— Рабочих нанял...
Денис сжал зубы, чтобы несвоевременным весельем не нарушить грустный пафос повествования. Садист воспринял это как выражение возмущения поведением неизвестного ихтиолога и глубоко вздохнул.
— Ничего, разобрались, — успокоил он Рыбакова, — только теперь Толик со свидетелями схлестнулся...
— Что, вы ихтиолога на людях глушили?
— Да нет... Свидетели эти, ну, религиозные, секта... Они на этой площадке центр строить собираются, а Толян не дает, мой пляж, орет, хочу гостиницу строить...
— Ну и пусть строит. Он же купил участок...
— Купить-то купил. Но как! — Садист грустно посмотрел на Дениса. — Так торопился, что ни черта нигде не зарегистрировал, теперь эти свидетели вопят, что это, типа, им было обещано... Ну, в мэрии подмазали кого-то...
— А, понятно. Ну, пусть Толян бабки вернет — и все, пляж-то ему ни к чему теперь.
— Не скажи. Он на принцип пошел...
— Ладно, Толян сам разберется, вернемся к барыге, — Денис любил узнавать подробности из жизни замечательных людей, к коим относил и пресловутого Толяна, но текущие дела оставлять было нельзя. — Когда стрела?
— Завтра...
— Ну вы даете! Хоть бы заранее, дня за два-три...
— Сегодня забивали, резко вышло... Барыга совсем от рук отбился, — теперь Садист напоминал оскорбленного мизерным размером взятки налогового инспектора. — И на будущее полезно, а то как лавэ хавать, так он с черпаком, а братва и не врубилась, под что подставляется...
Денис не всегда понимал ход мыслей «братков», но переспрашивать не стал.
— Надо, чтоб кровищи было море, — мечтательно прогудел Комбижирик.
— А кого там валить? Барыгу нельзя, братанов тоже для натурализма не будешь, не пойдет... — в речи Горыныча послышались нотки сожаления.
— Почему бы и нет? — Денис протянул руку. — Дай трубу!
Освобождать томящегося в неволе Ортопеда было решено ближе к вечеру. Днем, в связи с заказом, у Дениса образовалась масса дел — было необходимо посетить киностудию и договориться со знакомым пиротехником о поставке необходимых «примочек». Возбужденные приобщением к высокому искусству Горыныч и Комбижирик накупили раз в пять больше того, что было нужно для успешной операции. Договорившись на утро с пиротехником об окончательной доработке на месте, они пообещали доставить его обратно на работу «с ветерком».
Солнце клонилось к закату. Широченные «лыжные» шины трехсотого «лексуса» мягко шуршали на стыках бетонки. Страсть к навороченным тачкам полностью определяла состав машин в бригаде, поэтому ежегодная смена автопарка воспринималась так же естественно, как смена времен года. Постоянные расходы братвы сразу отражались на жадюгах-бизнесменах, не понимавших острой необходимости презентовать, после мировых автосалонов, понравившиеся по картинкам в журналах сверкающие лимузины и джипы. За это и братки не особо вникали в непрекращающиеся «сложности» коммерсантов, справедливо полагая, что передвижение на новых хороших машинах благотворно сказывается на экономической ситуации. Люди их видят, настроение у них улучшается, а значит, все будут хорошо работать и все в стране стабилизируется. Эту прогрессивную мысль они усиленно вбивали в головы непонятливых торгашей.
Утопая в мягкой коже огромного переднего кресла, подобно объевшемуся купальщиками нильскому крокодилу в спокойных водах Великой Реки, Денис вполуха слушал эпическое повествование Садиста о глобальных экономических событиях и их влиянии на отечественную коммерцию. Этот обзор сделал бы честь любому профессору, если бы не методы решения возникающих проблем, предлагаемые радикальным Олегом.
Комбижирик с Горынычем резались в нарды на заднем сиденье.
Игра шла с переменным успехом, Горыныч злился и в разговор не вступал.
— ...Блин, ну привезли никель, нормально, две тыщи тонн, как с куста. И заплатить обещали по полной, даже лот, типа, на бирже выставили. Ну, день сидим, другой, третий — чего-то не то. Братва в непонятке, мандражирует... А то! Три дня, считай, бабок ждем, пустые... Кабаныч на рынке ихнем пошуршал — нет стволов, местная братва — одни негативы да арабы, лопочут по-своему, не разберешь... Ну ладно, барыга тот наконец пригласил, говорит, типа, лицензию на бирже попросили и квоты какие-то... Ну, братва вообще офигела, сразу никто ж не въехал, что бумаги нужны, пригнали никель, сколько надо, и все... А тут, оказывается, бумажек не хватает... Глюк барыге в грызло, тот верещит, не он, типа, а мужик основной на бирже хочет, распорядитель торгов. Решили и с ним поговорить... Приехали, по залам пошарили — нашли. Он как раз удачно в двойной ноль порулил, мы — за ним... Ну, влетаем, только его к стенке прижали — менты ихние примчались. Там же видеокамеры повсюду, высоко, гады, повесили... Гоблин прыгал, прыгал, все сорвать хотел, себе на дачу, не достал... И менты помешали. Хорошо, не как у нас — пушек нет, ведра на дынях, все на кулачках пытались, ну, и получили... Потом хай в газетах, у нас один пацан по-английски соображал, перевел — там двоим каски вообще ножовкой спиливали, так не снять было. А то! Глюк ведь так раздухарился, а рука у него тяжелая, все ментов об стенку кидал, башкой вперед, как копье... Хотел в конце себе одну каску на сувенир, да куда там... Так натянул, что с головой бы и оторвал, еле успокоили...
— А что менты?
— Да ничего.. Искали, наверное. Да они странные, эти англичане. Побухтели в газетах чуток про нас, а потом на каких-то зомби переключились, на лаборатории военные... Видно, скандал у них какой-то. В статьях, что пацан переводил, про биржу — ну, сначала строк пять, а потом все про зомби, сразу на другую тему...
— Может, они Глюка имели в виду?
— Не, Глюк не похож... — серьезно сказал Садист. Денис знал Глюка лично и мог не согласиться с этим мнением — при взгляде на Аркадия Клюгенштейна создавалось впечатление, что всю свою сознательную жизнь он провел на исправительных работах, а бессознательную — в цепких руках сотрудников медвытрезвителей. — Я ваще не понимаю, как в одну статью можно две темы задвигать. Странные они, эти островитяне. — Садист бибикнул встречной колонне джипов без номеров, те в ответ заморгали фарами. — Со стрелки едут... Ну вот, сидим с пацанами в отеле, делать нечего, никель в порту, думаем, может, придушить надо было биржевика этого...
— Не надо, не поняли бы, — Денис был против насильственных действий в отношении лондонской биржи.
— Точно, не поняли бы, — согласился Садист. — Но по другой причине, — нас пока там не знают, подумали бы, что кто другой, по другим разводкам...
— В этом случае, конечно, не тот воспитательный эффект, — задумчиво произнес Денис. — А если жмурику табличку на грудь — так, мол, и так, не хотел никель, получай свинец, а?
Судя по выражению лица, эта мысль Садисту понравилась.
Ответить, однако, он не успел. Впереди, метрах в пятидесяти, из-за кустов внезапно выскочила фигура в белых ремнях и стала яростно махать полосатым жезлом, словно пытаясь прихлопнуть надоедливую муху.
— Может, заутюжим? — обрадовался сзади Горыныч. Игра не ладилась, а ментозавров он не любил.
— Не, у них там гнездо... — Садист нажал на тормоз.
Гаишник с важным видом обошел автомобиль и приблизился к водительской дверце. Росточку в нем было от силы метра полтора, форма болталась.
— Нарушаем, товарищ водитель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Денис сжал зубы, чтобы несвоевременным весельем не нарушить грустный пафос повествования. Садист воспринял это как выражение возмущения поведением неизвестного ихтиолога и глубоко вздохнул.
— Ничего, разобрались, — успокоил он Рыбакова, — только теперь Толик со свидетелями схлестнулся...
— Что, вы ихтиолога на людях глушили?
— Да нет... Свидетели эти, ну, религиозные, секта... Они на этой площадке центр строить собираются, а Толян не дает, мой пляж, орет, хочу гостиницу строить...
— Ну и пусть строит. Он же купил участок...
— Купить-то купил. Но как! — Садист грустно посмотрел на Дениса. — Так торопился, что ни черта нигде не зарегистрировал, теперь эти свидетели вопят, что это, типа, им было обещано... Ну, в мэрии подмазали кого-то...
— А, понятно. Ну, пусть Толян бабки вернет — и все, пляж-то ему ни к чему теперь.
— Не скажи. Он на принцип пошел...
— Ладно, Толян сам разберется, вернемся к барыге, — Денис любил узнавать подробности из жизни замечательных людей, к коим относил и пресловутого Толяна, но текущие дела оставлять было нельзя. — Когда стрела?
— Завтра...
— Ну вы даете! Хоть бы заранее, дня за два-три...
— Сегодня забивали, резко вышло... Барыга совсем от рук отбился, — теперь Садист напоминал оскорбленного мизерным размером взятки налогового инспектора. — И на будущее полезно, а то как лавэ хавать, так он с черпаком, а братва и не врубилась, под что подставляется...
Денис не всегда понимал ход мыслей «братков», но переспрашивать не стал.
— Надо, чтоб кровищи было море, — мечтательно прогудел Комбижирик.
— А кого там валить? Барыгу нельзя, братанов тоже для натурализма не будешь, не пойдет... — в речи Горыныча послышались нотки сожаления.
— Почему бы и нет? — Денис протянул руку. — Дай трубу!
Освобождать томящегося в неволе Ортопеда было решено ближе к вечеру. Днем, в связи с заказом, у Дениса образовалась масса дел — было необходимо посетить киностудию и договориться со знакомым пиротехником о поставке необходимых «примочек». Возбужденные приобщением к высокому искусству Горыныч и Комбижирик накупили раз в пять больше того, что было нужно для успешной операции. Договорившись на утро с пиротехником об окончательной доработке на месте, они пообещали доставить его обратно на работу «с ветерком».
Солнце клонилось к закату. Широченные «лыжные» шины трехсотого «лексуса» мягко шуршали на стыках бетонки. Страсть к навороченным тачкам полностью определяла состав машин в бригаде, поэтому ежегодная смена автопарка воспринималась так же естественно, как смена времен года. Постоянные расходы братвы сразу отражались на жадюгах-бизнесменах, не понимавших острой необходимости презентовать, после мировых автосалонов, понравившиеся по картинкам в журналах сверкающие лимузины и джипы. За это и братки не особо вникали в непрекращающиеся «сложности» коммерсантов, справедливо полагая, что передвижение на новых хороших машинах благотворно сказывается на экономической ситуации. Люди их видят, настроение у них улучшается, а значит, все будут хорошо работать и все в стране стабилизируется. Эту прогрессивную мысль они усиленно вбивали в головы непонятливых торгашей.
Утопая в мягкой коже огромного переднего кресла, подобно объевшемуся купальщиками нильскому крокодилу в спокойных водах Великой Реки, Денис вполуха слушал эпическое повествование Садиста о глобальных экономических событиях и их влиянии на отечественную коммерцию. Этот обзор сделал бы честь любому профессору, если бы не методы решения возникающих проблем, предлагаемые радикальным Олегом.
Комбижирик с Горынычем резались в нарды на заднем сиденье.
Игра шла с переменным успехом, Горыныч злился и в разговор не вступал.
— ...Блин, ну привезли никель, нормально, две тыщи тонн, как с куста. И заплатить обещали по полной, даже лот, типа, на бирже выставили. Ну, день сидим, другой, третий — чего-то не то. Братва в непонятке, мандражирует... А то! Три дня, считай, бабок ждем, пустые... Кабаныч на рынке ихнем пошуршал — нет стволов, местная братва — одни негативы да арабы, лопочут по-своему, не разберешь... Ну ладно, барыга тот наконец пригласил, говорит, типа, лицензию на бирже попросили и квоты какие-то... Ну, братва вообще офигела, сразу никто ж не въехал, что бумаги нужны, пригнали никель, сколько надо, и все... А тут, оказывается, бумажек не хватает... Глюк барыге в грызло, тот верещит, не он, типа, а мужик основной на бирже хочет, распорядитель торгов. Решили и с ним поговорить... Приехали, по залам пошарили — нашли. Он как раз удачно в двойной ноль порулил, мы — за ним... Ну, влетаем, только его к стенке прижали — менты ихние примчались. Там же видеокамеры повсюду, высоко, гады, повесили... Гоблин прыгал, прыгал, все сорвать хотел, себе на дачу, не достал... И менты помешали. Хорошо, не как у нас — пушек нет, ведра на дынях, все на кулачках пытались, ну, и получили... Потом хай в газетах, у нас один пацан по-английски соображал, перевел — там двоим каски вообще ножовкой спиливали, так не снять было. А то! Глюк ведь так раздухарился, а рука у него тяжелая, все ментов об стенку кидал, башкой вперед, как копье... Хотел в конце себе одну каску на сувенир, да куда там... Так натянул, что с головой бы и оторвал, еле успокоили...
— А что менты?
— Да ничего.. Искали, наверное. Да они странные, эти англичане. Побухтели в газетах чуток про нас, а потом на каких-то зомби переключились, на лаборатории военные... Видно, скандал у них какой-то. В статьях, что пацан переводил, про биржу — ну, сначала строк пять, а потом все про зомби, сразу на другую тему...
— Может, они Глюка имели в виду?
— Не, Глюк не похож... — серьезно сказал Садист. Денис знал Глюка лично и мог не согласиться с этим мнением — при взгляде на Аркадия Клюгенштейна создавалось впечатление, что всю свою сознательную жизнь он провел на исправительных работах, а бессознательную — в цепких руках сотрудников медвытрезвителей. — Я ваще не понимаю, как в одну статью можно две темы задвигать. Странные они, эти островитяне. — Садист бибикнул встречной колонне джипов без номеров, те в ответ заморгали фарами. — Со стрелки едут... Ну вот, сидим с пацанами в отеле, делать нечего, никель в порту, думаем, может, придушить надо было биржевика этого...
— Не надо, не поняли бы, — Денис был против насильственных действий в отношении лондонской биржи.
— Точно, не поняли бы, — согласился Садист. — Но по другой причине, — нас пока там не знают, подумали бы, что кто другой, по другим разводкам...
— В этом случае, конечно, не тот воспитательный эффект, — задумчиво произнес Денис. — А если жмурику табличку на грудь — так, мол, и так, не хотел никель, получай свинец, а?
Судя по выражению лица, эта мысль Садисту понравилась.
Ответить, однако, он не успел. Впереди, метрах в пятидесяти, из-за кустов внезапно выскочила фигура в белых ремнях и стала яростно махать полосатым жезлом, словно пытаясь прихлопнуть надоедливую муху.
— Может, заутюжим? — обрадовался сзади Горыныч. Игра не ладилась, а ментозавров он не любил.
— Не, у них там гнездо... — Садист нажал на тормоз.
Гаишник с важным видом обошел автомобиль и приблизился к водительской дверце. Росточку в нем было от силы метра полтора, форма болталась.
— Нарушаем, товарищ водитель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79