из капитана королевских мушкетеров он превращается в капитана народной милиции родного города Доля! Мало того. Отбросив от своего имени дворянскую частицу «де», 14 июля 17 90 года, на знаменитом празднике Федерации в Париже, он уже представляет революционные силы всего Юрского департамента!..
Чудесное превращение? Исключительный случай?
Не такой уж исключительный.
В те годы то же случилось со многими молодыми аристократами, начитавшимися Руссо и Мабли, воодушевленными американской Войной за независимость, разочарованными в своей среде и том режиме, который выпестовал их.
Примерно такие же трансформации происходили в юности с графом Анри де Сен-Симоном и с тосканским аристократом, потомком Микеланджело, Филиппо Буонарроти.
Правда, девять десятых из числа подобных «вновь родившихся» затем отшатнутся от революции, а многие из них при Робеспьере угодят на гильотину.
Мале, как и Буонарроти, не отшатнулся. Напротив, он стал заядлым якобинцем, верным режиму II года. Он участвовал в революционных войнах, выполнял ответственные миссии Комитета общественного спасения, и поэтому термидор стал для него национальной трагедией. Он воспрянул духом только после демократического переворота 18 фрюктидора. Жил он тогда в Безансоне и объединял вокруг себя всех местных якобинцев и патриотов; в числе их находились его старые соратники, будущие филадельфы Корнель и Лемар. Общими усилиями они нажали на правых, организовали революционный трибунал и приступили к расправе с роялистами. Граждане Безансона, ценя революционный дух и энергию Мале, избрали его своим депутатом в Совет пятисот. Куда там! Потепление было временным. Термидорианцы кассировали выборы представителей левых группировок. Как ни сопротивлялся Мале, ему и его соратникам под возрастающим нажимом Директории пришлось покинуть Безансон. Вскоре он оказался в действующей армии.
Во время итальянской кампании генерал-якобинец показал себя инициативным и бесстрашным командиром. За боевые заслуги верховное командование произвело его в дивизионные генералы. Однако Бонапарт, придя к власти и хорошо зная прошлое Мале, не утвердил его в этом звании, оставив генералом бригады.
20
Бонапарт…
Если он до какой-то степени разобрался в Мале, то Мале понял его еще раньше и, оставаясь стойким республиканцем, возненавидел до глубины души. Недаром ходили упорные слухи, что, будучи начальником Дижонского лагеря, Мале, войдя в сговор с оппозиционным генералом Брюном, собирался арестовать Бонапарта во время инспектировки войск и не сделал этого только потому, что Первый Консул в Дижон не поехал…
Вскоре между ними произошла личная встреча. Произнеся несколько ничего не значащих слов, Первый Консул вдруг зорко взглянул на генерала.
— Когда-то я служил с одним капитаном артиллерии по имени Мале… Нет, это были не вы. Вероятно, ваш брат…
Бонапарт помолчал, затем прибавил:
— Он был по убеждениям роялист. А вы, как я догадываюсь, республиканец…
Первый Консул ждал ответа. Если бы генерал Мале стремился к карьере при новом режиме, он должен был бы отрицать свой республиканизм, тем более что понимал — весь разговор о «брате» был примитивным камуфляжем.
Но строптивец не стал ничего отрицать. Он промолчал и лишь чуть кивнул головой, что можно было понять как полное согласие с репликой Первого Консула.
Наполеон был разочарован, но не сдался. Он ценил талантливых людей и, даже чувствуя противостояние, не сразу делал для себя окончательный вывод.
Хотя Мале проголосовал против пожизненного консульства, и Наполеон знал об этом, он произвел упрямца в командоры ордена Почетного легиона. Ответом явилось весьма холодное письмо Мале, в котором он обещал «быть достойным общества, основанного на любви к свободе и равенству».
…К свободе и равенству — это в 1802 году! Такое обещание звучало как прямая угроза усиливающемуся авторитарному режиму!
Но подлинную оплеуху властителю неуемный Мале закатил два года спустя. Он счел уместным письменно «поздравить» императора, отправив послание, составленное в следующих словах:
«Гражданин Первый Консул, мы присоединяем наши чувства к тем французам, которые желают видеть нашу родину счастливой и свободной. Если наследственная империя есть единственное убежище от бед — будьте императором, но употребляйте весь авторитет, который дает вам высшая администрация, чтобы новая форма власти основывалась на способе действий, избавившем нас от бездарности и тирании ваших наследников. Иначе в один день мы потеряем часть нашей свободы и наши дети будут упрекать нас за то, что мы ею пожертвовали».
За подобную дерзость другой бы заплатил немедленной потерей свободы. Однако и на этот раз Наполеон оставил дело без последствий. Он словно дразнил и раззадоривал пылкого республиканца, провоцируя его на новые шаги.
И тогда последовала ангулемская история.
21
В этот день господин Фуше прибыл с докладом очень рано.
Согнувшись перед императором в угодливом поклоне, он положил на стол объемистую папку.
— Что это? — спросил Наполеон.
— Сир, здесь мною подобраны материалы Ангулемского дела.
— Ангулемского дела? — Наполеон прикинулся непонимающим.
— Да, ваше величество. Речь идет о генерале Мале.
— Ах, о генерале Мале…
Наполеон лениво перебирал бумаги. В общем, он знал все это. Рапорты префекта Боннэра об анархистских сборищах, о пении революционных песен… Ничего конкретного, ничего весомого… И заключительный вопль префекта: «Даю слово чести, что генерал Мале является одним из главных противников правительства…» Каково? Вместо того чтобы заставить своих людей работать и собрать материалы, дает «слово чести»! Кому оно нужно, это слово!..
Фуше терпеливо ждал. И, как обычно, угадал мысли Хозяина.
— Ваше величество, материалов для обвинения недостаточно.
— Вы так думаете, Фуше?
— Мне так кажется, сир.
— Мне уже давно многое кажется. Но когда только кажется, это плохо. В свое время бедняга Реаль слишком поторопился с Моро. И что же? Мы сели в лужу. А посему повременим.
Всем своим видом Фуше изобразил полное согласие.
— Повременим, Фуше. Надо проникнуть в их планы, и не на допросах в тюрьме, как было с Моро. Надо выявить сообщников, чтобы прихватить всех разом. Подождем. А вы пока встряхните ваших людей. Больно уж они нерасторопны…
Неизвестно, каким бы оказалось продолжение этого разговора, но тут произошли события, которые сами собой определили дальнейший ход «дела Мале».
Глава вторая
1
Период «умиротворения» неожиданно оборвался.
Впрочем, так ли уж неожиданно?
Да и был ли вообще подобный период?
Ибо Амьенский мир давно уже превратился в фикцию — Франция и Англия ф о р м а л ь н о находились в состоянии войны с мая 1803 года.
Но до самой осени 1805 года военных действий не велось.
По меткому выражению историка, это была «война льва с китом»: Англия не могла ущемить противника на суше, Франция не могла осилить его на море.
Наполеон это понимал.
В течение почти двух лет вынашивал он план морского десанта на берега Британии, резонно полагая, что только так может дотянуться до противника. В течение почти двух лет возводил он свой печально знаменитый Булонский лагерь, который остроумный Моро некогда окрестил «школой купальщиков».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Чудесное превращение? Исключительный случай?
Не такой уж исключительный.
В те годы то же случилось со многими молодыми аристократами, начитавшимися Руссо и Мабли, воодушевленными американской Войной за независимость, разочарованными в своей среде и том режиме, который выпестовал их.
Примерно такие же трансформации происходили в юности с графом Анри де Сен-Симоном и с тосканским аристократом, потомком Микеланджело, Филиппо Буонарроти.
Правда, девять десятых из числа подобных «вновь родившихся» затем отшатнутся от революции, а многие из них при Робеспьере угодят на гильотину.
Мале, как и Буонарроти, не отшатнулся. Напротив, он стал заядлым якобинцем, верным режиму II года. Он участвовал в революционных войнах, выполнял ответственные миссии Комитета общественного спасения, и поэтому термидор стал для него национальной трагедией. Он воспрянул духом только после демократического переворота 18 фрюктидора. Жил он тогда в Безансоне и объединял вокруг себя всех местных якобинцев и патриотов; в числе их находились его старые соратники, будущие филадельфы Корнель и Лемар. Общими усилиями они нажали на правых, организовали революционный трибунал и приступили к расправе с роялистами. Граждане Безансона, ценя революционный дух и энергию Мале, избрали его своим депутатом в Совет пятисот. Куда там! Потепление было временным. Термидорианцы кассировали выборы представителей левых группировок. Как ни сопротивлялся Мале, ему и его соратникам под возрастающим нажимом Директории пришлось покинуть Безансон. Вскоре он оказался в действующей армии.
Во время итальянской кампании генерал-якобинец показал себя инициативным и бесстрашным командиром. За боевые заслуги верховное командование произвело его в дивизионные генералы. Однако Бонапарт, придя к власти и хорошо зная прошлое Мале, не утвердил его в этом звании, оставив генералом бригады.
20
Бонапарт…
Если он до какой-то степени разобрался в Мале, то Мале понял его еще раньше и, оставаясь стойким республиканцем, возненавидел до глубины души. Недаром ходили упорные слухи, что, будучи начальником Дижонского лагеря, Мале, войдя в сговор с оппозиционным генералом Брюном, собирался арестовать Бонапарта во время инспектировки войск и не сделал этого только потому, что Первый Консул в Дижон не поехал…
Вскоре между ними произошла личная встреча. Произнеся несколько ничего не значащих слов, Первый Консул вдруг зорко взглянул на генерала.
— Когда-то я служил с одним капитаном артиллерии по имени Мале… Нет, это были не вы. Вероятно, ваш брат…
Бонапарт помолчал, затем прибавил:
— Он был по убеждениям роялист. А вы, как я догадываюсь, республиканец…
Первый Консул ждал ответа. Если бы генерал Мале стремился к карьере при новом режиме, он должен был бы отрицать свой республиканизм, тем более что понимал — весь разговор о «брате» был примитивным камуфляжем.
Но строптивец не стал ничего отрицать. Он промолчал и лишь чуть кивнул головой, что можно было понять как полное согласие с репликой Первого Консула.
Наполеон был разочарован, но не сдался. Он ценил талантливых людей и, даже чувствуя противостояние, не сразу делал для себя окончательный вывод.
Хотя Мале проголосовал против пожизненного консульства, и Наполеон знал об этом, он произвел упрямца в командоры ордена Почетного легиона. Ответом явилось весьма холодное письмо Мале, в котором он обещал «быть достойным общества, основанного на любви к свободе и равенству».
…К свободе и равенству — это в 1802 году! Такое обещание звучало как прямая угроза усиливающемуся авторитарному режиму!
Но подлинную оплеуху властителю неуемный Мале закатил два года спустя. Он счел уместным письменно «поздравить» императора, отправив послание, составленное в следующих словах:
«Гражданин Первый Консул, мы присоединяем наши чувства к тем французам, которые желают видеть нашу родину счастливой и свободной. Если наследственная империя есть единственное убежище от бед — будьте императором, но употребляйте весь авторитет, который дает вам высшая администрация, чтобы новая форма власти основывалась на способе действий, избавившем нас от бездарности и тирании ваших наследников. Иначе в один день мы потеряем часть нашей свободы и наши дети будут упрекать нас за то, что мы ею пожертвовали».
За подобную дерзость другой бы заплатил немедленной потерей свободы. Однако и на этот раз Наполеон оставил дело без последствий. Он словно дразнил и раззадоривал пылкого республиканца, провоцируя его на новые шаги.
И тогда последовала ангулемская история.
21
В этот день господин Фуше прибыл с докладом очень рано.
Согнувшись перед императором в угодливом поклоне, он положил на стол объемистую папку.
— Что это? — спросил Наполеон.
— Сир, здесь мною подобраны материалы Ангулемского дела.
— Ангулемского дела? — Наполеон прикинулся непонимающим.
— Да, ваше величество. Речь идет о генерале Мале.
— Ах, о генерале Мале…
Наполеон лениво перебирал бумаги. В общем, он знал все это. Рапорты префекта Боннэра об анархистских сборищах, о пении революционных песен… Ничего конкретного, ничего весомого… И заключительный вопль префекта: «Даю слово чести, что генерал Мале является одним из главных противников правительства…» Каково? Вместо того чтобы заставить своих людей работать и собрать материалы, дает «слово чести»! Кому оно нужно, это слово!..
Фуше терпеливо ждал. И, как обычно, угадал мысли Хозяина.
— Ваше величество, материалов для обвинения недостаточно.
— Вы так думаете, Фуше?
— Мне так кажется, сир.
— Мне уже давно многое кажется. Но когда только кажется, это плохо. В свое время бедняга Реаль слишком поторопился с Моро. И что же? Мы сели в лужу. А посему повременим.
Всем своим видом Фуше изобразил полное согласие.
— Повременим, Фуше. Надо проникнуть в их планы, и не на допросах в тюрьме, как было с Моро. Надо выявить сообщников, чтобы прихватить всех разом. Подождем. А вы пока встряхните ваших людей. Больно уж они нерасторопны…
Неизвестно, каким бы оказалось продолжение этого разговора, но тут произошли события, которые сами собой определили дальнейший ход «дела Мале».
Глава вторая
1
Период «умиротворения» неожиданно оборвался.
Впрочем, так ли уж неожиданно?
Да и был ли вообще подобный период?
Ибо Амьенский мир давно уже превратился в фикцию — Франция и Англия ф о р м а л ь н о находились в состоянии войны с мая 1803 года.
Но до самой осени 1805 года военных действий не велось.
По меткому выражению историка, это была «война льва с китом»: Англия не могла ущемить противника на суше, Франция не могла осилить его на море.
Наполеон это понимал.
В течение почти двух лет вынашивал он план морского десанта на берега Британии, резонно полагая, что только так может дотянуться до противника. В течение почти двух лет возводил он свой печально знаменитый Булонский лагерь, который остроумный Моро некогда окрестил «школой купальщиков».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92