубже, общая картина не изменилась бы. Более того, я согласен с формулой, которую дает троцкизму сам Н., только выводы у нас разные.
Н. пишет: «Если бы меня попросили дать обобщенное определение троцкизма, то я бы сказал, что троцкизм — это марксистское течение, гипертрофирующее универсальные, интернационалистические тенденции в развитии общества и игнорирующее либо недооценивающее традиционные и социокультурные особенности наций и государств. И все!!!».
Н. восклицает «И все!» — какая, мол, мелочь. А я бы сказал: «И этим все сказано!». Ибо именно в том, что троцкизм гипертрофирует универсальное и игнорирует особенное, и таится смерть для России как «особенной». Ничего себе мелочь. Универсальные основы жизни одинаковы в бактерии и в человеке. Но можно ли игнорировать то особенное, что их различает? Например, колонии бактерий не нанести вреда, если ее подвесить на веревке или утопить в воде. А человеку?
Троцкизм — выражение воинствующего и догматического марксизма, губительного для крестьянской России. Н. красноречиво оправдывает: «Аналог Троцкого — не Гришка Отрепьев, а протопоп Аввакум!». Пусть так, но что может быть страшнее тpоцкиста-протопопа Аввакума с маузером в руке, в должности военного министра и официального идеолога!
Н. выдвигает и такой аргумент против того, чтобы вообще поднимать разговор о троцкистах: «Никакие троцкисты не „агенты темных сил“! Замкнутая гонимая секта! Изгои изгоев! Кучка фанатиков, не имеющая никакой поддержки и потому ощетинившаяся против всего мира в своей „сокровенной вере“.
Эту эмоциональную оценку Н. развивает: «Троцкизм всегда был маловлиятельным течением сектантского типа. Его в большей степени, чем какие-либо другие, можно было назвать марксистско-ленинским, но доведенным до крайней степени догматизма и идейной нетерпимости… Газеты и журналы их выходят крошечным тиражом, и говорить, что троцкисты являются агентами „мировой закулисы“ может только параноик».
Я не согласен ни с оценкой, ни с логикой. «Мировая закулиса» — метафора, но вполне понятная. Иное дело — метафора «агент». На мой взгляд, Н. употребляет ее неверно. «Закулиса» вовсе не нанимает «агентов», а гибко использует реально существующие течения — чуть подправляя, чуть помогая или придушая. «Красные бригады» — плоть от плоти итальянского общества, субкультура городских левых. Но ведь «закулиса» в нужный момент помогла оформлению этой субкультуры в организацию. Так что, ребята из «красных бригад» — агенты «мировой закулисы» или нет? Как посмотреть.
Был ли троцкизм маловлиятельным течением? Вовсе нет. Даже удивительно, как ощутимо его влияние на Западе, а оттуда и на нашу интеллигенцию. Я на опыте убедился, что троцкисты — важная часть истеблишмента. В университете Беркли, в Калифорнии, единственный киоск политической литературы — троцкистов. Развернут широко, уверенно. Около него — постоянный полисмен, большая роскошь. Продавцы-агитаторы в майках с символикой.
Ну, это молодежь. Но я был на встрече левых идеологов из шести стран Европы в роскошном зале, с переводом на три языка — полностью господствовали троцкисты. Сказать, побывав там, что это — изгои изгоев, мог бы только параноик. Но Н. там не было, и ему простительно. А я-то был!
Не знаю, каков тираж явно троцкистских газет, но знаю, что дух троцкизма силен именно в главных, широко читаемых изданиях. Год назад вышел фильм английского режиссера Кена Лоха «Земля и воля», и главные газеты Испании ему уделили столько места, что читатель обязан был понять: это эпохальное событие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94