Идём по ветру, и это очень мешает. Весь поднятый нами снег летит, обгоняя нас, впереди машины, ухудшая и без того почти нулевую видимость. Мы почти уверены, что где-то потеряем след.
Час за часом идём вперёд. Подошли к косе, которую я оставил в скважине на пятидесятом километре. Теперь термометры уже «выстоялись».
Наблюдения провёл успешно. Снова идём вперёд. Иногда теряем след. Солнце зашло, но ,и пурга утихла, летит лишь позёмка. Когда след теряется, вылезаем из машин и идём искать его и, как ни странно, находим, а потом снова громыхаем. Лак едем часа три. И вдруг — авария: отвалился венец маховика двигателя на большом АТТ. Снова починка на ветру и морозе, но чувствуется, что мы уже спустились далеко вниз, не так холодно. Венец привязывается верёвкой, заводим двигатель воздухом из случайно взятого баллона и снова напряжённо следим за идущими впереди санями. Вдали показались огни Мирного. В 11 часов вечера мы уже ужинали в кают-компании.
На следующий день обработал результаты измерений. Обратного градиента температур в скважине на пятидесятом километре уже нет, а на седьмом есть. Значит, это не влияние потепления климата. После обеда — общий аврал по очистке от снега кают-компании, а сейчас, к вечеру, сводя на нет наш труд, замела пурга. Удачно мы выскочили и из-под АТТ, да и пурга нас помиловала.
День сто тридцать третий. Вот и прошёл праздник Первого мая. С утра начали получать радиограммы.
В два часа в центре посёлка был митинг. Говорили речи, стреляли из ракетниц, а потом с флагами пошли в кают-компанию. Там начался с половины третьего праздничный обед, перешедший в ужин. Первый тост за жён и невест сказал Дралкин. Читали восемьдесят радиограмм, присланных нам. Не спеша обсуждали ответы. Отгадывали, кто что прислал. Потом появились аккордеон, труба, барабан. Первая песня — «Россия», она так дорога здесь. Решили сделать её своим гимном, дальше «Огни Мирного», «Ялта»… Вечером смотрели кино, а потом опять веселились.
Ребята ловили у барьера рыбу зимней удочкой. Ловятся бычки и какие-то «рогатые» рыбы с лисьей мордой — говорят, реликтовые, — размером со щурёнка, длиной двадцать сантиметров***. За два-три часа поймали по тридцать штук.
Вечером был у Вадима и водителей, ели рыбу. По вкусу она похожа на навагу.
Погода прекрасная. Первый день, когда в Мирном полный штиль. Оказывается, при минус 15 в безветрие совсем не холодно. У дальних айсбергов видны толпы императорских пингвинов. В теодолит хорошо видно, как они важно стоят и солидно ходят.
Вчера на двух машинах — тракторе и бульдозере ездили на восьмой километр. Трактор тащил сани со станком. Толя и я должны были бурить скважины. Бульдозер шёл с волокушами за трубами, сваленными когда-то там же. Трубы были нам нужны, чтобы ставить их в верхней части скважин.
Туда ехал на бульдозере. Заложил косу на глубину восемьдесят метров и термометр на глубину сто метров Начали копать снег, и трубы нашлись. Погода сначала была хорошей, но потом стала портиться. Через полтора часа бульдозер ушёл. Мы проработали до 16 часов. Обстановка очень нервная. Все время мысль: «Сумеем ли уйти, успеем ли… или ещё можно поработать?» У нас нет ни мешков, ни запаса продовольствия, а если пурга заметёт и следы, то придётся стоять — может, день, а может, и больше… Вывод — надо всегда брать с собой спальные мешки. Но куда их положишь на тракторе? Кругом масло, подтекающее отовсюду.
Обратно возвращались, почти ничего не видя перед собой. Пурга усилилась. Двигались вдоль следа, пристально вглядываясь в него через открытую дверь трактора. Начиная с пятого километра следов почти не стало видно. Я выскочил на снег и бежал вдоль следа, а за мной, как за поводырём, шёл еле видный на десять метров трактор. Оказалось, что грохот и вой от ветра такой, что шума трактора не различаешь в пяти шагах. У аэродрома стало тише, и пурга меньше.
День сто сорок восьмой. Позавчера, в субботу, на остров Дригальского улетели Андрей Капица, Лёня Хрущёв и Юра Дурынин. Андрей решил организовать там маленькую научную станцию и поработать неделю-другую: сделать несколько «сейсмических профилей», определить толщину ледника по нескольким разрезам. Передвигаться они там будут на нартах.
Почти целый день возились мы с самолётом. Грузили и возили бочки, движок, оборудование. Мела пурга. Промёрзли сильно, потом помылись в бане. Ещё одним банным днём стало меньше.
Вчера проводили туда, на Дригальский же, Толю Краснушкина. Он увёз ещё кое-какое оборудование и тринадцать ездовых собак. Я его не провожал. С утра занимался проработкой нагревателя для термобура.
Решение пришло перед обедом, то самое, которое не приходило много месяцев. Дело в том, что буровой станок Казарина бурит слишком мелкие скважины. Поэтому решил попробовать протаивать их электрическими нагревателями. Попробуем взять У-образные нагреватели морских электрических печек, которые есть на электростанции, вставить их в корпус огнетушителя, а пространство между стенками огнетушителя и нагревательными трубками залить алюминием для лучшего отвода тепла от нагревателей через стенки огнетушителя к тающему льду. По-моему, такая конструкция будет проплавлять лёд и под действием своего веса идти вниз. Ну а электричество будем подавать по проводам. Это будет термобур первого этапа работ. Он, наверное, будет бурить верхние слои, сложенные снегом и фирном, в которые может полностью уходить вода, оставляя скважину сухой.
При бурении глубоких скважин надо добавить к нагревателю приспособление, откачивающее воду в специальный контейнер-трубу с дном, а когда контейнер будет полон, поднимать термобур на поверхность, выливать воду, снова опускать его и бурить дальше.
Вечером сделал чертежи этого аппарата и отдал их главному инженеру Чупину и нашему заведующему мастерской-кузницей Науму Савельевичу Блоху.
Теперь задача — найти алюминий. Надо искать и резать на куски старые поршни двигателей: они сделаны из прекрасного литейного сплава.
Вместе с гидрофизиками выбрали место на молодом, намерзающем льду моря — припае, для того чтобы вморозить вертикальную «лестницу» из укреплённых горизонтально двадцати чувствительных электрических термометров. Эти термометры, расположенные друг от друга на расстоянии двадцати сантиметров, я вморожу так, что верхний термометр окажется у верхней поверхности льда, а остальные будут пока висеть в морской воде — ведь толщина льда ещё менее полуметра. Однако по мере роста толщины льда за счёт намерзания снизу эти термометры будут вмерзать в лёд один за другим. Это позволит мне получить распределение температуры в нарастающем льде. Смогу я узнать и время вмораживания каждого термометра в лёд, а значит, и скорость намерзания последнего в разные периоды, вплоть до того времени, когда толщина льда станет максимальной, близкой к двум метрам.
После того как выбрали место для наблюдений, ходили смотреть колонию императорских пингвинов. В двух километрах от Мирного разместились три колонии этих флегматиков. Странные птицы. Некоторые ростом почти по грудь человеку. Чёрные спины, золотистая шейка, белое с желтизной брюхо, длинный клюв.
Все место колонии покрыто помётом, ведь птиц здесь тысячи. Многие уже «сидят» на яйцах, которые держат на лапах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Час за часом идём вперёд. Подошли к косе, которую я оставил в скважине на пятидесятом километре. Теперь термометры уже «выстоялись».
Наблюдения провёл успешно. Снова идём вперёд. Иногда теряем след. Солнце зашло, но ,и пурга утихла, летит лишь позёмка. Когда след теряется, вылезаем из машин и идём искать его и, как ни странно, находим, а потом снова громыхаем. Лак едем часа три. И вдруг — авария: отвалился венец маховика двигателя на большом АТТ. Снова починка на ветру и морозе, но чувствуется, что мы уже спустились далеко вниз, не так холодно. Венец привязывается верёвкой, заводим двигатель воздухом из случайно взятого баллона и снова напряжённо следим за идущими впереди санями. Вдали показались огни Мирного. В 11 часов вечера мы уже ужинали в кают-компании.
На следующий день обработал результаты измерений. Обратного градиента температур в скважине на пятидесятом километре уже нет, а на седьмом есть. Значит, это не влияние потепления климата. После обеда — общий аврал по очистке от снега кают-компании, а сейчас, к вечеру, сводя на нет наш труд, замела пурга. Удачно мы выскочили и из-под АТТ, да и пурга нас помиловала.
День сто тридцать третий. Вот и прошёл праздник Первого мая. С утра начали получать радиограммы.
В два часа в центре посёлка был митинг. Говорили речи, стреляли из ракетниц, а потом с флагами пошли в кают-компанию. Там начался с половины третьего праздничный обед, перешедший в ужин. Первый тост за жён и невест сказал Дралкин. Читали восемьдесят радиограмм, присланных нам. Не спеша обсуждали ответы. Отгадывали, кто что прислал. Потом появились аккордеон, труба, барабан. Первая песня — «Россия», она так дорога здесь. Решили сделать её своим гимном, дальше «Огни Мирного», «Ялта»… Вечером смотрели кино, а потом опять веселились.
Ребята ловили у барьера рыбу зимней удочкой. Ловятся бычки и какие-то «рогатые» рыбы с лисьей мордой — говорят, реликтовые, — размером со щурёнка, длиной двадцать сантиметров***. За два-три часа поймали по тридцать штук.
Вечером был у Вадима и водителей, ели рыбу. По вкусу она похожа на навагу.
Погода прекрасная. Первый день, когда в Мирном полный штиль. Оказывается, при минус 15 в безветрие совсем не холодно. У дальних айсбергов видны толпы императорских пингвинов. В теодолит хорошо видно, как они важно стоят и солидно ходят.
Вчера на двух машинах — тракторе и бульдозере ездили на восьмой километр. Трактор тащил сани со станком. Толя и я должны были бурить скважины. Бульдозер шёл с волокушами за трубами, сваленными когда-то там же. Трубы были нам нужны, чтобы ставить их в верхней части скважин.
Туда ехал на бульдозере. Заложил косу на глубину восемьдесят метров и термометр на глубину сто метров Начали копать снег, и трубы нашлись. Погода сначала была хорошей, но потом стала портиться. Через полтора часа бульдозер ушёл. Мы проработали до 16 часов. Обстановка очень нервная. Все время мысль: «Сумеем ли уйти, успеем ли… или ещё можно поработать?» У нас нет ни мешков, ни запаса продовольствия, а если пурга заметёт и следы, то придётся стоять — может, день, а может, и больше… Вывод — надо всегда брать с собой спальные мешки. Но куда их положишь на тракторе? Кругом масло, подтекающее отовсюду.
Обратно возвращались, почти ничего не видя перед собой. Пурга усилилась. Двигались вдоль следа, пристально вглядываясь в него через открытую дверь трактора. Начиная с пятого километра следов почти не стало видно. Я выскочил на снег и бежал вдоль следа, а за мной, как за поводырём, шёл еле видный на десять метров трактор. Оказалось, что грохот и вой от ветра такой, что шума трактора не различаешь в пяти шагах. У аэродрома стало тише, и пурга меньше.
День сто сорок восьмой. Позавчера, в субботу, на остров Дригальского улетели Андрей Капица, Лёня Хрущёв и Юра Дурынин. Андрей решил организовать там маленькую научную станцию и поработать неделю-другую: сделать несколько «сейсмических профилей», определить толщину ледника по нескольким разрезам. Передвигаться они там будут на нартах.
Почти целый день возились мы с самолётом. Грузили и возили бочки, движок, оборудование. Мела пурга. Промёрзли сильно, потом помылись в бане. Ещё одним банным днём стало меньше.
Вчера проводили туда, на Дригальский же, Толю Краснушкина. Он увёз ещё кое-какое оборудование и тринадцать ездовых собак. Я его не провожал. С утра занимался проработкой нагревателя для термобура.
Решение пришло перед обедом, то самое, которое не приходило много месяцев. Дело в том, что буровой станок Казарина бурит слишком мелкие скважины. Поэтому решил попробовать протаивать их электрическими нагревателями. Попробуем взять У-образные нагреватели морских электрических печек, которые есть на электростанции, вставить их в корпус огнетушителя, а пространство между стенками огнетушителя и нагревательными трубками залить алюминием для лучшего отвода тепла от нагревателей через стенки огнетушителя к тающему льду. По-моему, такая конструкция будет проплавлять лёд и под действием своего веса идти вниз. Ну а электричество будем подавать по проводам. Это будет термобур первого этапа работ. Он, наверное, будет бурить верхние слои, сложенные снегом и фирном, в которые может полностью уходить вода, оставляя скважину сухой.
При бурении глубоких скважин надо добавить к нагревателю приспособление, откачивающее воду в специальный контейнер-трубу с дном, а когда контейнер будет полон, поднимать термобур на поверхность, выливать воду, снова опускать его и бурить дальше.
Вечером сделал чертежи этого аппарата и отдал их главному инженеру Чупину и нашему заведующему мастерской-кузницей Науму Савельевичу Блоху.
Теперь задача — найти алюминий. Надо искать и резать на куски старые поршни двигателей: они сделаны из прекрасного литейного сплава.
Вместе с гидрофизиками выбрали место на молодом, намерзающем льду моря — припае, для того чтобы вморозить вертикальную «лестницу» из укреплённых горизонтально двадцати чувствительных электрических термометров. Эти термометры, расположенные друг от друга на расстоянии двадцати сантиметров, я вморожу так, что верхний термометр окажется у верхней поверхности льда, а остальные будут пока висеть в морской воде — ведь толщина льда ещё менее полуметра. Однако по мере роста толщины льда за счёт намерзания снизу эти термометры будут вмерзать в лёд один за другим. Это позволит мне получить распределение температуры в нарастающем льде. Смогу я узнать и время вмораживания каждого термометра в лёд, а значит, и скорость намерзания последнего в разные периоды, вплоть до того времени, когда толщина льда станет максимальной, близкой к двум метрам.
После того как выбрали место для наблюдений, ходили смотреть колонию императорских пингвинов. В двух километрах от Мирного разместились три колонии этих флегматиков. Странные птицы. Некоторые ростом почти по грудь человеку. Чёрные спины, золотистая шейка, белое с желтизной брюхо, длинный клюв.
Все место колонии покрыто помётом, ведь птиц здесь тысячи. Многие уже «сидят» на яйцах, которые держат на лапах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43