Он собирался сделать это собственноручно в пятницу, в десять часов утра. Вся семья Нади должна присутствовать при казни. Был четверг, и мне едва не стало дурно, когда я представила себе, что произойдет завтра.
Сердце мое затрепетало от страха, когда отец спросил Ранду, не принимали ли мы когда-нибудь участия в позорных похождениях Нади и Вафы. Стоило мне открыть рот, чтобы попытаться выступить в паше оправдание, как отец рявкнул на меня и приказал сидеть молча. Ранда разрыдалась и рассказала отцу о том дне, когда мы отправились покупать мою первую чадру и абайю. Отец сидел не шевелясь и не моргая, пока Ранда не закончила. Затем он спросил нас о нашем женском клубе, который мы называли «Бойкими Языками». Он сказал, что лучше нам рассказать правду, так как Надя давно уже призналась в нашей деятельности. Ранда не в силах была произнести пи слова, а отец раскрыл свой чемоданчик и достал из него бумаги нашего клуба. Как оказалось, он обыскал мою комнату и нашел наши записи и списки членов. Впервые за всю свою жизнь я почувствовала, что в горле у меня пересохло. Я знала, что сейчас не смогла бы произнести ни единого слова.
Отец спокойно положил бумаги обратно в чемоданчик, затем посмотрел Ранде прямо в глаза и сказал:
– С этого момента я развожусь с тобой. Твой отец через час пришлет автомобиль, что бы забрать тебя. С этого момента я запрещаю тебе общаться с моими детьми.
Затем, к моему ужасу, он медленно повернулся ко мне.
– Ты моя дочь, – сказал он. – Твоя мать была хорошей женщиной, но, несмотря на это, если бы ты принимала участие в том, что дела ли Надя и Вафа, я последовал бы законам пашей религии и исполнил бы свой долг, который требует лишить в таком случае любую женщину жизни. Приказываю тебе не попадаться мне на глаза и посвятить себя учебе, пока я не подберу тебе подходящего мужа. – Он помедлил, а затем наклонился ко мне и пристально взглянул прямо в мои перепутанные глаза. – Султана, ты должна с покорностью принять свое будущее, у тебя пет другого выбора.
Отец закрыл свой чемоданчик и, не сказав больше пи слова, вышел из комнаты.
Униженная происшедшим, я пошла с Рандой в ее комнату и тупо помогала ей собирать вещи, одежду, книги и драгоценности, грудой лежащие на кровати… Лицо Ранды словно окаменело. Мне хотелось что-то сказать ей, но я не находила слов. Вскоре зазвенел звонок входной двери, и вот я уже помогаю слугам вынести вещи Ранды в машину. Не сказав ни слова, Ранда покинула наш дом, но навсегда осталась в моем сердце.
На следующее утро, ровно в десять часов, я сидела на балконе своей спальни одна и смотрела перед собой невидящим взглядом. Я думала о Наде, представляя ее закованной в тяжелые цепи, с черным мешком на голове. Я видела, как сильные руки поднимают ее и бросают в голубовато-зеленую воду семейного бассейна. Я закрыла глаза и представила, как содрогается се тело, как тщетно открывается рот, как вода заливает жаждущие воздуха легкие. Я вспомнила ее умные карие глаза и то, как она могла заполнить паши унылые будни своим веселым, мелодичным смехом. Я вспомнила, какой нежной и чистой была ее кожа, и с содроганием подумала, как быстро земля уничтожит ее. Я взглянула на часы – было десять минут одиннадцатого, и сердце мое сжалось от осознания того, что никогда уже нам не услышать смеха подруги.
Этот день был самым драматичным в моей юности, но я знала – что бы ни сделали мои подруги, они не заслужили такого страшного конца, какой пришелся па долю Нади. Такая жестокость лучше всего иллюстрирует «мудрость» мужчин, разрушающих жизни своих женщин безразличием и непониманием.
ИНОСТРАНКИ
После неожиданного отъезда Ранды, замужества Вафы и смерти Нади жизнь моя превратилась в безрадостнейшее существование. У меня было ощущение, что моему телу больше неинтересны радости жизни. Мне казалось, что я погружена в спячку, что даже сердце мое бьется медленнее обычного, как у тех животных, которые замедляют свой жизненный процесс па несколько месяцев в году. Чтобы ощутить это по-настоящему, я ложилась па кровать, зажимала нос пальцами и крепко стискивала челюсти. Я старалась не дышать, сколько возможно, но вскоре мои легкие начинали гореть от недостатка кислорода, и я должна была признать, что не в состоянии контролировать жизненные функции своего организма.
Домашние слуги заботливо относились ко мне, так как я слыла среди них доброй, потому что всегда принимала участие в решении их проблем. Те деньги, что им платили, не компенсировали многолетней разлуки с родственниками, которые у многих из наших слуг были очень далеко.
Пытаясь возродить во мне интерес к жизни, моя служанка-филиппинка Марси начала рассказывать мне о том, как живут женщины в се стране. Благодаря нашим долгим беседам, мои отношения с Марси стали чем-то большим, чем отношения хозяйки и служанки.
Однажды она поделилась со мной своей самой заветной мечтой: она хотела накопить достаточно денег, работая служанкой в нашей семье, чтобы вернуться на Филиппины и закончить там курсы медицинских сестер, филиппинские медсестры пользуются спросом во всем мире, и для женщины в этой стране стать медицинской сестрой – значит, сделать карьеру.
Марси говорила, что после окончания курсов она хочет вернуться в Саудовскую Аравию, чтобы работать в одной из суперсовременных больниц. Мечтательно улыбаясь, она говорила, что медсестры-филиппинки зарабатывают до 3.800 саудовских риалов в месяц! (это около 1.000 долларов, по сравнению с 200 долларов, которые зарабатывает служанка.) При таком жалованье, сказала Марси, она смогла бы содержать всю свою семью на Филиппинах.
Когда Марси исполнилось всего три года, ее отец погиб во время аварии па шахте. Мать была на восьмом месяце беременности. Им грозила голодная смерть, по бабушка Марси взялась посидеть с малышами, пока мать работала в две смены горничной в местном отеле. Мать неоднократно говорила Марси, что единственным средством от бедности являются знания, и всячески убеждала детей, что надо стремиться любым путем получить образование. Сама она откладывала каждый грош, чтобы дать своим детям возможность учиться.
За два года до того, как Марси должна была поступать в школу медсестер, ее брат Тони попал под автомобиль и получил серьезные травмы. Врачи не смогли спасти его ноги, и их пришлось ампутировать. Плата за лечение оказалась такова, что денег на образование для Марси уже не осталось.
Узнав историю Марси, я не могла сдержать слез и не раз спрашивала се, как она может так спокойно и открыто улыбаться каждый день, когда бы я ни увидела ее. Марси в ответ снова улыбалась и говорила, что для нее это не составляет труда, так как у нее есть мечта и возможность воплотить эту мечту в жизнь.
После полуголодного существования в бедном районе одного из городов на Филиппинах Марси чувствовала себя вполне счастливой, имея работу и трехразовое питание. Она не раз подчеркивала, что люди у нее на родине не умирают от голода, но постоянное недоедание дает возможность процветать заболеваниям, невозможным в обществе, где люди питаются полноценно.
Марси настолько живо рассказывала мне о своем народе, что я чувствовала себя причастной к его истории и богатой культуре. Я поняла, что недооценивала Марси и других наших слуг-филиппинцев, считая их не более, чем небольшим пародом с большими амбициями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61