Однако эта мысль Макарова не встретила сочувствия, и «учебное водяное судно» не было испробовано на практике, вероятно, из опасения возможных неудач и связанных с ними хлопот по подъему корабля.
В заключительной части руководства Макаров рассматривает вопрос, интересовавший его всю жизнь, — вопрос о размерах боевых судов.
Макаров отдавал предпочтение малым, быстроходным, небронированным крейсерам. Несколько таких кораблей, вооруженных сильной артиллерией, по мнению Макарова, могли бы оказаться в бою более действенными, чем один гигант-броненосец. «…Я бы составил флот, — писал Макаров, — исключительно из безбронных малых боевых судов с сильной артиллерией».
Чем крупнее корабль, тем сложнее его устройство и управление им, тем больше он расходует угля и всяких других запасов. Макаров приводил очень много доводов в пользу легких крейсеров. Он писал: «…Прежде размер определял силу, и чем больше корабль, тем он был сильнее. Теперь размер не определяет силы, ибо маленькая миноноска может утопить большой корабль, а потому к кораблям больших размеров должно быть больше недоверия теперь, чем прежде… Если поставить вопрос, что лучше: корабль в 3000 тонн или в 9000 тонн, то на него нельзя ответить иначе, как в пользу корабля в 9000 тонн, но если спросить, что лучше — один корабль в 9000 тонн или три корабля по 3000 тонн, то произойдет колебание в ответе. Дело это требует всестороннего обсуждения».
В преимуществах легких крейсеров Макаров убедился на своем собственном боевом опыте, полученном в русско-турецкую войну на Черном море.
Помимо этого, пристрастие Макарова к легким, не бронированным крейсерам и миноносцам вытекало из его основной концепции морского боя, из его стремления обеспечить себе активный, наступательный образ действий, при котором тяжелые броненосцы могли бы явиться серьезной помехой для действий остальных кораблей.
Макаров не мог смириться с мыслью, что броненосец, эта грозная дорогостоящая железная крепость, от какой-нибудь случайной мины может в одно мгновенье пойти ко дну со всем своим почти тысячным экипажем. Эта мысль в значительной степени и являлась стимулом ко всем его изысканиям в области непотопляемости судов.
Не учитывая всего многообразия задач, которые могут встать перед флотом, С. О. Макаров якобы в практических целях предложил создать стандартный универсальный тип боевого корабля, который был бы пригоден для выполнения самых разнообразных функций: для боя, крейсерской службы, разведывательной службы, бомбардировки крепостей и т. д. Такой «унифицированный» тип корабля даже в конце XIX века, не говоря уже о современном флоте, был неприемлем ввиду невозможности совмещения стольких действий в едином типе корабля. Впрочем, и сам Макаров на практике нередко отклонялся от этого своего проекта.
Как ошибочное следует рассматривать утверждение Макарова о том, что в бою не нужны резервы, так как наличие резервов якобы дает возможность противнику уничтожать эскадры по частям. Есть в работе и другие неверные положения, объясняющиеся главным образом тем, что Макаров недопонимал природу войны как явления социального. Однако ошибочность некоторых тактических положений Макарова не умаляет значения большинства его выводов и советов, сохранивших свою ценность и до нашего времени.
В труде Макарова мы находим много совершенно новых, впервые выдвинутых тактических положений, как то: групповые атаки миноносцев в дневное и ночное время, взаимодействие миноносцев с артиллерийскими кораблями в бою, организация обороны якорной стоянки, тактические приемы в артиллерийском бою и т. п.
Макаров впервые высказал правильную мысль о влиянии характера боевого маневрирования корабля на пробиваемость его бортов и палубы. Впоследствии удалось на основе его высказываний построить диаграмму пробиваемости бортов и палубы корабля при различных курсовых углах и дистанциях. Попутно Макаров пришел к правильному выводу о том, что иногда целесообразнее увеличивать не калибр артиллерии, а начальную скорость полета снаряда.
Совершенно новым является положение Макарова о сохранении строя во время боя. Иностранные военно-морские теоретики доказывали, что во время боя неизбежна «общая свалка». Макаров же утверждал, что сохранение строя в бою возможно и даже необходимо, ибо оно обеспечивает флагману возможность руководить эскадрой, а следовательно, и успех боя.
Основным принципом ведения боя Макаров считал сосредоточение превосходящих сил против какой-либо части боевого порядка противника. Последствием такого маневра должно было явиться окружение, «охват» противника, отрезание его от главных сил и последующий разгром по частям.
Теоретически разработанный Макаровым «маневр охвата» неприятельской колонны, обеспечивающий сосредоточенный огонь по концевым кораблям противника, после русско-японской войны был принят во всех флотах мира и широко применялся во время первой мировой войны.
Морская тактика, говорил Макаров, представляет собою науку, которая учит, как с наибольшей выгодой использовать свои корабли в борьбе с противником.
И, предвидя неизбежность войны, он старался использовать решительно все возможности для того, чтобы добиться разгрома врага в первом же сражении.
Макаров разработал таблицу однофлажных боевых сигналов, чем значительно упростил систему сигнализации, составил подробную инструкцию для действий миноносцев как в разведке, так и в атаке, написал специальную «Инструкцию для управления огнем в бою на ходу» и «Инструкцию для похода и боя».
Макарову удалось сформулировать все основные положения современной ему тактики с такой ясностью, четкостью и простотой, что его формулировки могли бы служить основой морского устава того времени. «Инструкция для похода и боя» представляет интерес даже для неспециалистов, ибо в ней уделяется много места таким важнейшим моральным условиям победы, как бодрость духа и вера в свои силы. В ней, по признанию современников Макарова, много здравого военного смысла, «военной мудрости», которая может научить «самому основному».
Разрабатывая тактические приемы ведения морского боя в различных условиях, Макаров не только отдавал должное стратегии, но и ставил ее выше тактики. «Есть наука, которая выше тактики, — это стратегия, — писал Макаров. — Она исследует все элементы войны; она определяет размер потребных для войны средств и наилучшие способы воздействия на неприятеля; она решает, какой род военных действий лучше поведет к цели"111. Стратегия указывает, где следует сосредоточить силы, где дать бой, в каком направлении вести наступление. Дело же тактики — решить, с помощью каких материальных и людских средств и как именно должно вести бой, чтобы с наименьшими для себя потерями и наибольшим успехом разбить неприятеля. Более детальные указания, как действовать артиллерией, машинами, минами и проч., дают специальные военные науки. При таком порядке все военно-морское дело, замечает Макаров, „становится на твердый фундамент“, и всякий начальник должен будет точно выполнять свои обязанности.
Все, что касается войны, в широком значении этого слова, относится к стратегии, техническая же сторона самих сражений находится в ведении тактики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95