Твой возраст и репутация…
– Забудь о моей репутации! – сердито рявкнул Селдон. – Я психоисторик, а это сейчас самое грубое слово, самое страшное ругательство. Они будут страшно рады засадить меня за решетку.
– Не засадят, – покачал головой Новкер. – Конечно, охотники найдутся, но я постараюсь, чтобы они не попали в число присяжных.
– Послушайте, – обратилась к адвокату Ванда, – неужели нельзя вообще это дело до суда не доводить? Дедушка – старый человек. Может быть, можно обратиться к судье с просьбой такого рода?
Адвокат обернулся и изумленно посмотрел на нее.
– Ни в коем случае! Это чистое безумие. Судьи – одуревшие от власти люди. Они с большей суетой засадят человека в тюрьму, чем согласятся выслушать его. С судьями никто не связывается.
– Думаю, нам придется… – сказала Ванда.
– Послушай, Ванда, – перебил ее Селдон, – давай лучше послушаемся Сива…
Произнося эти слова, он почувствовал, как у него противно засосало под ложечкой. Ванда «толкнула» его.
– Ну ладно, – пробормотал Селдон, – если ты так настаиваешь…
– Не будет она настаивать, – заупрямился адвокат. – Я не позволю.
– Мой дедушка – ваш клиент, – заявила Банда. – Если он хочет, чтобы вы сделали то-то и то-то, вы должны сделать так, как он хочет.
– Я могу отказаться защищать его.
– Ради бога!.. Вы свободны, – отрезала Ванда. – Мы сами обратимся к судье.
Новкер немного подумал и сказал:
– Ну вот и отличненько. Давайте, если вы такие упрямые. Я был адвокатом Гэри много лет, и теперь его не брошу. Но предупреждаю вас обоих: шансы получить обвинительный приговор очень велики, и мне придется трудиться в поте лица, чтобы этого не случилось.
– Я не боюсь, – заявила Ванда.
Селдон прикусил губу. Адвокат повернулся к нему.
– А ты-то что скажешь, Гэри? Ты что, и вправду хочешь, чтобы твоя внучка подлила масла в огонь?
Селдон ненадолго задумался и к полному изумлению старика-адвоката, кивнул:
– Да! Да, хочу.
19
Судья с кислой физиономией выслушивал рассказ Селдона.
– А с чего вы, собственно, взяли, – спросил он, – что человек, которого вы ударили, намеревался напасть на вас? У вас были веские причины опасаться этого?
– Моя внучка заметила, как он приблизился. Она была совершенно уверена, что он собирается напасть на меня.
– Но, сэр, этого недостаточно. Что еще вы можете мне сообщить, прежде чем я сформулирую обвинение?
– Погодите, погодите, – нетерпеливо проговорил Селдон. – Не торопитесь делать выводы. Несколько недель назад на меня напала шайка бандитов – восемь человек – и я дрался вместе с моим сыном. Как видите, у меня была самая веская причина опасаться, что на меня снова нападут.
Судья заглянул в стопку бумаг, лежавшую на его столе.
– На вас напали восемь человек? Вы заявляли об этом?
– Некому было заявить. Поблизости не оказалось ни одного офицера службы безопасности.
– Это к делу не относится. Вы заявляли о случившемся или нет?
– Нет, сэр.
– Почему?
– Во-первых, я боялся, что начнется долгое и нудное разбирательство. Поскольку мы с сыном справились с ними и остались живы, я решил, что заявлять никуда не стоит.
– Но как же вам удалось справиться с восемью бандитами – вам и вашему сыну?
Селдон растерялся.
– Мой сын сейчас на Сантаннии, стало быть, для властей Трентора недосягаем. Поэтому я вам скажу правду: у него было два далийских ножа, а он с ними обращаться умеет. Одного из бандитов он убил и двоих сильно поранил. Остальные подхватили убитого и раненых и убежали.
– И вы не сообщили об убийстве и ранениях?
– Нет, сэр. По той же самой причине. И дрались мы защищаясь. Однако, если вы покопаетесь в своих бумагах и найдете тех, кого мы поранили, вы убедитесь, что на нас действительно нападали.
– Покопаться в бумагах?! – воскликнул судья. – Найти одного убитого и двоих раненых – без имен, фамилий, примет? Да знаете ли вы, что на Тренторе каждый день находят по две тысячи мертвых – это только с ножевыми ранами! Если нам о таком сразу не сообщают, мы бессильны. Ваш рассказ о том, что на вас уже нападали – это так, водичка жиденькая. Никто не поверит. Забудьте об этом. Разбираться будем с тем, что случилось сегодня. Этот случай зарегистрированный, и ему был свидетелем офицер службы безопасности. Ну так вот… Рассмотрим этот случай. С чего вы взяли, что этот человек хотел напасть на вас? Только потому, что шел за вами следом? Только потому, что вы беззащитный старик? Или потому, что вы похожи на человека, у которого при себе уйма кредиток? Что скажете?
– Я думаю, господин судья, все произошло из-за того, что я – это я.
Судья просмотрел бумаги.
– Вы Гэри Селдон, профессор, ученый. С какой стати кому-то на вас нападать?
– Из-за моих взглядов.
– Из-за ваших взглядов. Чудненько… – Судья более внимательно просмотрел бумаги. Вдруг его словно осенило. Он оторвал взгляд от бумаг и изумленно посмотрел на Селдона. – Погодите-погодите… Гэри Селдон… – Физиономия судьи просияла. – Так вы же этот самый… вещий психоисторик, точно?
– Да, господин судья.
– Простите. Я толком ничего не знаю про ваши занятия. Только знаю, что вы вроде бы предсказываете конец Империи или что-то в этом духе.
– Не совсем так, господин судья. Но мои воззрения стали непопулярны именно из-за того, что мои предсказания сбываются. И я думаю, именно из-за этого появились люди, которые хотят убить меня, а что еще более вероятно – люди, которым за это платят.
Судья некоторое время смотрел на Селдона в упор, затем обратился к офицеру, арестовавшему профессора.
– Ты проверил того человека, пострадавшего? Числится за ним что-нибудь?
Офицер прокашлялся и сообщил:
– Да, сэр. Его несколько раз арестовывали. Хулиганство, вымогательство.
– Ага, значит, он не невинная овечка? А за профессором что-нибудь числится?
– Нет, сэр.
– Стало быть, что мы имеем: беззащитный старик стукнул известного хулигана, а ты арестовал этого беззащитного старика, так выходит?
Офицер молчал.
– Вы свободны, профессор, – сказал судья.
– Благодарю вас, сэр. Могу я забрать свою палку?
Судья дал знак офицеру, и тот с готовностью протянул Селдону палку.
– Одно-единственное, профессор. Если вы еще когда-нибудь воспользуетесь своей палкой, вы должны быть на все сто уверены, что это самозащита, – посоветовал судья. – Иначе…
– Да, сэр, – кивнул Селдон и вышел из кабинета судьи, тяжело опираясь на палку, но с гордо поднятой головой.
20
Ванда горько плакала. Лицо ее было мокрым от слез, глаза покраснели, щеки распухли.
Селдон наклонился над внучкой, поглаживая ее по спине, не зная, как ее успокоить.
– Дедушка… – рыдала Ванда. – Я такая несчастная… Я-то думала, что умею «толкать»… умею влиять на людей… и это у меня получалось… но только тогда, когда они не были особенно против… как папа и мама… да и то у меня это столько времени отнимало… Знаешь, я даже придумала что-то вроде шкалы… такой десятибалльной шкалы… и оценивала по ней силу «толчков». Только я… слишком много о себе воображала. Я-то думала, что могу выбить десять… ну, девять. А теперь я понимаю… больше семи мне не выбить… – Ванда перестала рыдать, и только время от времени всхлипывала. Селдон погладил ее по голове. – Обычно… обычно… все легко получается. Если я напрягусь как следует, я слышу мысли людей и когда захочу, я делаю «толчок».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
– Забудь о моей репутации! – сердито рявкнул Селдон. – Я психоисторик, а это сейчас самое грубое слово, самое страшное ругательство. Они будут страшно рады засадить меня за решетку.
– Не засадят, – покачал головой Новкер. – Конечно, охотники найдутся, но я постараюсь, чтобы они не попали в число присяжных.
– Послушайте, – обратилась к адвокату Ванда, – неужели нельзя вообще это дело до суда не доводить? Дедушка – старый человек. Может быть, можно обратиться к судье с просьбой такого рода?
Адвокат обернулся и изумленно посмотрел на нее.
– Ни в коем случае! Это чистое безумие. Судьи – одуревшие от власти люди. Они с большей суетой засадят человека в тюрьму, чем согласятся выслушать его. С судьями никто не связывается.
– Думаю, нам придется… – сказала Ванда.
– Послушай, Ванда, – перебил ее Селдон, – давай лучше послушаемся Сива…
Произнося эти слова, он почувствовал, как у него противно засосало под ложечкой. Ванда «толкнула» его.
– Ну ладно, – пробормотал Селдон, – если ты так настаиваешь…
– Не будет она настаивать, – заупрямился адвокат. – Я не позволю.
– Мой дедушка – ваш клиент, – заявила Банда. – Если он хочет, чтобы вы сделали то-то и то-то, вы должны сделать так, как он хочет.
– Я могу отказаться защищать его.
– Ради бога!.. Вы свободны, – отрезала Ванда. – Мы сами обратимся к судье.
Новкер немного подумал и сказал:
– Ну вот и отличненько. Давайте, если вы такие упрямые. Я был адвокатом Гэри много лет, и теперь его не брошу. Но предупреждаю вас обоих: шансы получить обвинительный приговор очень велики, и мне придется трудиться в поте лица, чтобы этого не случилось.
– Я не боюсь, – заявила Ванда.
Селдон прикусил губу. Адвокат повернулся к нему.
– А ты-то что скажешь, Гэри? Ты что, и вправду хочешь, чтобы твоя внучка подлила масла в огонь?
Селдон ненадолго задумался и к полному изумлению старика-адвоката, кивнул:
– Да! Да, хочу.
19
Судья с кислой физиономией выслушивал рассказ Селдона.
– А с чего вы, собственно, взяли, – спросил он, – что человек, которого вы ударили, намеревался напасть на вас? У вас были веские причины опасаться этого?
– Моя внучка заметила, как он приблизился. Она была совершенно уверена, что он собирается напасть на меня.
– Но, сэр, этого недостаточно. Что еще вы можете мне сообщить, прежде чем я сформулирую обвинение?
– Погодите, погодите, – нетерпеливо проговорил Селдон. – Не торопитесь делать выводы. Несколько недель назад на меня напала шайка бандитов – восемь человек – и я дрался вместе с моим сыном. Как видите, у меня была самая веская причина опасаться, что на меня снова нападут.
Судья заглянул в стопку бумаг, лежавшую на его столе.
– На вас напали восемь человек? Вы заявляли об этом?
– Некому было заявить. Поблизости не оказалось ни одного офицера службы безопасности.
– Это к делу не относится. Вы заявляли о случившемся или нет?
– Нет, сэр.
– Почему?
– Во-первых, я боялся, что начнется долгое и нудное разбирательство. Поскольку мы с сыном справились с ними и остались живы, я решил, что заявлять никуда не стоит.
– Но как же вам удалось справиться с восемью бандитами – вам и вашему сыну?
Селдон растерялся.
– Мой сын сейчас на Сантаннии, стало быть, для властей Трентора недосягаем. Поэтому я вам скажу правду: у него было два далийских ножа, а он с ними обращаться умеет. Одного из бандитов он убил и двоих сильно поранил. Остальные подхватили убитого и раненых и убежали.
– И вы не сообщили об убийстве и ранениях?
– Нет, сэр. По той же самой причине. И дрались мы защищаясь. Однако, если вы покопаетесь в своих бумагах и найдете тех, кого мы поранили, вы убедитесь, что на нас действительно нападали.
– Покопаться в бумагах?! – воскликнул судья. – Найти одного убитого и двоих раненых – без имен, фамилий, примет? Да знаете ли вы, что на Тренторе каждый день находят по две тысячи мертвых – это только с ножевыми ранами! Если нам о таком сразу не сообщают, мы бессильны. Ваш рассказ о том, что на вас уже нападали – это так, водичка жиденькая. Никто не поверит. Забудьте об этом. Разбираться будем с тем, что случилось сегодня. Этот случай зарегистрированный, и ему был свидетелем офицер службы безопасности. Ну так вот… Рассмотрим этот случай. С чего вы взяли, что этот человек хотел напасть на вас? Только потому, что шел за вами следом? Только потому, что вы беззащитный старик? Или потому, что вы похожи на человека, у которого при себе уйма кредиток? Что скажете?
– Я думаю, господин судья, все произошло из-за того, что я – это я.
Судья просмотрел бумаги.
– Вы Гэри Селдон, профессор, ученый. С какой стати кому-то на вас нападать?
– Из-за моих взглядов.
– Из-за ваших взглядов. Чудненько… – Судья более внимательно просмотрел бумаги. Вдруг его словно осенило. Он оторвал взгляд от бумаг и изумленно посмотрел на Селдона. – Погодите-погодите… Гэри Селдон… – Физиономия судьи просияла. – Так вы же этот самый… вещий психоисторик, точно?
– Да, господин судья.
– Простите. Я толком ничего не знаю про ваши занятия. Только знаю, что вы вроде бы предсказываете конец Империи или что-то в этом духе.
– Не совсем так, господин судья. Но мои воззрения стали непопулярны именно из-за того, что мои предсказания сбываются. И я думаю, именно из-за этого появились люди, которые хотят убить меня, а что еще более вероятно – люди, которым за это платят.
Судья некоторое время смотрел на Селдона в упор, затем обратился к офицеру, арестовавшему профессора.
– Ты проверил того человека, пострадавшего? Числится за ним что-нибудь?
Офицер прокашлялся и сообщил:
– Да, сэр. Его несколько раз арестовывали. Хулиганство, вымогательство.
– Ага, значит, он не невинная овечка? А за профессором что-нибудь числится?
– Нет, сэр.
– Стало быть, что мы имеем: беззащитный старик стукнул известного хулигана, а ты арестовал этого беззащитного старика, так выходит?
Офицер молчал.
– Вы свободны, профессор, – сказал судья.
– Благодарю вас, сэр. Могу я забрать свою палку?
Судья дал знак офицеру, и тот с готовностью протянул Селдону палку.
– Одно-единственное, профессор. Если вы еще когда-нибудь воспользуетесь своей палкой, вы должны быть на все сто уверены, что это самозащита, – посоветовал судья. – Иначе…
– Да, сэр, – кивнул Селдон и вышел из кабинета судьи, тяжело опираясь на палку, но с гордо поднятой головой.
20
Ванда горько плакала. Лицо ее было мокрым от слез, глаза покраснели, щеки распухли.
Селдон наклонился над внучкой, поглаживая ее по спине, не зная, как ее успокоить.
– Дедушка… – рыдала Ванда. – Я такая несчастная… Я-то думала, что умею «толкать»… умею влиять на людей… и это у меня получалось… но только тогда, когда они не были особенно против… как папа и мама… да и то у меня это столько времени отнимало… Знаешь, я даже придумала что-то вроде шкалы… такой десятибалльной шкалы… и оценивала по ней силу «толчков». Только я… слишком много о себе воображала. Я-то думала, что могу выбить десять… ну, девять. А теперь я понимаю… больше семи мне не выбить… – Ванда перестала рыдать, и только время от времени всхлипывала. Селдон погладил ее по голове. – Обычно… обычно… все легко получается. Если я напрягусь как следует, я слышу мысли людей и когда захочу, я делаю «толчок».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100