- Ну,
что? что? где?
- Нет, я только так... я хотел знать, как зовут эту даму?
- Глаф...
- Глафира?
- Нет, не совсем Глафира... извините, я вам не могу сказать ее имя. -
Говоря это, почтенный человек был бледен, как платок.
- Да, конечно, не Глафира, я сам знаю, что не Глафира, и та не Глафира; а
впрочем, с кем же она?
- Где?
- Там! Ах, черт возьми, черт возьми! (Молодой человек не мог устоять на
месте от бешенства.)
- А, видите! почему же вы знали, что ее зовут Глафирой?
- Ну, черт возьми, наконец! еще с вами возня! Да ведь вы говорите - вашу
не Глафирой зовут!..
- Милостивый государь, какой тон!
- А, черт, не до тону! Что она, жена, что ли, ваша?
- Нет, то есть я не женат... Но не стал бы я сулить почтенному человеку в
несчастье, человеку, - не скажу достойному всякого уважения, но по крайней
мере воспитанному человеку, черта на каждом шагу. Вы все говорите: черт
возьми! черт возьми!
- Ну да, черт возьми! вот же вам, понимаете?
- Вы ослеплены гневом, и я молчу. Боже мой, кто это?
- Где?
Раздался шум и хохот; две смазливые девушки вышли с крыльца; оба
бросились к ним.
- Ах какие! что вы?
- Куда вы суетесь?
- Не те!
- Что, не на тех напали! Извозчик!
- Куда вас, мамзель?
- К Покрову; садись, Аннушка, я довезу.
- Ну, а я с той стороны; пошел! Смотри же, шибче вези...
Извозчик уехал.
- Это откуда?
- Боже мой, боже! Но не пойти ли туда?
- Куда?
- Да к Бобыницыну.
- Нет-с, нельзя...
- Отчего?
- Я бы, конечно, пошел; но тогда она скажет другое; она... обернется: а
ее знаю! Она скажет, что нарочно пришла, чтоб меня поймать с кем-нибудь, да
беду на меня же и свалит!
- И знать, что, может быть, там она! Да вы - я не знаю, почему же - ну,
да вы подите к генералу-то...
- Да ведь он переехал!
- Все равно, понимаете? она же ведь пошла; ну, и вы тоже - поняли?
Сделайте так, что как будто не знаете, что генерал переехал, приходите как
будто к нему за женой, ну и так далее.
- А потом?
- Ну, а потом накрывайте кого следует у Бобыницына; фу, ты, черт, какой
бестолк...
- Ну, а вам-то что до того, что я накрываю? Видите, видите!..
- Что, что, батенька? что? опять за то же, что прежде? Ах, ты, господи,
господи! Срамитесь вы, смешной человек, бестолковый вы человек!
- Ну, да зачем же вы так интересуетесь? вы хотите узнать...
- Что узнать? что? Ну, да, черт возьми, не до вас теперь! Я и один пойду;
ступайте, подите прочь; стерегите, бегайте там, ну!
- Милостивый государь, вы почти забываетесь! - закричал господин в енотах
в отчаянии.
- Ну, что ж? ну, что ж, что я забываюсь? - проговорил молодой человек,
стиснув зубы и в бешенстве приступая к господину в енотах, - ну, что ж?
перед кем забываюсь?! - загремел он, сжимая кулаки.
- Но, милостивый государь, позвольте...
- Ну, кто вы, перед кем забываюсь; как ваша фамилия?
- Я не знаю, как это, молодой человек; зачем же фамилию?.. Я не могу
объявить... Я лучше с вами пойду. Пойдемте, я не отстану, я на все готов...
Но, поверьте, я заслуживаю более вежливых выражений! Не нужно нигде терять
присутствия духа, и если вы чем расстроены,- я догадываюсь чем, - то по
крайней мере забываться не нужно... Вы еще очень, очень молодой человек!..
- Да что мне, что вы старый? Эка невидаль! ступайте прочь; чего вы тут
бегаете?..
- Почему ж я старый? какой же я старый? Конечно, по званию, но я не
бегаю...
- Это и видно. Да убирайтесь же прочь...
- Нет, уж я с вами; вы мне не можете запретить; я тоже замешан; я с
вами...
- Ну, так тише же, тише, молчать!..
Оба они взошли на крыльцо и поднялись на лестницу в третий этаж; было
темнехонько.
- Стойте! Есть у вас спички?
- Спички? какие спички?
- Вы курите сигары?
- А, да! есть, есть; здесь они, здесь; вот, постойте... - Господин в
енотах засуетился.
- Фу, какой бестолков... черт! кажется, эта дверь...
- Эта-эта-эта-эта-эта...
- Эта-эта-эта... что вы орете? тише!..
- Милостивый государь, я скрепя сердце... вы дерзкий человек, вот что!..
Вспыхнул огонь.
- Ну, так и есть, вот медная дощечка! вот Бобыницын; видите: Бобыницын?..
- Вижу, вижу!
- Ти...ше! Что, потухла?
- Потухла.
- Нужно постучаться?
- Да, нужно! - отозвался господин в енотах.
- Стучитесь!
- Нет, зачем же я? вы начните, вы постучите...
- Трус!
- Сами вы трус!
- Уб-бир-райтесь же!
- Я почти раскаиваюсь, что поверил вам тайну; вы..,
- Я? Ну, что ж я?
- Вы воспользовались расстройством моим! вы видели, что я в расстроенном
духе...
- А наплевать! мне смешно - вот и кончено!
- Зачем же вы здесь?
- А вы-то зачем?..
- Прекрасная нравственность! - заметил с негодованием господин в енотах...
- Ну, что вы про нравственность? вы-то чего?
- А вот и безнравственно!
- Что?!!
- Да, по-вашему, каждый обиженный муж есть колпак!
- Да вы разве муж? Ведь муж-то на Вознесенском мосту? Что ж вам-то? Чего
вы пристали?
- А вот мне кажется, что вы-то и есть любовник!..
- Послушайте, если вы будете так продолжать, то я должен буду признаться,
что вы-то и есть колпак! то есть знаете кто?
- То есть вы хотите сказать, что я муж! - сказал господин в енотах, как
будто кипятком обваренный, отступая назад.
- Тсс! молчать! слышите..
- Это она.
- Нет!
- Фу, как темно!
Все затихло; в квартире Бобыницына послышался шум.
- За что нам ссориться, милостивый государь? - прошептал господин в
енотах.
- Да вы же, черт возьми, сами обиделись!
- Но вы меня вывели из последних границ.
- Молчите!
- Согласитесь, что вы еще очень молодой человек...
- Мол-чите же!
- Конечно, я согласен с вашей идеей, что муж в таком положении - колпак.
- Да замолчите ли вы? о!..
- Но к чему же такое озлобленное преследование несчастного мужа?..
- Это она!
Но шум в это время умолк.
- Она! она! она! Да вы-то, вы-то из чего хлопочете! ведь не ваша беда!
- Милостивый государь, милостивый государь! - бормотал господин в енотах,
бледнея и всхлипывая. - Я, конечно, в расстройстве... вы достаточно видели
мое унижение; но теперь ночь, конечно, но завтра... впрочем, мы, верно, не
встретимся завтра, хотя я и не боюсь встретиться с вами, - и это, впрочем,
не я, это мой приятель, который на Вознесенском мосту; право, он! Это его
жена, это чужая жена! Несчастный человек! уверяю вас. Я с ним знаком
хорошо; позвольте, я вам все расскажу. Я с ним друг, как вы можете видеть,
ибо не стал бы я так теперь из-за него сокрушаться, - сами видите; я же
несколько раз ему говорил: зачем ты женишься, милый друг? звание есть у
тебя, достаток есть у тебя, почтенный ты человек, что ж менять это все на
прихоть кокетства! Согласитесь! Нет, женюсь, говорит: семейное счастие...
Вот и семейное счастие! Сначала сам мужей обманывал, а теперь и пьет
чашу... вы извините меня, но это объяснение было вынуждено
необходимостию!.. Он несчастный человек и пьет чашу - вот!.. - Тут господин
в енотах так всхлипнул, как будто зарыдал не на шутку.
- А черт бы взял их всех! Мало ли дураков! Да вы кто такой?
Молодой человек скрежетал зубами от бешенства.
- Ну, уж после этого, согласитесь сами... я был с вами благороден и
откровенен.. этакой тон!
- Нет, позвольте, вы меня извините... как ваша фамилия?
- Нет, зачем же фамилия?
- А!!
- Мне нельзя сказать фамилию...
- Шабрина знаете? - быстро сказал молодой человек.
- Шабрин!!!
- Да, Шабрин! А!!! (Тут господин в бекеше несколько поддразнил господина
в енотах.) Поняли дело?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11