Этим маневром он не позволял подняться на ноги тем, кто еще мог находиться в помещении. И действительно, из левого угла снова начали стрелять, но пули прошли поверху. Когда Воропаев приблизился к тому месту, откуда оказывали сопротивление, он увидел раненого в лицо совсем молодого человека, одной рукой держащего автомат "узи"...Приставив ствол своего АК к груди раненого, Воропаев выбил ногой у него автомат. Спросил: "Чем, чмо, ты тут занимаешься? Отвечай, но только быстро..." Однако человек, скорчившись от боли, вяло отмахнулся от автомата и упал лицом на пол. Его встряхнула судорога и он затих.
Изербеков громко окликнул Воропаева.
-- Алик, ты только взгляни, что происходит на экранах? -- в голосе Изербекова слышалась глухая озабоченность.
Воропаев не хотел верить своим глазам, когда взглянул на экран уцелевшего телевизора: на фоне того пейзажа, который он только что видел на другом экране, передвигались вооруженные люди, перепоясанные пулеметными лентами, несущие гранатометы и носилки с ранеными. Некоторые из них вели под уздцы лошадей, поперек спин которых находились связанные люди...
-- Да это же...Черт возьми, да это же возвращаются боевики! -воскликнул Воропаев. Он неотрывно, словно завороженный, смотрел на экран, и, наконец, размахнувшись, сильно саданул по нему прикладом автомата.
-- Дерьмо! Надо доложить Шторму.
-- А где ты его возьмешь? Хотя...Попытайся вызвать его по трубке.
Но трубка, по имени "моторола", безмолвствовала.
-- Гоним отсюда! -- Воропаев решительно направился на выход, а когда они оказались на пороге этого электронного чистилища, вырвав зубами чеку, он бросил гранату в сторону распределительного щита. Пока она летела до точки приземления, они скатились по лестнице. Направляясь к выходу, Изербеков, с трудом сдерживая дыхание, проговорил:
-- А что, Алик, наш президент того...Зачем он ввязался в эту авантюру?...
-- Оставь, парень, это не нашего ума дело...Тебе не кажется, что Гулбе с Виктором что-то подозрительно долго молчат...
Изербеков смотрел на взведенные бешенством глаза Воропаева, на его камуфляж, из плечевой части которого был вырван целый лоскут.
-- Но сейчас важно предупредить наших о приближении боевиков....
-- Согласен. Вот ты и сгоняй к полковнику Шторму, предупреди, а я спущусь вниз, -- Воропаев, резко сменив направление, побежал к лестнице. Возле лифта отчетливо ощутил запах крови.
Потянуло сыростью, порохом и жженой оружейной смазкой. И ни шагу ступить -- всюду гильзы, которые, подобно роликовым подшипникам, перекатывались под ногами, превращая камень в скользящий лед.
Перед ним было несколько дверей и он, ориентируясь по гильзам, вошел в ту, которая находилась прямо перед ним. Но когда он осторожно приоткрыл дверь и шагнул за нее, взгляд уперся в огромную, никак не меньше, чем в Большом театре, хрустальную люстру. Слева, на стене, в металлическом наморднике, горела лампочка, но ее свет полностью поглощался люстрой..
Он оказался в довольно обширном помещении, сплошь заставленном солдатскими кроватями. На стенах -- большие красочные портреты, среди которых знакомые лица -- Барса, Тайпана, Гараева и главного туза -- Эмира, в чалме и с автоматом в руках.. На черном полотнище -- скрещенные сабли, а под ними арабская вязь...Все койки были застланы коврами, на некоторых из них лежали черные каракулевые бурки и папахи.
Воропаев прошел вдоль рядов кроватей, спустился на три ступеньки вниз и завернул за скальный, ничем не прикрытый угол. Ни малейших следов присутствия людей. И каково же было его удивление, когда гнетущую тишину нарушили странные звуки, которые, впрочем, не могли принадлежать людям. Он прошел еще пару метров и открыл низкую дверцу: за решеткой увидел двух баранов, которые, видимо, тоже почувствовав присутствие человека, жалобно заблеяли. Их глаза с радужным окоемом тупо смотрели на него и Воропаев понял, что жертвенное заклание отменяется.
Пройдя еще несколько метров, он попал в столовую, -- во всяком случае, об этом говорил большой накрытый металлической, возможно, серебряной посудой стол. Одиноко поблескивали высокие с изогнутыми узкими горлышками и ручками кувшины, большие блюда были заполнены разнообразным набором фруктов. У Олега началось сильное слюноотделение и он, подойдя к столу, взял с блюда грушу и надкусил ее. Рот наполнился сладким соком, и он ощутил несказанное блаженство. Он взял еще одну грушу и яблоко и положил их в подсумок для гранат. Он помнил об Изербекове...
Он стоял у стола и задавал себе вопрос: куда могли подеваться обитатели подземелья? Где Гулбе с Виктором Штормом? Почему такая тишина и нигде не слышно выстрелов?
Рука непроизвольно легла на спинку одного из стоящих стульев: она была непомерно высокая, обитая цветастым ковровым материалом. Он насчитал тринадцать стульев. За столом -- раскрыв зев, еще дымился камин... Шаги скрадывала подстилка с большим ворсом и нога в нем утопала по самую щиколотку.
Он не стал задерживаться и вышел из столовой. Подойдя к еще двум дверям, рывком распахнул одну из них, а сам отпрыгнул в сторону, к стене. Но это был обыкновенный душ с четырьмя смесителями, за второй дверью -- туалет, выложенный кафелем, вдоль задней стены -- ряд унитазов...
Пройдя еще несколько метров, он вдруг замер: послышался звук, непонятный и неизвестно откуда исходящий. Нигде больше дверей не было, но ниша в стене показалась ему подозрительной. Он вошел в нее и увидел в полу квадрат с утопленной скобой-ручкой. Присев на корточки, Воропаев весь превратился вслух и отчетливо услышал слабое покашливание. Он рывком приподнял крышку: в яме метр на полтора, в скукоженной позе, полулежало существо, отдаленно напоминающее человеческое. Огромный, обтянутый желтой кожей череп и такие же огромные пустые глаза взирали в темноту. Рука попыталась подняться, но цепь, к которой она была прикована, не позволила этого сделать. Человек был настолько истощен, что скорее напоминал мумию, в которой по каким-то незнакомым человеку законам еще теплилась искорка жизни.
-- Кто ты? -- спросил Олег и взял человека за руку. -- Я свой, русский...
Он видел, как человек, открывая рот, пытался сложить слова, но вместо этого из горла выходил сдавленный клекот. Однако глаза как будто стали осмысленнее, они на мгновение закрылись и Воропаев увидел, как через веки просматриваются зрачки. Это его поразило...Он взял пленника под мышки и почувствовал его невесомость. Он был легче малого ребенка. Но унести он его не смог: ноги у пленника тоже были скованы цепью и Олег уложил человека на место. И вдруг Воропаев услышал тихие, невнятные, как будто склеенные липкой слюной слова: "Я генерал...русский, два года здесь..."
Воропаев силился вспомнить фамилию генерала, о котором так много писали газеты, но, видимо, увиденное вышибло из него способность вспоминать.
-- Мы вернемся за вами, -- Олег ощутил свою беспомощность да и время было не с ним. Вытащив из кармана яблоко с грушей, он положил их рядом с черепком, в котором на донышке была вода, и отступил на шаг. Он больше не в силах был смотреть на этого до предела измордованного жизнью человека.
Но когда он бежал по коридору, чтобы вернуться назад, позади раздались выстрелы, крики, суматоха...Он прислонился к стене и снял предохранитель. Из-за угла, за которым угадывалась скала, появились люди и он, к своему облегчению, увидел Гулбе с Виктором Штормом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108