Я же не справлюсь, у меня опыта не хватит!
– А мы уверены, что ты справишься.
Грубер разошелся не на шутку.
– И что, я должен буду в кабинете сидеть? Я в кабинетах сидеть не мастак. Ведь это же что получается? Это получается – я не смогу на воздух выбираться, не смогу возиться с растениями и зверьками. Это все равно что в тюрьму меня засадить, я вам вот так скажу, господин премьер-министр.
Селдон широко раскрыл глаза.
– Да что ты, Грубер, с чего ты взял? Никто не заставит тебя сидеть в кабинете дольше, чем нужно. Ходи себе по саду, сколько вздумается, делай, что хочешь. Единственное, чего ты лишаешься, так это тяжелой работы.
– Да ведь я как раз и не хочу лишаться тяжелой работы, премьер-министр, да и не дадут мне из кабинета выходить, это точно, уж я-то знаю! Нагляделся я на главного садовника. Он и когда хотел, не мог из кабинета отлучиться, вот так. Одни бумажки да распоряжения. А чтоб знать, что в хозяйстве делается, мы, простые садовники, должны ему докладывать. Он за садом по головизору смотрит , вот ведь дела какие! – выпалил Грубер и закончил с нескрываемым отвращением: – Вроде по головизору поймешь, как чего растет и живет. Нет, это не по мне, господин премьер-министр.
– Послушай, Грубер, будь мужчиной. Не так уж все плохо. Привыкнешь понемногу.
Грубер обреченно покачал головой.
– А начать-то мне с чего придется, господин премьер-министр? Скоро ведь нагрянет вся эта уйма новых садовников! Нет, конец мне, конец, это я вам точно говорю. Ну, не могу я! – взорвался Грубер с неожиданной страстью. – Не могу и не хочу!
– Грубер, я тебя прекрасно понимаю. Ты не хочешь этой работы. А я не хочу работать премьер-министром. Эта работа тоже не по мне. Знаешь, я тебе честно скажу: мне кажется, даже Императору порой надоедает быть Императором. Мы все в Галактике должны трудиться, и работа – это далеко не всегда радость и удовольствие.
– Да это-то я понимаю, господин премьер-министр, это-то я понимаю… Да только Император, он ведь Императором родился. А вам суждено премьер-министром быть, потому как лучше вас никто с этой работой не справится. Но тут-то совсем другое дело. Подумаешь – главный садовник! Да у нас пятьдесят садовников наберется, кто с этим делом справится еще получше меня, да и больше бы обрадовался такой работе. Вот вы говорите, что рассказали Императору, как я пытался вас спасти. А может, вы еще разок ему словечко замолвите за меня – дескать, если ему желательно меня отблагодарить, так пусть оставит меня, как есть, простым садовником, а?
Селдон устало откинулся на спинку стула и сказал:
– Грубер, уверяю тебя, если бы я мог, я бы обязательно изложил Императору твою просьбу, но позволь, я тебе попробую кое-что объяснить, а ты постарайся меня понять, пожалуйста. Император, по идее, – единоличный правитель Галактической Империи. Но на самом деле подвластно ему очень малое. На самом деле я правлю Империей гораздо больше, чем он, но и мне далеко не все подвластно. В правительстве миллионы людей, и каждый принимает какие-то решения, каждый совершает какие-то ошибки. Кто-то действует самоотверженно, героически, мудро, кто-то – глупо, а кто-то – по-предательски. И проследить за всеми невозможно. Понимаешь меня, Грубер?
– Понимать-то я понимаю, да только в толк не возьму, я-то тут при чем?
– Да при том, что единственное место, где Император и вправду правит, – это дворцовая территория. Тут его слово – закон, и все, кто трудится во дворце и рядом с ним, обязаны повиноваться ему беспрекословно. Просить его отменить принятое им решение касательно чего бы то и кого бы то ни было здесь , в его вотчине, – все равно что посягать на святыню. Сказать ему: «Ваше Величество, отмените ваше решение по поводу назначения Грубера» – это было бы равносильно подаче заявления об отставке. Я тебе точно говорю, он скорее меня в отставку отправит, чем отменит свое решение. Я-то, честно говоря, не против уйти, да только тебе это все равно не поможет.
– Значит, сделать ничего нельзя? – обреченно спросил Грубер.
– Да, Грубер, увы. Но ты не переживай так сильно. Чем смогу – помогу. Ты меня извини, но больше времени у меня нет.
Грубер встал. В руках он смущенно мял зеленую кепку садовника. Глаза его залились слезами.
– Спасибо вам, господин премьер-министр. Я, конечно, понимаю, вы помогли бы, если бы могли. Вы… вы человек хороший, господин премьер-министр…
И Грубер понуро побрел к двери.
Селдон проводил его взглядом и покачал головой. Умножить заботы Грубера на квадриллион и получишь заботы людей, проживающих в двадцати пяти миллионах миров Империи. И как же ему, Селдону, разрешить все эти заботы, если он одному-единственному человеку, обратившемуся к нему за помощью, помочь не в силах?
Одному-единственному человеку психоистория не в силах была помочь. А квадриллиону?
Селдон грустно покачал головой, заглянул в список назначенных на сегодня аудиенций и похолодел. Громко, необычайно взволнованно, совсем не похоже на себя, он прокричал в переговорное устройство:
– Догоните садовника! Верните его немедленно!
20
– Так что там насчет новых садовников?! – воскликнул Селдон, как только Грубер вернулся в кабинет.
Даже сесть он ему на этот раз забыл предложить.
Грубер, часто-часто моргая, не успев прийти в себя, заикаясь, выдавил:
– Н-новых с-садов-вников?
– Ты сказал: «уйма новых садовников». Ты ведь так сказал? Что за новые садовники?
Грубер явно удивился вопросу.
– Ну а как же? Раз новый главный садовник, значит, и все садовники новые. Так принято вроде.
– А я ничего такого не слыхал.
– Просто, когда в прошлый раз меняли главного садовника, вы еще премьер-министром не были. Может, вас и на Тренторе тогда не было вообще.
– Но что это значит, объясни толком?
– Ну, понимаете, садовников никогда не увольняют просто так. Кто-то помирает. Кто-то старится, и тогда их отправляют на пенсию. А когда в должность заступает новый главный садовник, больше половины садовников можно смело на пенсию отправлять. Вот их и отправляют, а набирают новеньких.
– Помоложе?
– Ну, отчасти так, а отчасти из-за того, что хотят что-нибудь поновее учудить в садах и парках, так что, может, у кого есть какие новые мысли. Территория-то у нас, сами знаете, какая здоровенная – считай, под пять тыщ квадратных километров будет. Чтобы все переустроить, это сколько лет надо. И ведь это мне за всем за этим наблюдать придется. Ну пожалуйста, господин премьер-министр, ну что вам стоит, ну замолвите вы словечко Императору! – Грубер с трудом переводил дыхание. – Вы же такой умный, ну пожалуйста!
Селдон, казалось, был глух к мольбе Грубера. Он глубоко задумался, лоб его пересекли глубокие морщины.
– И откуда же берут новых садовников?
– Во всех мирах набирают – охотников-то хоть отбавляй. Скоро они валом повалят. Не меньше года уйдет, пока…
– Откуда они прилетают? Откуда?
– Да откуда хочешь. Требуется только знание садоводства. Так что всякий гражданин Империи имеет право счастья попытать.
– Тренторианцы тоже пытаются устроиться садовниками?
– Нет, тут с Трентора никого нету. Откуда на Тренторе садовники возьмутся? Эти скверики под куполами – разве ж это сады? Тут цветочки в горшках, а звери – в клетках. Тренторианцы, они, бедняги, ничего не смыслят в том, что такое свежий воздух, настоящие ручьи, живая природа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
– А мы уверены, что ты справишься.
Грубер разошелся не на шутку.
– И что, я должен буду в кабинете сидеть? Я в кабинетах сидеть не мастак. Ведь это же что получается? Это получается – я не смогу на воздух выбираться, не смогу возиться с растениями и зверьками. Это все равно что в тюрьму меня засадить, я вам вот так скажу, господин премьер-министр.
Селдон широко раскрыл глаза.
– Да что ты, Грубер, с чего ты взял? Никто не заставит тебя сидеть в кабинете дольше, чем нужно. Ходи себе по саду, сколько вздумается, делай, что хочешь. Единственное, чего ты лишаешься, так это тяжелой работы.
– Да ведь я как раз и не хочу лишаться тяжелой работы, премьер-министр, да и не дадут мне из кабинета выходить, это точно, уж я-то знаю! Нагляделся я на главного садовника. Он и когда хотел, не мог из кабинета отлучиться, вот так. Одни бумажки да распоряжения. А чтоб знать, что в хозяйстве делается, мы, простые садовники, должны ему докладывать. Он за садом по головизору смотрит , вот ведь дела какие! – выпалил Грубер и закончил с нескрываемым отвращением: – Вроде по головизору поймешь, как чего растет и живет. Нет, это не по мне, господин премьер-министр.
– Послушай, Грубер, будь мужчиной. Не так уж все плохо. Привыкнешь понемногу.
Грубер обреченно покачал головой.
– А начать-то мне с чего придется, господин премьер-министр? Скоро ведь нагрянет вся эта уйма новых садовников! Нет, конец мне, конец, это я вам точно говорю. Ну, не могу я! – взорвался Грубер с неожиданной страстью. – Не могу и не хочу!
– Грубер, я тебя прекрасно понимаю. Ты не хочешь этой работы. А я не хочу работать премьер-министром. Эта работа тоже не по мне. Знаешь, я тебе честно скажу: мне кажется, даже Императору порой надоедает быть Императором. Мы все в Галактике должны трудиться, и работа – это далеко не всегда радость и удовольствие.
– Да это-то я понимаю, господин премьер-министр, это-то я понимаю… Да только Император, он ведь Императором родился. А вам суждено премьер-министром быть, потому как лучше вас никто с этой работой не справится. Но тут-то совсем другое дело. Подумаешь – главный садовник! Да у нас пятьдесят садовников наберется, кто с этим делом справится еще получше меня, да и больше бы обрадовался такой работе. Вот вы говорите, что рассказали Императору, как я пытался вас спасти. А может, вы еще разок ему словечко замолвите за меня – дескать, если ему желательно меня отблагодарить, так пусть оставит меня, как есть, простым садовником, а?
Селдон устало откинулся на спинку стула и сказал:
– Грубер, уверяю тебя, если бы я мог, я бы обязательно изложил Императору твою просьбу, но позволь, я тебе попробую кое-что объяснить, а ты постарайся меня понять, пожалуйста. Император, по идее, – единоличный правитель Галактической Империи. Но на самом деле подвластно ему очень малое. На самом деле я правлю Империей гораздо больше, чем он, но и мне далеко не все подвластно. В правительстве миллионы людей, и каждый принимает какие-то решения, каждый совершает какие-то ошибки. Кто-то действует самоотверженно, героически, мудро, кто-то – глупо, а кто-то – по-предательски. И проследить за всеми невозможно. Понимаешь меня, Грубер?
– Понимать-то я понимаю, да только в толк не возьму, я-то тут при чем?
– Да при том, что единственное место, где Император и вправду правит, – это дворцовая территория. Тут его слово – закон, и все, кто трудится во дворце и рядом с ним, обязаны повиноваться ему беспрекословно. Просить его отменить принятое им решение касательно чего бы то и кого бы то ни было здесь , в его вотчине, – все равно что посягать на святыню. Сказать ему: «Ваше Величество, отмените ваше решение по поводу назначения Грубера» – это было бы равносильно подаче заявления об отставке. Я тебе точно говорю, он скорее меня в отставку отправит, чем отменит свое решение. Я-то, честно говоря, не против уйти, да только тебе это все равно не поможет.
– Значит, сделать ничего нельзя? – обреченно спросил Грубер.
– Да, Грубер, увы. Но ты не переживай так сильно. Чем смогу – помогу. Ты меня извини, но больше времени у меня нет.
Грубер встал. В руках он смущенно мял зеленую кепку садовника. Глаза его залились слезами.
– Спасибо вам, господин премьер-министр. Я, конечно, понимаю, вы помогли бы, если бы могли. Вы… вы человек хороший, господин премьер-министр…
И Грубер понуро побрел к двери.
Селдон проводил его взглядом и покачал головой. Умножить заботы Грубера на квадриллион и получишь заботы людей, проживающих в двадцати пяти миллионах миров Империи. И как же ему, Селдону, разрешить все эти заботы, если он одному-единственному человеку, обратившемуся к нему за помощью, помочь не в силах?
Одному-единственному человеку психоистория не в силах была помочь. А квадриллиону?
Селдон грустно покачал головой, заглянул в список назначенных на сегодня аудиенций и похолодел. Громко, необычайно взволнованно, совсем не похоже на себя, он прокричал в переговорное устройство:
– Догоните садовника! Верните его немедленно!
20
– Так что там насчет новых садовников?! – воскликнул Селдон, как только Грубер вернулся в кабинет.
Даже сесть он ему на этот раз забыл предложить.
Грубер, часто-часто моргая, не успев прийти в себя, заикаясь, выдавил:
– Н-новых с-садов-вников?
– Ты сказал: «уйма новых садовников». Ты ведь так сказал? Что за новые садовники?
Грубер явно удивился вопросу.
– Ну а как же? Раз новый главный садовник, значит, и все садовники новые. Так принято вроде.
– А я ничего такого не слыхал.
– Просто, когда в прошлый раз меняли главного садовника, вы еще премьер-министром не были. Может, вас и на Тренторе тогда не было вообще.
– Но что это значит, объясни толком?
– Ну, понимаете, садовников никогда не увольняют просто так. Кто-то помирает. Кто-то старится, и тогда их отправляют на пенсию. А когда в должность заступает новый главный садовник, больше половины садовников можно смело на пенсию отправлять. Вот их и отправляют, а набирают новеньких.
– Помоложе?
– Ну, отчасти так, а отчасти из-за того, что хотят что-нибудь поновее учудить в садах и парках, так что, может, у кого есть какие новые мысли. Территория-то у нас, сами знаете, какая здоровенная – считай, под пять тыщ квадратных километров будет. Чтобы все переустроить, это сколько лет надо. И ведь это мне за всем за этим наблюдать придется. Ну пожалуйста, господин премьер-министр, ну что вам стоит, ну замолвите вы словечко Императору! – Грубер с трудом переводил дыхание. – Вы же такой умный, ну пожалуйста!
Селдон, казалось, был глух к мольбе Грубера. Он глубоко задумался, лоб его пересекли глубокие морщины.
– И откуда же берут новых садовников?
– Во всех мирах набирают – охотников-то хоть отбавляй. Скоро они валом повалят. Не меньше года уйдет, пока…
– Откуда они прилетают? Откуда?
– Да откуда хочешь. Требуется только знание садоводства. Так что всякий гражданин Империи имеет право счастья попытать.
– Тренторианцы тоже пытаются устроиться садовниками?
– Нет, тут с Трентора никого нету. Откуда на Тренторе садовники возьмутся? Эти скверики под куполами – разве ж это сады? Тут цветочки в горшках, а звери – в клетках. Тренторианцы, они, бедняги, ничего не смыслят в том, что такое свежий воздух, настоящие ручьи, живая природа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100