Хантер спрятался за угол хижины и затаился. С той стороны тоже затаились, видимо, проверяя, вспугнул ли кого-нибудь неосторожный хруст. Все было тихо. Сержант вытащил нож: теперь он точно знал, что это чужаки.
Еще через мгновение из-за угла показалась тень крадущегося человека. По ее размерам Хантер прикинул рост врага и выставил вперед страшный нож. Наконец появились сначала глушитель, а затем и ствол автомата. Сержант не стал ждать, когда неизвестный выставит голову и увидит его. Он ухватился за ПБС и резко дернул на себя, при этом практически насадив противника на нож. Лезвие пришлось точно по середине шеи. Человек всхлипнул, послышалось характерное бульканье в перерезанном горле.
Сержант успел отскочить в сторону. Тут же в стену дома, где он только что стоял, со свистом вонзился нож. Хантер дал короткую очередь из автоматической винтовки и, кувыркаясь по твердой, утоптанной земле, бросился к хижине с контейнерами.
Как по команде, с двух сторон появились характерные светящееся точки: благодаря ПБС выстрелы были не слышны. Дьявольская тишина длилась недолго. Воздух прорезало шипение летящей гранаты, вверх полетели обломки хижин, послышались стоны и ругань пехотинцев. Товарищи Хантера выскакивали из домишек, на ходу поливая во все стороны из автоматов. Но в свете разгоревшегося пожара они были хорошими мишенями для тех, кто прятался в зарослях бамбука. Скошенные прицельными одиночными выстрелами американцы, словно игрушечные солдатики в руках озорного малыша, падали на землю. Стреляли одиночными, потому что на такие операции спецназ ГРУ и ФСБ оснащался бесшумными снайперскими винтовками калибра 9 мм .
Раздались еще два выстрела из гранатомета. Яркая вспышка от разорвавшейся рядом гранаты ослепила Хантера, и, не успев ни о чем подумать, он потерял сознание.
Весь бой занял меньше пяти минут, хотя каждый его участник прожил за это время целую жизнь. Как только заглохли ответные выстрелы, люди Самойлова вошли в поселок. Из семи хижин целой осталась одна, да еще небольшой сарай, стоящий особняком недалеко от колодца. Кругом валялись изуродованные тела убитых наемников, оторванные взрывами конечности и головы. Смерть редко выглядит красиво. На войне — это грязь, кровавое месиво, которое у новичков вызывает тошноту, а у ветеранов — холодное безразличие.
В ходе боя погибли три офицера спецназа: попавший в ловушку капитан Един, зарезанный Хантером лейтенант Осипов и поймавший грудью автоматную очередь старший лейтенант Осокин. Убитых американцев оказалось двадцать три человека.
Была и еще одна потеря — проводник. На него выскочил один из наемников. Узнав эту новость, Самойлов скривился: хоть и будет на совести подполковника одной жертвой меньше, но без проводника можно вляпаться в неприятную историю и потерять не только товарищей, но и собственную голову.
— Если есть живые, одного — ко мне, остальных — в расход! — приказал Самойлов.
Прозвучали еще два выстрела.
— Юрий Палыч, а этого вообще не зацепило, только контузило. Куда его?
— Привяжите к столбу. И найдите мне эти чертовы контейнеры.
Офицеры принялись разгребать руины, оставшиеся от некогда добротных глиняных хижин. Но все было тщетно — контейнеров нигде не было.
Подполковник посмотрел на часы:
— Через полчаса рассвет. Прекратить поиски. Всем привести себя в порядок.
До рассвета решили перекусить и отдохнуть перед долгой дорогой к дому. Если, конечно, при дневном свете они все-таки найдут то, за чем пришли сюда.
Рассвело так же быстро, как накануне стемнело. Невысокие горы на востоке окрасились в нежно-розовые тона и в слегка дрожащем, прозрачном утреннем воздухе стали сказочно красивыми и волнующими. С восходом солнца окрестности постепенно заполнились десятками звуков.
В свете нового дня ночная кровавая бойня казалась ужасным сном, а валяющиеся кругом доказательства ее выглядели издевательством над природой.
После того как перерыли весь поселок, но контейнеров так и не нашли, Самойлов подошел к привязанному к столбу Хантеру. Нужно было спешить: скоро от жары трупы начнут разлагаться и из-за удушливого запаха в поселке невозможно будет находиться.
— Володя, — обратился он к капитану, — приведи его в чувство.
Капитан открыл индивидуальную аптечку и провел перед носом Хантера капсулой с нашатырным спиртом. Сержант дернулся и открыл глаза.
— Ты меня слышишь? — спросил по-английски Самойлов.
Сержант кивнул и скривился отрезкой боли в затылке. К говорившим подошел Кириллов:
— Слушай, командир, а ведь это тот самый гад, который Осипова зарезал. Не успел я его пришить: резвым, сволочь, оказался. И шум пришлось из-за него поднимать, а то бы всех еще спящими перерезали.
— Не оправдывайся, — отрезал Самойлов. — За такую операцию нас всех надо гнать из спецназа к долбанной матери.
Кириллов нахмурился и отошел в сторону. Командир снова обратился к Хантеру:
— Где три металлических контейнера, которые ваша группа отбила вчера у партизан?
Американец поднял на подполковника тяжелый взгляд и спросил:
— Что вы со мной сделаете?
— Если ответишь нам правду, пойдешь на все четыре стороны.
Сержант криво усмехнулся. В таких случаях свидетелей не оставляют, и Хантер действительно пойдет на все четыре стороны, но только сразу и по отдельности: каждая часть тела — в свою, как совсем недавно это проделал с его помощью вождь племени.
— Вы принимаете меня за идиота? — прохрипел сержант.
Самойлов кивнул и, решив не ломать более комедию, холодно произнес:
— Уйти из жизни тоже можно по-разному.
Хантер хотел жить, но понимал, что это уже невозможно, а потому необходимо сделать выбор: умереть легко и быстро либо долго и мучительно.
— Контейнеры находились в той хижине, — сказал он, показав глазами на развалины.
— Там ничего нет, мы все перерыли, — возразил подполковник. — У тебя только один шанс — рассказать нам все как есть.
— Я говорю правду. Я сам вчера вечером положил контейнеры в хижину.
— Значит, их кто-то переложил после тебя. Нехорошо, если ты будешь страдать из-за других. Правда?
Несмотря на наступающую жару сержант покрылся липким холодным потом. К подполковнику снова подошел Кириллов. Хантер ничего не понял из их разговора, но от недобрых взглядов русских офицеров ему стало совсем тоскливо.
На человеческом теле существует несколько болевых точек, при воздействии на которые можно отправить кого угодно на тот свет — либо очень быстро, либо очень медленно. Номера болевых точек строго соответствовали силе воздействия через них на организм. Кириллов знал десять основных приемов и хорошо владел ими. Он вплотную приблизился к сержанту и надрезал ему сухожилие на руке. Хантер чуть дернулся и лишь скривился.
— О-о, ты крепкий парень, — похвалил капитан и тут же перешел к следующей фазе дознания.
На этом этапе у Хантера вылезли из орбит глаза, он затрясся мелкой дрожью, из ушей и носа пошла кровь. Когда он очнулся, то умоляюще посмотрел на врага и, захлебываясь собственной кровью, простонал:
— Я ничего больше не знаю… Лучше пристрелите…
— Нет, родной, — прошипел Кириллов. — Оказывается, ты еще тот гусь. Парня нашего зарезал — это полбеды, война есть война, и тут мы все равны. Но наш проводник видел и перед тем, как отправиться на тот свет, рассказал, как ты пытал безоружного вождя племени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
Еще через мгновение из-за угла показалась тень крадущегося человека. По ее размерам Хантер прикинул рост врага и выставил вперед страшный нож. Наконец появились сначала глушитель, а затем и ствол автомата. Сержант не стал ждать, когда неизвестный выставит голову и увидит его. Он ухватился за ПБС и резко дернул на себя, при этом практически насадив противника на нож. Лезвие пришлось точно по середине шеи. Человек всхлипнул, послышалось характерное бульканье в перерезанном горле.
Сержант успел отскочить в сторону. Тут же в стену дома, где он только что стоял, со свистом вонзился нож. Хантер дал короткую очередь из автоматической винтовки и, кувыркаясь по твердой, утоптанной земле, бросился к хижине с контейнерами.
Как по команде, с двух сторон появились характерные светящееся точки: благодаря ПБС выстрелы были не слышны. Дьявольская тишина длилась недолго. Воздух прорезало шипение летящей гранаты, вверх полетели обломки хижин, послышались стоны и ругань пехотинцев. Товарищи Хантера выскакивали из домишек, на ходу поливая во все стороны из автоматов. Но в свете разгоревшегося пожара они были хорошими мишенями для тех, кто прятался в зарослях бамбука. Скошенные прицельными одиночными выстрелами американцы, словно игрушечные солдатики в руках озорного малыша, падали на землю. Стреляли одиночными, потому что на такие операции спецназ ГРУ и ФСБ оснащался бесшумными снайперскими винтовками калибра 9 мм .
Раздались еще два выстрела из гранатомета. Яркая вспышка от разорвавшейся рядом гранаты ослепила Хантера, и, не успев ни о чем подумать, он потерял сознание.
Весь бой занял меньше пяти минут, хотя каждый его участник прожил за это время целую жизнь. Как только заглохли ответные выстрелы, люди Самойлова вошли в поселок. Из семи хижин целой осталась одна, да еще небольшой сарай, стоящий особняком недалеко от колодца. Кругом валялись изуродованные тела убитых наемников, оторванные взрывами конечности и головы. Смерть редко выглядит красиво. На войне — это грязь, кровавое месиво, которое у новичков вызывает тошноту, а у ветеранов — холодное безразличие.
В ходе боя погибли три офицера спецназа: попавший в ловушку капитан Един, зарезанный Хантером лейтенант Осипов и поймавший грудью автоматную очередь старший лейтенант Осокин. Убитых американцев оказалось двадцать три человека.
Была и еще одна потеря — проводник. На него выскочил один из наемников. Узнав эту новость, Самойлов скривился: хоть и будет на совести подполковника одной жертвой меньше, но без проводника можно вляпаться в неприятную историю и потерять не только товарищей, но и собственную голову.
— Если есть живые, одного — ко мне, остальных — в расход! — приказал Самойлов.
Прозвучали еще два выстрела.
— Юрий Палыч, а этого вообще не зацепило, только контузило. Куда его?
— Привяжите к столбу. И найдите мне эти чертовы контейнеры.
Офицеры принялись разгребать руины, оставшиеся от некогда добротных глиняных хижин. Но все было тщетно — контейнеров нигде не было.
Подполковник посмотрел на часы:
— Через полчаса рассвет. Прекратить поиски. Всем привести себя в порядок.
До рассвета решили перекусить и отдохнуть перед долгой дорогой к дому. Если, конечно, при дневном свете они все-таки найдут то, за чем пришли сюда.
Рассвело так же быстро, как накануне стемнело. Невысокие горы на востоке окрасились в нежно-розовые тона и в слегка дрожащем, прозрачном утреннем воздухе стали сказочно красивыми и волнующими. С восходом солнца окрестности постепенно заполнились десятками звуков.
В свете нового дня ночная кровавая бойня казалась ужасным сном, а валяющиеся кругом доказательства ее выглядели издевательством над природой.
После того как перерыли весь поселок, но контейнеров так и не нашли, Самойлов подошел к привязанному к столбу Хантеру. Нужно было спешить: скоро от жары трупы начнут разлагаться и из-за удушливого запаха в поселке невозможно будет находиться.
— Володя, — обратился он к капитану, — приведи его в чувство.
Капитан открыл индивидуальную аптечку и провел перед носом Хантера капсулой с нашатырным спиртом. Сержант дернулся и открыл глаза.
— Ты меня слышишь? — спросил по-английски Самойлов.
Сержант кивнул и скривился отрезкой боли в затылке. К говорившим подошел Кириллов:
— Слушай, командир, а ведь это тот самый гад, который Осипова зарезал. Не успел я его пришить: резвым, сволочь, оказался. И шум пришлось из-за него поднимать, а то бы всех еще спящими перерезали.
— Не оправдывайся, — отрезал Самойлов. — За такую операцию нас всех надо гнать из спецназа к долбанной матери.
Кириллов нахмурился и отошел в сторону. Командир снова обратился к Хантеру:
— Где три металлических контейнера, которые ваша группа отбила вчера у партизан?
Американец поднял на подполковника тяжелый взгляд и спросил:
— Что вы со мной сделаете?
— Если ответишь нам правду, пойдешь на все четыре стороны.
Сержант криво усмехнулся. В таких случаях свидетелей не оставляют, и Хантер действительно пойдет на все четыре стороны, но только сразу и по отдельности: каждая часть тела — в свою, как совсем недавно это проделал с его помощью вождь племени.
— Вы принимаете меня за идиота? — прохрипел сержант.
Самойлов кивнул и, решив не ломать более комедию, холодно произнес:
— Уйти из жизни тоже можно по-разному.
Хантер хотел жить, но понимал, что это уже невозможно, а потому необходимо сделать выбор: умереть легко и быстро либо долго и мучительно.
— Контейнеры находились в той хижине, — сказал он, показав глазами на развалины.
— Там ничего нет, мы все перерыли, — возразил подполковник. — У тебя только один шанс — рассказать нам все как есть.
— Я говорю правду. Я сам вчера вечером положил контейнеры в хижину.
— Значит, их кто-то переложил после тебя. Нехорошо, если ты будешь страдать из-за других. Правда?
Несмотря на наступающую жару сержант покрылся липким холодным потом. К подполковнику снова подошел Кириллов. Хантер ничего не понял из их разговора, но от недобрых взглядов русских офицеров ему стало совсем тоскливо.
На человеческом теле существует несколько болевых точек, при воздействии на которые можно отправить кого угодно на тот свет — либо очень быстро, либо очень медленно. Номера болевых точек строго соответствовали силе воздействия через них на организм. Кириллов знал десять основных приемов и хорошо владел ими. Он вплотную приблизился к сержанту и надрезал ему сухожилие на руке. Хантер чуть дернулся и лишь скривился.
— О-о, ты крепкий парень, — похвалил капитан и тут же перешел к следующей фазе дознания.
На этом этапе у Хантера вылезли из орбит глаза, он затрясся мелкой дрожью, из ушей и носа пошла кровь. Когда он очнулся, то умоляюще посмотрел на врага и, захлебываясь собственной кровью, простонал:
— Я ничего больше не знаю… Лучше пристрелите…
— Нет, родной, — прошипел Кириллов. — Оказывается, ты еще тот гусь. Парня нашего зарезал — это полбеды, война есть война, и тут мы все равны. Но наш проводник видел и перед тем, как отправиться на тот свет, рассказал, как ты пытал безоружного вождя племени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99