Проще говоря — стучала. И по ее доносам, подписанным нежным псевдонимом «Гиацинт», в штрафные роты за четыре года войны попали два десятка солдат и три офицера, позволивших себе произнести неосторожное слово о Великом Сталине или проговорившихся о каких либо сомнительных деталях своей биографии.
«Гиацинт» трудилась с полной отдачей...
Однако сотрудничество с НКВД не принесло Гоннор тех дивидендов, на которые она искренне рассчитывала. Ее не повышали в звании, не награждали орденами, ограничиваясь небольшими денежными и продовольственными подачками. Как объяснял куратор, это делалось для того, чтобы не вызвать у окружавших Леночку бойцов никаких подозрений. Гоннор соглашалась, но внутри у нее все кипело от возмущения.
Окончание войны принесло будущей диссидентке очередные разочарования.
Ее верная служба политическому сыску была забыта, никто из НКВД не выразил желания продолжать сотрудничество или достойно отплатить информаторше за безупречный стук, ей никак не помогли ни с жильем, ни с работой, ни с финансами. Даже характеристику для вступления в ряды ВКП(б) не дали. Рядовая стукачка перестала интересовать куратора, сделавшего на ее доносах неплохую карьеру от простого лейтенанта до подполковника и с помпой въехавшего в отдельный кабинет на Лубянской площади.
Тогда Гоннор принялась мстить своим обидчикам. Но так как ничего конкретному офицеру НКВД она сделать, естественно, не могла, то Леночка перенесла свою всепоглощающую злобу на страну в целом. В одночасье весь советский народ стал ее врагом.
В тот же период времени Гоннор знакомится с молодым ученым по имени Андрюша. Весьма перспективным, но, увы, отягощенным женой. Леночка на полгода забывает о планах страшной мести и устраивает свою личную жизнь, используя для увода Андрюши из семьи все те навыки, которым ее обучили в ненавистном НКВД. Расставание с прежней супругой и новая женитьба у Андрюши проходят довольно гладко. Особенно с учетом того, что в МГБ«кто то» прислал анонимный донос о том, что бывшая пассия будущего академика имеет отнюдь не пролетарское происхождение и тайно поддерживает связь с живущими за рубежом дальними родственниками.
Работать «Гиацинт» умела.
Накрепко привязав к себе погруженного в научные изыскания Андрюшу, мадам Гоннор принялась качать из него информацию о советской ядерной программе, одновременно прикидывая, кому бы эти сведения можно было предложить. Разумеется, не бесплатно.
И такие люди нашлись буквально сами собой. В середине пятидесятых годов Леночка случайно познакомилась с английским журналистом и тот вывел ее на атташе посольства США по культуре, который, как это и принято в дипломатических кругах, оказался кадровым сотрудником Агентства по Национальной Безопасности. Мадам Гоннор вздохнула полной грудью и стала вываливать своим новым друзьям все то, что Андрюша рассказывал за вечерним чаем. Это не было сотрудничеством с иностранной разведкой в классическом понимании, когда агент составляет отчеты и затем передает их через «почтовые ящики». Отнюдь нет. Просто застольные беседы озабоченной нарушениями прав человека особы и внимательных слушателей. Да и сама Леночка жутко бы оскорбилась, назови ее кто нибудь «агентессой». Ведь все, что она рассказывала, не содержало ссылок на секретные документы. Так, лишь упоминания о направлениях научного поиска, — в свете обеспокоенности мадам тем, что военная машина СССР представляет реальную угрозу всему окружающему миру.
Собеседники сочувственно кивали и выражали поддержку правозащитной борьбе советской леди. И еще они просили «оберегать» Андрюшу.
К семидесятым годам мадам Гоннор потеряла осторожность и стала постоянной посетительницей посольства США в Москве.
Это не могло не волновать КГБ, обеспечивающего личную охрану как академика Андрюши, так и хранимых им государственных тайн. Леночку несколько раз вежливо предупреждали о недопустимости дискредитации супруга, но она только злобно щурилась и обзывала офицеров госбезопасности «душителями свободы».
Наконец на стол Председателя КГБ СССР лег многостраничный доклад о параллелизме ядерных программ двух супердержав. Составившие доклад аналитики утверждали, что американцы в четырех случаях из пяти идут с советским ВПК ноздря в ноздрю и что темы работ в Лос Аламосе как то странно совпадают с теми проектами, что разрабатываются в институте академика Андрюши. С задержкой на год полтора.
Андрюшу вызвали на ковер в Первый отдел и задали прямой вопрос.
Но он уже был достаточно подготовлен женой, за полгода до этого знаменательного события почувствовавшей надвигающуюся опасность и принявшей срочные меры к обработке академика.
Андрюша нахамил кагэбэшникам, обвинил их во вмешательстве в его личную жизнь и в желании развести с мадам Гоннор и напоследок пригрозил, что при повторении такого разговора сообщит всему миру о планах СССР по размещению нейтронного оружия в космосе. В деталях. От подобного циничного волюнтаризма академика Председатель КГБ озверел и добился отправки мятежного Андрюши в закрытый для иностранцев город Горький. Где тот продолжил научные изыскания, но уже под плотной опекой спецслужбы.
Из факта ссылки мадам Гоннор раздула вселенский плач. О «диссиденте» Андрюше и его «страданиях и лишениях» вопили все западные СМИ. Правда, никто почему то не упоминал о том, что академику был сохранен ежемесячный оклад в шестьсот рублей, которые в те годы равнялись сумме в девятьсот пятьдесят долларов. Это при средней зарплате по стране в сто двадцать рублей.
Покой академика берегли две группы «волкодавов» из Второго Управления, благодаря чему Андрюша даже не запирал дверь собственной квартиры. Ибо спустя три секунды после любого несанкционированного проникновения в его жилище посягающие были бы скручены. Или застрелены на месте.
Когда в СССР началась перестройка, Андрюша с почетом был возвращен из ссылки и занял кресло депутата Верховного Совета, чем неожиданно для всех вызвал недовольство мадам. Гоннор опять оказалась на вторых ролях, при муже. Об Андрюше говорили по телевизору чуть ли не каждый день, а Леночку упоминали вскользь. Как боевую подругу, а отнюдь не как самостоятельную фигуру.
Смерть академика, как ни прискорбно это звучит, пошла мадам Гоннор во благо. Она наконец вышла из тени и засияла могучим «правозащитным» светом, собрав под свое костлявое крыло команду таких же, как и она сама, «профессиональных вдов». Теперь именно на нее были устремлены взгляды бывших диссидентов и набирающих силу молодых ворюг «демократов», именно ее приглашали на слушания в Конгресс США по проблемам Чечни и «оккупации» Прибалтики, именно она была распорядительницей наследия опального академика.
И Гоннор своего шанса не упустила...
— Белоруссия важна в стратегическом плане для любого настоящего правозащитника, — сказала она своим знаменитым прокуренным голосом развалившемуся в кресле напротив Щекотихину, — и вы, Юрочка, должны хорошо это понять. Там есть силы, на которые мы можем опереться. Нужно только их немного подтолкнуть. Посмотрите на Югославию... Четкий упор на преступления сербов против мирного албанского населения — и международное сообщество решило проблему Косова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
«Гиацинт» трудилась с полной отдачей...
Однако сотрудничество с НКВД не принесло Гоннор тех дивидендов, на которые она искренне рассчитывала. Ее не повышали в звании, не награждали орденами, ограничиваясь небольшими денежными и продовольственными подачками. Как объяснял куратор, это делалось для того, чтобы не вызвать у окружавших Леночку бойцов никаких подозрений. Гоннор соглашалась, но внутри у нее все кипело от возмущения.
Окончание войны принесло будущей диссидентке очередные разочарования.
Ее верная служба политическому сыску была забыта, никто из НКВД не выразил желания продолжать сотрудничество или достойно отплатить информаторше за безупречный стук, ей никак не помогли ни с жильем, ни с работой, ни с финансами. Даже характеристику для вступления в ряды ВКП(б) не дали. Рядовая стукачка перестала интересовать куратора, сделавшего на ее доносах неплохую карьеру от простого лейтенанта до подполковника и с помпой въехавшего в отдельный кабинет на Лубянской площади.
Тогда Гоннор принялась мстить своим обидчикам. Но так как ничего конкретному офицеру НКВД она сделать, естественно, не могла, то Леночка перенесла свою всепоглощающую злобу на страну в целом. В одночасье весь советский народ стал ее врагом.
В тот же период времени Гоннор знакомится с молодым ученым по имени Андрюша. Весьма перспективным, но, увы, отягощенным женой. Леночка на полгода забывает о планах страшной мести и устраивает свою личную жизнь, используя для увода Андрюши из семьи все те навыки, которым ее обучили в ненавистном НКВД. Расставание с прежней супругой и новая женитьба у Андрюши проходят довольно гладко. Особенно с учетом того, что в МГБ«кто то» прислал анонимный донос о том, что бывшая пассия будущего академика имеет отнюдь не пролетарское происхождение и тайно поддерживает связь с живущими за рубежом дальними родственниками.
Работать «Гиацинт» умела.
Накрепко привязав к себе погруженного в научные изыскания Андрюшу, мадам Гоннор принялась качать из него информацию о советской ядерной программе, одновременно прикидывая, кому бы эти сведения можно было предложить. Разумеется, не бесплатно.
И такие люди нашлись буквально сами собой. В середине пятидесятых годов Леночка случайно познакомилась с английским журналистом и тот вывел ее на атташе посольства США по культуре, который, как это и принято в дипломатических кругах, оказался кадровым сотрудником Агентства по Национальной Безопасности. Мадам Гоннор вздохнула полной грудью и стала вываливать своим новым друзьям все то, что Андрюша рассказывал за вечерним чаем. Это не было сотрудничеством с иностранной разведкой в классическом понимании, когда агент составляет отчеты и затем передает их через «почтовые ящики». Отнюдь нет. Просто застольные беседы озабоченной нарушениями прав человека особы и внимательных слушателей. Да и сама Леночка жутко бы оскорбилась, назови ее кто нибудь «агентессой». Ведь все, что она рассказывала, не содержало ссылок на секретные документы. Так, лишь упоминания о направлениях научного поиска, — в свете обеспокоенности мадам тем, что военная машина СССР представляет реальную угрозу всему окружающему миру.
Собеседники сочувственно кивали и выражали поддержку правозащитной борьбе советской леди. И еще они просили «оберегать» Андрюшу.
К семидесятым годам мадам Гоннор потеряла осторожность и стала постоянной посетительницей посольства США в Москве.
Это не могло не волновать КГБ, обеспечивающего личную охрану как академика Андрюши, так и хранимых им государственных тайн. Леночку несколько раз вежливо предупреждали о недопустимости дискредитации супруга, но она только злобно щурилась и обзывала офицеров госбезопасности «душителями свободы».
Наконец на стол Председателя КГБ СССР лег многостраничный доклад о параллелизме ядерных программ двух супердержав. Составившие доклад аналитики утверждали, что американцы в четырех случаях из пяти идут с советским ВПК ноздря в ноздрю и что темы работ в Лос Аламосе как то странно совпадают с теми проектами, что разрабатываются в институте академика Андрюши. С задержкой на год полтора.
Андрюшу вызвали на ковер в Первый отдел и задали прямой вопрос.
Но он уже был достаточно подготовлен женой, за полгода до этого знаменательного события почувствовавшей надвигающуюся опасность и принявшей срочные меры к обработке академика.
Андрюша нахамил кагэбэшникам, обвинил их во вмешательстве в его личную жизнь и в желании развести с мадам Гоннор и напоследок пригрозил, что при повторении такого разговора сообщит всему миру о планах СССР по размещению нейтронного оружия в космосе. В деталях. От подобного циничного волюнтаризма академика Председатель КГБ озверел и добился отправки мятежного Андрюши в закрытый для иностранцев город Горький. Где тот продолжил научные изыскания, но уже под плотной опекой спецслужбы.
Из факта ссылки мадам Гоннор раздула вселенский плач. О «диссиденте» Андрюше и его «страданиях и лишениях» вопили все западные СМИ. Правда, никто почему то не упоминал о том, что академику был сохранен ежемесячный оклад в шестьсот рублей, которые в те годы равнялись сумме в девятьсот пятьдесят долларов. Это при средней зарплате по стране в сто двадцать рублей.
Покой академика берегли две группы «волкодавов» из Второго Управления, благодаря чему Андрюша даже не запирал дверь собственной квартиры. Ибо спустя три секунды после любого несанкционированного проникновения в его жилище посягающие были бы скручены. Или застрелены на месте.
Когда в СССР началась перестройка, Андрюша с почетом был возвращен из ссылки и занял кресло депутата Верховного Совета, чем неожиданно для всех вызвал недовольство мадам. Гоннор опять оказалась на вторых ролях, при муже. Об Андрюше говорили по телевизору чуть ли не каждый день, а Леночку упоминали вскользь. Как боевую подругу, а отнюдь не как самостоятельную фигуру.
Смерть академика, как ни прискорбно это звучит, пошла мадам Гоннор во благо. Она наконец вышла из тени и засияла могучим «правозащитным» светом, собрав под свое костлявое крыло команду таких же, как и она сама, «профессиональных вдов». Теперь именно на нее были устремлены взгляды бывших диссидентов и набирающих силу молодых ворюг «демократов», именно ее приглашали на слушания в Конгресс США по проблемам Чечни и «оккупации» Прибалтики, именно она была распорядительницей наследия опального академика.
И Гоннор своего шанса не упустила...
— Белоруссия важна в стратегическом плане для любого настоящего правозащитника, — сказала она своим знаменитым прокуренным голосом развалившемуся в кресле напротив Щекотихину, — и вы, Юрочка, должны хорошо это понять. Там есть силы, на которые мы можем опереться. Нужно только их немного подтолкнуть. Посмотрите на Югославию... Четкий упор на преступления сербов против мирного албанского населения — и международное сообщество решило проблему Косова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74