С трудом вырвавшись из жарких объятий архивариуса, он прилетел на вокзал за пять минут до отправления, вскочил в ближайший вагон, познакомился с молодой проводницей — и до своего купе так и не дошел.
Незачем было...
Не задержавшись в первопрестольной, Черемисов, опухший от чая и мучимый голодом, рванул на Курский вокзал, газеткой прикрывая от милиционеров свою разукрашенную физиономию.
К обеду он добрался до пустынной заметенной станции с заунывным названием Голутвин.
Здесь и начинался старинный русский город на Оке. В Коломне Морзик не бывал ни разу, да и вообще нигде, кроме окрестностей Питера, не бывал.
Не приходилось.
* * *
Он шагал по заснеженным тихим улицам, крутил головой в поисках метро или хотя бы телефонной будки. Ему надо было связаться с местным управлением ФСБ, где его уже ждали. Резные наличники и коньки крыш не вдохновляли.
— Хохлома, блин…, — бурчал он себе под нос.
Неопытный в провинциях, он довольно долго не мог попасть в центр города, потому что выбирал улицы пошире. Он не знал, что в столицах в центр ведут широкие проспекты, а в области центральные улицы узки и кривы. Натопавшись вдоволь, он заглянул в магазинчик — провести рекогносцировку.
Дорогу спросить, то есть.
— Девица-красавица, где у вас главпочтамт?
Продавщица окинула его голодным взглядом проведшей три года на необитаемом острове нимфоманки.
Нараспев сказала:
— Туда-а…
— О-о!.. — благодарно закатил глаза Морзик и неосмотрительно подарил торговой диве сочный, как персик, воздушный поцелуй.
Еще через час у проходной областного управления ФСБ его встречал немолодой усатый майор в штатском.
— А мы вас уже потеряли! Что это у вас с лицом? А документы у вас есть?
Добрых пять минут они с контролером КПП изучали печати, проверяли записи в командировочном и сверяли фотографию в Морзиковом удостоверении личности с несколько подпорченным оригиналом.
— Ребята, не волнуйтесь, это я. На тренировке помяли слегка…
Но окончательно подозрения майора улеглись лишь когда Морзик при нем переговорил по засекреченной связи с Нестеровичем.
* * *
Майор Писаренок сидел в теплом маленьком кабинете, пощипывал ус и смотрел на Морзика чуть насмешливо, но дружелюбно.
— Как же вы на завод пойдете с таким глазом?
— А что — на заводе работяги все святые?
— В КБМ <$FКБМ — Коломенское бюро машиностроения.> контингент приличный. Фирма... Фотографию привезли? Давайте мне. К утру сделаю вам пропуск. Сейчас отвезу вас на квартиру, отдыхайте, а завтра мы с нашим сотрудником с завода за вами заедем. Набросайте мне словесный портрет человека, которого вы ищете.
— Это мигом! За глаз уж извините — действительно, никого другого нельзя было послать. Я один его видел.
— Ничего. Вот мои телефоны — служебный и домашний. При любой необходимости звоните смело... Вот карта города, чтобы вы могли увереннее передвигаться. Вот план завода — изучите на досуге. Как там, в Питере? Красиво?
— Красиво…, — вздохнул Морзик и понял, что уже соскучился по родному городу.
— Хочу дочку на будущий год отправить в Питер учиться.
— Это правильно! Если чем надо помочь — я могу!
Писаренок покосился на него, усмехнулся в усы.
— Спасибо, я сам…
* * *
В маленькой уютной квартирке его ждала горячая ванна, чистая хрустящая постель и полный холодильник снеди.
Ого-го! Так можно работать!
Весь вечер Черемисов провел, валяясь на кровати перед телевизором. На карты и план он и не взглянул.
Утром затемно его разбудил телефонный звонок Писаренка:
— Через полчаса выходите на улицу Капошвара. Мы вас там подберем.
Чертыхаясь, продирая глаза, Морзик полез пальцем по карте в поисках улицы, названной в честь никому в России неведомого венгерского городка.
Дожевывая на ходу бутерброд, он сунулся на лестничную площадку. Из соседней квартиры вышла вчерашняя знакомая — грудастая продавщица-нимфоманка.
— Оба-на! Вот это номер!..
— Здрасьте!..
Наблюдая из салона машины за бредущей вдоль улицы в сопровождении Черемисова продавщицей, Писаренок хмыкнул в усы.
— Хорош гусь столичный! Дочку он мне поможет устроить!..
* * *
Завод КБМ стоял на заснеженном берегу Оки и здесь вот уже сорок лет конструировали и выпускали ракеты для Сухопутных войск и ПВО.
По меркам военно-промышленного комплекса это было небольшое, но славное предприятие с хорошей деловой репутацией.
Неприятности у завода начались еще в конце восьмидесятых, когда плешивый и амбициозный генсек-"миротворец" с недоброй подачи своих продажных помощников включил в перечень сокращаемых ракет средней дальности гордость предприятия — новейший ракетный комплекс «Ока». «Ока» имел дальность стрельбы менее пятисот километров и ни по советским, ни по натовским классификаторам под сокращение не попадал.
Увидав ее в списке сокращаемых систем, обалдевшие от восторга женевские переговорщики поспешили преподнести придурковатому генсеку Нобелевскую премию мира, дабы тот смог прикрыть медалькой родимое пятно на башке, по которому любому мало-мальски трезвомыслящему человеку хотелось треснуть кувалдой. Военные представители Советского Союза на переговорах слали телеграмму за телеграммой во все инстанции, обивали министерские и генсековские пороги, бранились с супругой первого лица страны, подходили к первому и последнему президенту СССР в неформальной обстановке — но всё оказалось тщетно.
Желание стать лауреатом перевесило здравый смысл.
Уникальный комплекс, имевший расчет всего из двух человек, позволявший проводить прицеливание без подъема ракеты и за четыреста километров попадать, как говорится, в кол — в площадку радиусом всего в метр — пустили под нож. Уничтожили не только боевые системы, но и производственную линию, и всю техническую документацию.
Главный конструктор «Оки» застрелился.
Сухопутные войска остались с устаревшими системами «Луна» и «Точка» времен шестидесятых годов, и лишь в Венгрии и Болгарии уцелели две бригады многострадальной «Оки», в скором времени, естественно, проданные в США для изучения.
Потом были и многолетняя невыплата денег за продукцию, и развал кооперации, и бегство некоторых конструкторов окольными путями, через Украину, на историческую родину, к Мертвому морю — но заводик на берегу Оки почему-то не развалился, как того ждали прожирающие заркеанские подачки реформаторы, не пошел с молотка и не перестроился на выпуск зажигалок и сенокосилок.
Молодые ребята сваяли очередную напасть для новоявленных «друзей-партнеров» — ракетный комплекс «Буцефал», по своим характеристикам даже превосходивший канувшую в Лету «Оку», заставив погрустнеть радетелей мирного уничтожения России.
* * *
Писаренок был прав, когда говорил, что на заводе контингент приличный.
Расцвеченная физиономия Морзика всем бросалась в глаза, и он с облегчением вздохнул, когда за ним закрылась дверь маленькой комнатки в недрах отдела кадров.
Здесь он просидел полдня, отбирая по карточкам тех, кто хоть отдаленно напоминал ему человека с Московского вокзала. Сотрудники первого отдела помогали ему, Писаренок же уехал в управу. Стопка мужчин в возрасте от тридцати до пятидесяти все росла. Предложение исключить из нее всех лысых и усатых Морзик добросовестно отклонил: на человеке мог быть парик, и он мог носить усы при приеме на работу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41