Итак, сделав это предуведомление, скажем, что правительство после предварительного обсуждения решительно отклонило версию того, что в стране якобы началась не имеющая прецедентов, не знающая аналогов эпидемия, вызываемая неким не поддающимся идентификации возбудителем и получающая ураганное развитие при полном отсутствии видимых признаков латентной фазы или инкубационного периода. Напротив, происходящие события в полном соответствии с мнением передовой научной общественности, последовательно и мощно подпертой административно, следует трактовать исключительно и не иначе как прискорбное, но при этом случайное и временное совпадение целого ряда факторов неясного генезиса и этиологии, однако в их патогенной активности, как можно судить на основании обработки имеющихся в нашем распоряжении данных, указывающих на приближение спада, прослеживается, как особо подчеркивалось в правительственном меморандуме, явная тенденция к ослаблению. Один телевизионный обозреватель весьма удачно и метко сравнил эту напасть, как ее там ни называй, с пущенной в небо стрелой, которая, достигнув высшей точки, на мгновение, как подвешенная, замирает в зените, после чего обязательно начинает описывать нисходящую кривую, и дай бог, продолжал он, этим упоминанием всуе возвращая зрителей к обыденности земных забот и к собственно эпидемии, чтобы сила земного тяготения постоянно увеличивалась, пока вовсе не исчезнет мучающий нас кошмар. Примерно этот же набор слов постоянно повторялся во всех средствах массовой информации, непременно выражавших жалостливое пожелание, чтобы все, кто потерял зрение, в самом скором времени обрели его вновь, а в ожидании этого суливших несчастным поддержку и братскую солидарность всего общества как со стороны его официальных представителей, так и простых граждан. В далеком прошлом неизбывный оптимизм простонародья облекал подобные перспективы в такие, например, речения: Счастье с бессчастьем - вёдро с ненастьем или: Как веревочка ни вейся, а конец будет, как и на нашей улице праздник, являвшие собой квинтэссенцию житейской мудрости тех, кто успел за отпущенный ему земной срок привыкнуть к переменчивости фортуны и каверзам судьбы, а в стране слепых долженствовавшие, вероятно, звучать так: Вчера видели, нынче нет, завтра увидим, причем последнюю треть фразы произносить, вероятно, следовало бы с неназойливо-вопросительной интонацией, как если бы благоразумная осторожность в самый последний миг решила бы добавить к радужной концовке легчайший обертон сомнения.
Но, к величайшему сожалению, не замедлило обнаружиться, что и заклинания эти, и обещания правительства, и благоприятные прогнозы ученых - все звук пустой. Слепота распространялась неудержимо и неуклонно, но мы бы уподобили ее не грозной приливной волне, которая все затопляет и гонит перед собой, а скорей коварному просачиванию наружу не исчислимого множества проворных ручейков, медленно, исподволь пропитывающих землю, пока однажды вдруг вся она не окажется под водой. Перед лицом общенационального смятения, уже грозящего закусить, что называется, удила, власти стали собирать медиков, в первую очередь, конечно, офтальмологов и невропатологов, и хотя до созыва съезда за недостатком времени дело не дошло, зато не было недостатка в разного рода симпозиумах, коллоквиумах, конференциях, всяческих круглых столах, которые проводились либо публично, либо за закрытыми дверями. Двойной эффект, вызванный, во-первых, полнейшим отсутствием результата от всех этих дебатов и научных дискуссий и, во-вторых, несколькими случаями внезапной слепоты, имевшими место прямо посреди заседания, когда докладчик вдруг кричал: Я ослеп, я ослеп, привел к тому, что эти мероприятия перестали интересовать средства массовой информации, разве что несколько изданий, весьма достойных и заслуживающих всяческих похвал, но живущих исключительно за счет разного рода сенсаций, чужих несчастий и триумфов, не пожелали упускать ни малейшей возможности преподнести с пылу с жару, с приличествующим случаю драматизмом известие, например, о том, как прямо посреди доклада лишился зрения заведующий кафедрой глазных болезней профессор такой-то.
Убедившись, что морально-политическое состояние общества ухудшается с каждым днем, правительство было вынуждено уже во второй раз за шесть дней изменить свою стратегию. Прежде всего сочли возможным и необходимым пресечь распространение болезни путем изоляции слепых и зараженных в скольких-то закрытых помещениях, вот вроде нашей с вами психушки. Затем неуклонный рост заболеваемости побудил нескольких влиятельных членов кабинета, опасавшихся, что инициатива властей, дойдя до низовых исполнителей, будет извращена так, что вызовет политические осложнения, выступить со встречной идеей, суть которой состояла в том, что надзор за слепыми следует поручить их родственникам, а те должны будут держать их дома, не выпуская на улицу, чтобы, во-первых, не создавать помех и без того уж затрудненному уличному движению, а во-вторых, не оскорблять чувств временно зрячих, которые, не внемля более или менее успокоительным заверениям, свято верили, что белая болезнь передается при визуальном контакте, на манер сглаза. И в самом деле, стоит ли ожидать иной, более благостной, реакции от человека, который идет, погруженный в свои печальные, нейтральные, а то даже и радостные, если еще у кого таковые остались, думы, и вдруг видит, как искажается лицо встречного прохожего, как проявляются на лице этом все признаки полнейшего ужаса, а затем раздается неизбежный вопль: Я ослеп, я ослеп. Какие нервы это выдержат. Однако самое скверное заключалось в том, что семьи слепых, особенно малочисленные, мгновенно становились слепыми семьями, и кому, спрашивается, их водить и за ними ходить как не соседям, разумеется, покуда еще зрячим, и ясно, что такая семья, где членов раз, два, ну, три - и обчелся, не может сама о себе позаботиться и станет, значит, живой репродукцией с известной картины, на которой слепцы вместе ходят, вместе падают и вместе умирают.
Увидев перед собой такую перспективу, правительство вынуждено было дать самый полный назад, то есть расширить установленные им же критерии при годности мест, отведенных под карантин, в результате чего началось немедленное и на самую скорую руку производимое переустройство закрытых фабрик, заброшенных церквей, спортивных залов, пустующих складов и: Уже два дня идут разговоры, что, мол, за городом будут разбиты палаточные городки, добавил старик с черной повязкой на глазу. Поначалу, причем по самому поначалу, кое-какие благотворительные организации еще посылали волонтеров ухаживать за слепыми, стелить им постели, мыть унитазы, стирать белье, стряпать, то есть проявлять тот минимум заботы, без которого жизнь очень скоро делается невыносимой даже для тех, кто видит. Бедные, милые эти люди, то бишь добровольцы, немедленно слепли, но, по крайней мере, остался в истории их благородный почин. Из них тут есть кто, спросил старик с черной повязкой на глазу. Нет, отвечала жена доктора. А может, вообще все это басни. Ну а город-то как, машины-то ходят, осведомился первый слепец, вспомнив свой автомобиль и таксиста, который вез его на консультацию и которого он потом своими руками опустил в могилу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81