Тяжело будет, если только на дурака...
— Пусть будет на дурака, — согласился Денис.
— Давайте паспорт и пойдемте в кабинет...
— Сейчас, минуточку, принесу документ, — Денис направился к выходу.
Но на улице не было ни «Москвича», ни Абрамовича. Денис прошел метров сто туда и обратно от входа — владелец часов будто испарился.
«Что за черт», — подумал Рыбаков и снял трубку телефона-автомата.
— Агата Соломоновна? Денис Рыбаков на проводе, — обычно вежливо представился он, — я в магазине, а Григорий Мульевич делся куда-то, вещь выставлять надо...
— Ой, а он тебя не предупредил?
— Нет.
— Ну что же он! — затараторила мадам Абрамович. — У Гриши паспорт в ОВИРе, мы с папой твоим договорились, что ты или он на свой паспорт пока поставите, потом переоформим...
— Можно было на племянника...
— Да у него тоже в милиции. Вкладыш российского гражданина надо вклеить, вот он и сдал.
— А, ну понятно. Хорошо.
— А с Сашенькой мы все обсудили до его отъезда, — Рыбаков-старший кайфовал на даче, — все нормально, не волнуйся...
— Да я не волнуюсь. Договорились так договорились. Я квитанцию тогда папе отдам, когда вернется...
— Конечно, конечно...
— Хорошо, до свидания, — Денис повесил трубку, нащупал в кармане свой паспорт и вернулся в магазин.
Глава 8
А кто не вьет? Нет, ты скажи!
Тулип важно восседал в новеньком черном «шевроле-субурбане».
— А куда тебе, Сережа, такой танк? — Денис похлопал ладонью по полутораметровому капоту.
— Нормально, классная тачка. На дороге — улет...
— Ты бы наклейку сзади сделал «Мы ни перед кем не тормозим» и звезды на капоте, как у истребителя по числу побед. Или лучше «Хаммера» возьми...
— Не, я катался на «Хаммере», не то. Прием слабый, скорость... комфорт не очень... багажника нет.
Сергей Александров был товарищем домовитым и рассудительным. Кличку Тулип он получил за эпохальную бойню со всем составом участковых инспекторов своего участка.
Возвращался он как-то домой на свою Малую Ладожскую улицу, проходил по двору мимо мусорных баков, и тут вдруг два каких-то придурка — прыг да хвать за рукава! Сережа воспринял это как наглый гоп-стоп и меланхолично забросил тела за бачки. Оттуда внезапно вывалились еще человек десять и стали кидаться на мирного жителя. Александров разозлился и начал громить силы противника. Волны нападавших то накатывали, то откатывали, унося раненых. На гоп-стоп по массовости исполнения это явно не походило, что и неудивительно — двенадцать участковых в штатском, собравшихся в одном месте, думали, что проводят задержание матерого уголовника.
К счастью, пистолеты были сданы на какую-то очередную проверку состояния оружия и биться приходилось вручную. Не привыкшие к таким «махаловкам» участковые чувствовали себя неуютно. К приезду патруля на ногах оставалось трое, включая Александрова. На него наставили автоматы и приказали сдаться.
— Ни за что! — закричал гордый Тулип.
— Матвеев! — предупредил старший наряда. — Мы будем стрелять!
— Я не Матвеев, — ответствовал Сергей и добавил: — А вы — не стрелки!
— Точно, это Сережа Александров из пятой квартиры, — радостно сообщила бабулька со второго этажа, с удовольствием наблюдавшая за ходом сражения.
— Сереженька, что они хотят? — спросила другая старушка. — Может, на телевидение позвонить? Чай, не тридцать седьмой год на дворе!
Тулипа любили за то, что он за два дня вывел в округе всех хулиганов и постоянно помогал многочисленным пожилым обитательницам дома — то продукты поднесет, то денежек подбросит, гвоздь где забить — Сережа никогда не отказывал. Где живешь, надо со всеми дружить.
Автоматы опустились. Ситуация была идиотская. Если приедут телевизионщики, то сегодня же вечером будет объявлено, что дюжина тупорылых ментов и два экипажа ППС нападают на граждан на улицах, естественно, по пьяни и, естественно, по скудоумию. Старший наряда стиснул зубы.
Скудоумие действительно присутствовало — ведущий «диверсионной группы» участковых перепутал Малую Ладожскую с Большой и вывел «ударное подразделение» в чужой двор. Хотя все были трезвые. Старший патруля прислонился к машине.
— Вызывай скорую, кретин. Коммандос хреновы! Как объяснять будем?
Тулип величественно удалился в свой подъезд.
— Группа хулиганов успела скрыться, — вздохнул околоточный Сусанин.
Ортопед с Пыхом увязались за Денисом на ревизию заводика Циолковского. Они были свободны — только поздно вечером надо было заехать «обкашлять» одну проблему с сибиряками. Ортопед накануне разжился очередной патриотической книжкой, и ему не терпелось блеснуть эрудицией. Тулип бросал «Субурбан» из ряда в ряд, сверхмощная машина со свистом рассекала теплый осенний воздух, окружающие автомобили разлетались, как вальдшнепы из кустов после выстрела.
Тулип довольно скалился.
— В России всегда было сильно развито национальное самосознание, — многозначительно начал Ортопед, — идеи соборности превалируют над индивидуализмом, насаждаемым Западом...
От обилия умных слов сидящему рядом с Ортопедом Пыху стало плохо.
— Мишель, ты язык не сломаешь? — протянул Денис. — Ты еще скажи «споспешествование»...
Ортопед сбился с мысли.
— Какая соборность? Кончилась она, Мишель, с приходом Петра, и все...
— Как это кончилась?
— А так, совсем. Сначала истории с Лжедмитриями, потом Петр и — капец соборности.
— А русское сознание?
— Какое? — Денис был несколько зол, но не на братков, а на дурацкую историю с часами Абрамовича.
— Русское, ну, российское...
— Миша, да нет никаких русских. Мы даже название своей страны правильно произнести не можем — все базарим: Россия, Россия, а надо — Русия, с ударением на первый слог. Опять в луже — польские бояре на свой манер слово переделали при Иване Грозном и нам подсунули.
— А народа русского тоже нет? — Ортопед навис сзади.
— Нет, конечно. Их и было-то на реке Рось не так много. Ну, тысяч восемь. Новгородцы их в двенадцатом веке выгнали, больно гадостный народец попался, потом они в районе нынешнего Гамбурга обосновались, но их тоже скоро попросили оттуда за сволочной характер. А последних росичей в устье Гвадалквивира вырезали, в начале четырнадцатого века.
— А мы кто?
— А черт нас знает. Метисы какие-то. Намешали племен, кочевников всяких, вот мы и получились. Со своей дурной наследственностью и физической выносливостью — Тупиковая ветка, типа кроманьонцев. Лет через пятьсот генофонд стабилизируется, там и посмотрим.
— А культура?
— Какая культура?! Жуткая смесь совершенно разных стилей! Исконно русскую культуру, считай, давно на какие-то жалкие подделки заменили, черт-те что копируем, сами разобраться не можем! — Денис сегодня был настроен высказывать парадоксальные теории. Его за это часто называли «поперечиной». — Хотя и у нас свои задвиги! Особенно в литературе. Ни в одной стране мира писателя «совестью нации» не назовут. Какая, к черту, совесть? Пишут из денег, все к кормушке лезут, поближе к правителям. А у нас с Пушкина понеслось... Достоевского, стопроцентного маньяка, выразителем русской души назвали! Да его квадратно-гнездовым надо было, чтоб ручонки к бумаге не тянул! А так, если это буквально воспринимать, получается, что наша нация склонна к коллективной шизофрении. Что, в общем, вполне вероятно, если по истории судить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
— Пусть будет на дурака, — согласился Денис.
— Давайте паспорт и пойдемте в кабинет...
— Сейчас, минуточку, принесу документ, — Денис направился к выходу.
Но на улице не было ни «Москвича», ни Абрамовича. Денис прошел метров сто туда и обратно от входа — владелец часов будто испарился.
«Что за черт», — подумал Рыбаков и снял трубку телефона-автомата.
— Агата Соломоновна? Денис Рыбаков на проводе, — обычно вежливо представился он, — я в магазине, а Григорий Мульевич делся куда-то, вещь выставлять надо...
— Ой, а он тебя не предупредил?
— Нет.
— Ну что же он! — затараторила мадам Абрамович. — У Гриши паспорт в ОВИРе, мы с папой твоим договорились, что ты или он на свой паспорт пока поставите, потом переоформим...
— Можно было на племянника...
— Да у него тоже в милиции. Вкладыш российского гражданина надо вклеить, вот он и сдал.
— А, ну понятно. Хорошо.
— А с Сашенькой мы все обсудили до его отъезда, — Рыбаков-старший кайфовал на даче, — все нормально, не волнуйся...
— Да я не волнуюсь. Договорились так договорились. Я квитанцию тогда папе отдам, когда вернется...
— Конечно, конечно...
— Хорошо, до свидания, — Денис повесил трубку, нащупал в кармане свой паспорт и вернулся в магазин.
Глава 8
А кто не вьет? Нет, ты скажи!
Тулип важно восседал в новеньком черном «шевроле-субурбане».
— А куда тебе, Сережа, такой танк? — Денис похлопал ладонью по полутораметровому капоту.
— Нормально, классная тачка. На дороге — улет...
— Ты бы наклейку сзади сделал «Мы ни перед кем не тормозим» и звезды на капоте, как у истребителя по числу побед. Или лучше «Хаммера» возьми...
— Не, я катался на «Хаммере», не то. Прием слабый, скорость... комфорт не очень... багажника нет.
Сергей Александров был товарищем домовитым и рассудительным. Кличку Тулип он получил за эпохальную бойню со всем составом участковых инспекторов своего участка.
Возвращался он как-то домой на свою Малую Ладожскую улицу, проходил по двору мимо мусорных баков, и тут вдруг два каких-то придурка — прыг да хвать за рукава! Сережа воспринял это как наглый гоп-стоп и меланхолично забросил тела за бачки. Оттуда внезапно вывалились еще человек десять и стали кидаться на мирного жителя. Александров разозлился и начал громить силы противника. Волны нападавших то накатывали, то откатывали, унося раненых. На гоп-стоп по массовости исполнения это явно не походило, что и неудивительно — двенадцать участковых в штатском, собравшихся в одном месте, думали, что проводят задержание матерого уголовника.
К счастью, пистолеты были сданы на какую-то очередную проверку состояния оружия и биться приходилось вручную. Не привыкшие к таким «махаловкам» участковые чувствовали себя неуютно. К приезду патруля на ногах оставалось трое, включая Александрова. На него наставили автоматы и приказали сдаться.
— Ни за что! — закричал гордый Тулип.
— Матвеев! — предупредил старший наряда. — Мы будем стрелять!
— Я не Матвеев, — ответствовал Сергей и добавил: — А вы — не стрелки!
— Точно, это Сережа Александров из пятой квартиры, — радостно сообщила бабулька со второго этажа, с удовольствием наблюдавшая за ходом сражения.
— Сереженька, что они хотят? — спросила другая старушка. — Может, на телевидение позвонить? Чай, не тридцать седьмой год на дворе!
Тулипа любили за то, что он за два дня вывел в округе всех хулиганов и постоянно помогал многочисленным пожилым обитательницам дома — то продукты поднесет, то денежек подбросит, гвоздь где забить — Сережа никогда не отказывал. Где живешь, надо со всеми дружить.
Автоматы опустились. Ситуация была идиотская. Если приедут телевизионщики, то сегодня же вечером будет объявлено, что дюжина тупорылых ментов и два экипажа ППС нападают на граждан на улицах, естественно, по пьяни и, естественно, по скудоумию. Старший наряда стиснул зубы.
Скудоумие действительно присутствовало — ведущий «диверсионной группы» участковых перепутал Малую Ладожскую с Большой и вывел «ударное подразделение» в чужой двор. Хотя все были трезвые. Старший патруля прислонился к машине.
— Вызывай скорую, кретин. Коммандос хреновы! Как объяснять будем?
Тулип величественно удалился в свой подъезд.
— Группа хулиганов успела скрыться, — вздохнул околоточный Сусанин.
Ортопед с Пыхом увязались за Денисом на ревизию заводика Циолковского. Они были свободны — только поздно вечером надо было заехать «обкашлять» одну проблему с сибиряками. Ортопед накануне разжился очередной патриотической книжкой, и ему не терпелось блеснуть эрудицией. Тулип бросал «Субурбан» из ряда в ряд, сверхмощная машина со свистом рассекала теплый осенний воздух, окружающие автомобили разлетались, как вальдшнепы из кустов после выстрела.
Тулип довольно скалился.
— В России всегда было сильно развито национальное самосознание, — многозначительно начал Ортопед, — идеи соборности превалируют над индивидуализмом, насаждаемым Западом...
От обилия умных слов сидящему рядом с Ортопедом Пыху стало плохо.
— Мишель, ты язык не сломаешь? — протянул Денис. — Ты еще скажи «споспешествование»...
Ортопед сбился с мысли.
— Какая соборность? Кончилась она, Мишель, с приходом Петра, и все...
— Как это кончилась?
— А так, совсем. Сначала истории с Лжедмитриями, потом Петр и — капец соборности.
— А русское сознание?
— Какое? — Денис был несколько зол, но не на братков, а на дурацкую историю с часами Абрамовича.
— Русское, ну, российское...
— Миша, да нет никаких русских. Мы даже название своей страны правильно произнести не можем — все базарим: Россия, Россия, а надо — Русия, с ударением на первый слог. Опять в луже — польские бояре на свой манер слово переделали при Иване Грозном и нам подсунули.
— А народа русского тоже нет? — Ортопед навис сзади.
— Нет, конечно. Их и было-то на реке Рось не так много. Ну, тысяч восемь. Новгородцы их в двенадцатом веке выгнали, больно гадостный народец попался, потом они в районе нынешнего Гамбурга обосновались, но их тоже скоро попросили оттуда за сволочной характер. А последних росичей в устье Гвадалквивира вырезали, в начале четырнадцатого века.
— А мы кто?
— А черт нас знает. Метисы какие-то. Намешали племен, кочевников всяких, вот мы и получились. Со своей дурной наследственностью и физической выносливостью — Тупиковая ветка, типа кроманьонцев. Лет через пятьсот генофонд стабилизируется, там и посмотрим.
— А культура?
— Какая культура?! Жуткая смесь совершенно разных стилей! Исконно русскую культуру, считай, давно на какие-то жалкие подделки заменили, черт-те что копируем, сами разобраться не можем! — Денис сегодня был настроен высказывать парадоксальные теории. Его за это часто называли «поперечиной». — Хотя и у нас свои задвиги! Особенно в литературе. Ни в одной стране мира писателя «совестью нации» не назовут. Какая, к черту, совесть? Пишут из денег, все к кормушке лезут, поближе к правителям. А у нас с Пушкина понеслось... Достоевского, стопроцентного маньяка, выразителем русской души назвали! Да его квадратно-гнездовым надо было, чтоб ручонки к бумаге не тянул! А так, если это буквально воспринимать, получается, что наша нация склонна к коллективной шизофрении. Что, в общем, вполне вероятно, если по истории судить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79