* * *
Пять пар глаз смотрели вперед, на трехстворчатый клапан. Рука Оуэнса лежала на рукоятке акселератора. Желудочек расслабился, и полулунный клапан где-то там, в конце легочной артерии, должен был со скрипом закрыться. Кровь не могла вернуться из артерии в желудочек, об этом позаботился клапан. Звук его закрытия наполнил воздух непереносимой дрожью.
Пока желудочек продолжал расслабляться, кровь должна была поступать из другого направления – из правого предсердия. Трехстворчатый клапан, расположенный лицевой стороной к противоположному направлению, начал трепетать перед открытием.
Мощная волнистая щель впереди начала расширяться, образуя коридор, широкий обширный проход.
– Пошел! – закричал Мичелз.
Его слова были заглушены звуком удара сердца и ревом двигателей. «Протерус» рванулся через пролом в желудочек.
Через несколько секунд желудочек мог сократиться, и в неистовом вихре, который последовал бы за этим, их корабль мог бы разломиться, как спичечный коробок, а они бы погибли – а еще через три четверти часа умер бы Бенеш.
Грант затаил дыхание. В тишине раздался удар диастолы – и ничего.
Наступила мертвая тишина.
– Дайте мне посмотреть! – закричал Дьювал.
Он поднялся по лестнице и всунул голову в купол – единственное место на корабле, из которого можно было свободно смотреть назад.
– Сердце остановилось! – крикнул он. – Идите и смотрите!
Сначала Кора последовала его примеру, а затем и Грант.
Трехстворчатый клапан висел, наполовину открытый и вялый. На его внутренней поверхности были огромные соединительный волокна, которые прикрепляли его к внутренней поверхности желудочка, волокна, которые оттягивали лепестки клапана назад при расслаблении желудочка и прочно удерживали в этом положении, когда сокращение желудочка заставляло их сблизиться, предотвращая их выпучивание внутрь и образование обратного прохода.
– Архитектура удивительная, – сказал Дьювал. – Должно быть, восхитительно наблюдать закрытие этого клапана с этой стороны, когда он удерживается живыми опорами, сконструированный для выполнения своей работы столь тонко и одновременно столь прочно, что человек, при всей его учености, еще не может это повторить.
– Если бы мы увидели это зрелище сейчас, оно было бы для нас последним, – сказал Мичелз. – Увеличьте скорость, Оуэнс, и держитесь левой стороны ближе к полулунному клапану. У нас есть 30 секунд, чтобы миновать эту смертельную ловушку.
Если это даже и была смертельная ловушка, а, несомненно, так оно и было, то она была мрачно-прекрасной ловушкой.
Стенки поддерживались мощными колоннами, разветвляющимися словно корни, которыми они прикреплялись к дальним стенкам.
Это выглядело так, как если бы они видели гигантский лес сучковатых, лишенных листьев деревьев, скорчившихся и образовавших сложную конструкцию, усиливавшую и поддерживавшую наиболее жизненно важный мускул человеческого тела.
Этот мускул, сердце, представлял собой сдвоенный насос, который должен стучать с момента, намного предшествующего рождению, и до последнего момента перед смертью и делать это с постоянным ритмом и неизменной силой при любых обстоятельствах. Это сердце было самым большим сердцем в мире животных. Ни у одного из млекопитающих сердце не делает более миллиарда или около того ударов с момента рождения до смерти, даже в случае самого позднего ее прихода, а сердце человека после миллиарда ударов находится всего лишь в начале среднего возраста, в расцвете сил и могущества. А продолжительность жизни мужчин и женщин такова, что их сердце успевает сделать более трех миллиардов ударов.
Голос Оуэнса нарушил тишину.
– Осталось только 12 секунд, доктор Мичелз, а я не вижу еще никакого признака клапана.
– Так продолжайте смотреть, черт побери! И было бы лучше, если бы он был открыт.
– Вот он! – напряженно произнес Грант. – Или это не он? Эта черная точка?
Мичелз оторвался от своей карты, чтобы бросить туда, куда указывал Грант, беглый взгляд.
– Да, это он. И он к тому же частично открыт, вполне достаточно для нас. Сердце находилось в самом начале систолы, когда было остановлено. Теперь все пусть тщательно пристегнутся ремнями. Мы вылетим через это отверстие, но удар сердца последует тут же, и когда оно начнет биться…
– Если оно начнет, – заметил Оуэнс тихо.
– Когда оно начнет биться, – повторил Мичелз, – поднимется страшная волна крови. Нам нужно в этот момент находиться как можно дальше.
Решительно и отчаянно Оуэнс бросил корабль вперед, к крошечному отверстию в центре серповидной щели (поэтому клапан и назвали «полулунным»), характерной для закрытого клапана.
* * *
В операционной наступила напряженная тишина. Хирурги, столпившиеся вокруг Бенеша, были так же неподвижны, как и он.
Холодное тело Бенеша и остановленное сердце словно принесли дыхание смерти в эту комнату. Только непрерывно гудевшие датчики оставались единственными знаками жизни.
В наблюдательной башне Рейд говорил:
– Очевидно, пока все в порядке. Они прошли трехстворчатый клапан и двигаются по кривой, направляясь к полулунному клапану. Это осмысленное и управляемое движение.
– Да, – сказал Картер.
Он следил за своими часами с отчаянным напряжением.
– Осталось 24 секунды.
– Они уже почти на месте.
– Осталось 16 секунд, – неумолимо произнес Картер.
Техники у электронного аппарата бесшумно заняли свои места.
– Они направляются прямо в полулунный клапан!
– Осталось 6 секунд, 5, 4…
– Они прошли!
Как только он это сказал, прозвучал предупреждающий зуммер, зловещий, как сигнал смерти.
– Восстановить сердцебиение! – раздался голос из одного из громкоговорителей.
Тут же была нажата красная кнопка.
Синусоидный узел заработал, и ритмическая волна напряжения появилась на соответствующем экране в форме пульсирующего качания светового луча.
– Его заставят работать, – сказал Картер.
Все его тело напряглось и подалось вперед, мышцы сокращались, словно сами разгоняли сердце.
* * *
«Протерус» вошел в проем, который выглядел как пара слегка открытых губ, изогнутых в гигантской обвисшей улыбке.
Он протиснулся между верхней и нижней мембранами, задержался на мгновение, когда двигатель заревел, вначале тщетно пытаясь освободить корабль от липких объятий, а затем ринулся вперед.
– Мы вышли из желудочка, – сказал Мичелз.
Он посмотрел на ставшую влажной руку.
– Мы вошли в легочную артерию. Продолжайте двигаться на максимальной скорости, Оуэнс. Удар сердца должен произойти через 3 секунды.
Оуэнс огляделся. Он один мог сделать это, другие сидели, беспомощно привязанные в своих креслах, и могли смотреть только вперед. Полулунный клапан удалялся, все еще закрытый, его вытянутые волокна были прикреплены к присоскам напряженной ткани. По мере удаления клапан становился все меньше и продолжал оставаться закрытым.
– Сердце не начнет биться, – сказал Оуэнс. – Оно не… Постойте, вот он.
Обе створки клапана расслабились, волоконные опоры отошли, и их напряженные корневища сморщились и отвисли.
Проем расширялся, кровь приливали и обгоняла их, раздалось могучее «бар-румм» систолы.
Проливная волна подхватила «Протерус» и бросила его вперед с головокружительной быстротой.
11. Капилляр
Первый удар сердца развеял чары в контрольной башне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53