Фуцзинь был важной армейской и речной базой японцев. 11 августа мониторы «Ленин» (командир капитан-лейтенант А.К. Павлов), «Сунь Ятсен» (командир капитан 3 ранга В.Д. Корнер) и бронекатера устремились вверх по реке. На борту кораблей следовали два батальона и штурмовая рота морской пехоты. Пройдя километров 15–20, монитор «Ленин» высадил на берег один из батальонов, который начал двигаться параллельно реке прямо на Фуцзинь. Затем корабли под вражеским огнем ворвались на рейд Фуцзиня и высадили десант на причалы. В это время с севера в город вошла 171-я танковая бригада. Общими усилиями Фуцзинь был взят.
Нашим кораблям приходилось двигаться вверх по Сунгари, местами преодолевая серьезные преграды:
сплошной поток бревен и плотов, пущенных японцами с верховьев реки, упавшие фермы взорванных железнодорожных мостов. Моряки все-таки отыскивали фарватеры и продолжали двигаться к намеченным целям. По пути была захвачена и разоружена Сунгарийская речная флотилия японцев.
В том, что в течение нескольких дней нашими войсками была разгромлена 750-тысячная Квантунская армия, есть заслуга и моряков Амурской флотилии.
Успешные действия флотилии высоко оценены правительством – 3315 ее моряков, старшин и офицеров были награждены орденами и медалями, 7 удостоены звания Героя Советского Союза. Вот их имена: контр-адмирал Н.В. Антонов, капитан 1 ранга М.Г. Воронков, капитан 3 ранга В.Д. Корнер, капитан-лейтенант И.А. Хворостьянов, капитан-лейтенант Л.Н. Пантелеев, капитан С.М. Кузнецов, старший лейтенант И.А. Сорнев и старшина 1-й статьи Н.Н. Голубков.
За отвагу экипажей мониторы «Сунь Ятсен» и «Свердлов», канонерские лодки «Красная звезда» и «Пролетарий», 1-й отдельный дивизион бронекатеров, 1-й отряд бронекатеров стали гвардейскими.
Бригады флотилии получили наименования: 1-я Харбинская Краснознаменная, 2-я Амурская Краснознаменная, 3-я Уссурийская ордена Нахимова I степени и 4-я Амурская ордена Ушакова I степени.
Находясь на Дальнем Востоке, я дважды разговаривал с И.В. Сталиным по телефону. Как-то, выслушав мой доклад об обстановке на море, он шутя спросил:
– Все еще воюете?
Тогда наши части высаживались на последний остров Курильской гряды – остров Кунашир.
– На Хоккайдо высаживаться не следует, – так же шутливо предупредил Верховный.
– Без приказа не будем, – ответил я. Через несколько дней меня снова позвали к телефону. Верховный спросил, когда я вылетаю в Москву.
– Не задерживайтесь. Надо решать вопрос о новой судостроительной программе.
В правительстве уже думали о будущем нашего Военно-Морского Флота.
После этого разговора с Москвой я побывал еще в Хабаровске, где встретился с А.М. Василевским, Р.Я. Малиновским, К.А. Мерецковым, М.А. Пуркаевым. Мы подвели итоги этой молниеносной кампании.
Рано утром я вылетел в Москву. Всю дорогу – а на «Дугласе» путь с Дальнего Востока до столицы занимал полтора суток – я сидел с карандашом в руке, прикидывал, какие нам нужно строить корабли. На память приходили еще довоенные годы и первые наметки «большого морского и океанского флота».
В годы войны мне доводилось бывать в наших крупных судостроительных центрах. С горечью смотрел на недостроенные линкоры и тяжелые крейсеры, стоявшие на стапелях или у стенок заводов. Их не успели перед войной ввести в строй. Они были запланированы большой судостроительной программой, которую нам не дала реализовать война. Помню, у меня еще в тридцатых годах возникало сомнение по поводу линкоров: каким образом и куда мы будем выводить их из мелководной Балтики и закрытого Черного моря, если война начнется неожиданно? (…)
Опыт войны показал возросшую роль авиации и на сухопутном фронте и на море. Огромные линкоры оказались беззащитными перед авиацией. Чтобы их прикрывать, нужны были десятки истребителей. Американские линейные корабли стали жертвой японской авиации в Перл-Харборе. Впоследствии американцы выводили их в океан только в сопровождении авианосцев. Не имея воздушного прикрытия, фашисты были вынуждены прятать свой линкор «Тирпиц» в норвежских фьордах, пока его в конце концов не потопили своими шеститонными бомбами английские самолеты «ланкастер». Думается, роль авианосцев поняли не только США, но и англичане и немцы, но быстро сооружать такие сложные корабли в ходе войны нелегко.
У нас война с Германией носила прежде всего континентальный характер, и нам не потребовались корабли крупнее, чем крейсеры. Линейные корабли действовали лишь от случая к случаю.
А вот наша флотская авиация поработала в войну много и успешно. Она часто решала успех боя и на суше и на море, нанося чувствительные удары по вражеским коммуникациям, портам, базам. Там, где было достаточно самолетов, мы с помощью авиаторов решали такие задачи, которые раньше осуществляли только с помощью кораблей.
Немало славных страниц вписали в историю нашего Военно-Морского Флота подводные лодки, особенно на Северном флоте.
Наметки новой судостроительной программы вырисовывались пока только вчерне. В Москве я посадил за работу своих ближайших помощников, и в первую очередь, конечно, начальника Главного морского штаба.
Постепенно наши мысли отлились в определенные цифры проекта судостроительной программы, главные идеи которой основывались на изучении богатейшего опыта войны.
В том же 1945 году мною был представлен десятилетний план проектирования и судостроения. В этом плане основными классами боевых кораблей были названы авианосцы (большие и малые), крейсера с 9-дюймовой артиллерией, подводные лодки, эсминцы и т. д.
Споры, проходившие в процессе обсуждения, касались в основном авианосцев, на которых я настаивал и которые не принимались к постройке. По крейсерам больших споров не было. По эсминцам шли очень горячие споры. Я категорически возражал против строительства большого числа старых эсминцев проекта № 30, так как они не имели универсальной артиллерии. Очень много говорили о новых типах подводных лодок, которые нам уже были известны. Вопрос о тяжелом крейсере с 12-дюймовой артиллерией при мне даже не стоял, хотя Министерство вооружения не раз, как я помню, рекомендовало 12-дюймовую пушку.
Когда споры о новой программе находились в самом разгаре, я был снят с должности. Таким образом, программа послевоенного судостроения окончательно обсуждалась и была принята без меня, вопреки моему мнению, без учета моих предложений. Строительство этих кораблей в основном также прошло в мое отсутствие (1946–1951 гг.).
Я же лично все время считал самыми крупными ошибками в послевоенном судостроении появление в строительстве тяжелого крейсера, строительство большого числа эсминцев проекта № 30, продолжение строительства старых подводных лодок проекта № 15.
По всем этим вопросам имеется большая переписка, особенно о неполноценности эсминцев проекта № 30. Я поднимал эти вопросы и после своего возвращения в 1951 году на работу в Москву на должность министра Военно-Морского Флота.
Мною были приняты все меры для скорейшего перехода на новые эсминцы, неоднократно докладывалось о необходимости строительства десантных судов и авианосцев.
В докладе № 2222 от 1 сентября 1951 года я написал, какими старыми кораблями мы обладаем, и просил принять ряд срочных мер.
Не утверждаю, что в то время я стоял на самых правильных позициях и умел предусмотреть самое новое, но утверждаю, что если бы были приняты мои предложения, то к 1952–1953 гг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153
Нашим кораблям приходилось двигаться вверх по Сунгари, местами преодолевая серьезные преграды:
сплошной поток бревен и плотов, пущенных японцами с верховьев реки, упавшие фермы взорванных железнодорожных мостов. Моряки все-таки отыскивали фарватеры и продолжали двигаться к намеченным целям. По пути была захвачена и разоружена Сунгарийская речная флотилия японцев.
В том, что в течение нескольких дней нашими войсками была разгромлена 750-тысячная Квантунская армия, есть заслуга и моряков Амурской флотилии.
Успешные действия флотилии высоко оценены правительством – 3315 ее моряков, старшин и офицеров были награждены орденами и медалями, 7 удостоены звания Героя Советского Союза. Вот их имена: контр-адмирал Н.В. Антонов, капитан 1 ранга М.Г. Воронков, капитан 3 ранга В.Д. Корнер, капитан-лейтенант И.А. Хворостьянов, капитан-лейтенант Л.Н. Пантелеев, капитан С.М. Кузнецов, старший лейтенант И.А. Сорнев и старшина 1-й статьи Н.Н. Голубков.
За отвагу экипажей мониторы «Сунь Ятсен» и «Свердлов», канонерские лодки «Красная звезда» и «Пролетарий», 1-й отдельный дивизион бронекатеров, 1-й отряд бронекатеров стали гвардейскими.
Бригады флотилии получили наименования: 1-я Харбинская Краснознаменная, 2-я Амурская Краснознаменная, 3-я Уссурийская ордена Нахимова I степени и 4-я Амурская ордена Ушакова I степени.
Находясь на Дальнем Востоке, я дважды разговаривал с И.В. Сталиным по телефону. Как-то, выслушав мой доклад об обстановке на море, он шутя спросил:
– Все еще воюете?
Тогда наши части высаживались на последний остров Курильской гряды – остров Кунашир.
– На Хоккайдо высаживаться не следует, – так же шутливо предупредил Верховный.
– Без приказа не будем, – ответил я. Через несколько дней меня снова позвали к телефону. Верховный спросил, когда я вылетаю в Москву.
– Не задерживайтесь. Надо решать вопрос о новой судостроительной программе.
В правительстве уже думали о будущем нашего Военно-Морского Флота.
После этого разговора с Москвой я побывал еще в Хабаровске, где встретился с А.М. Василевским, Р.Я. Малиновским, К.А. Мерецковым, М.А. Пуркаевым. Мы подвели итоги этой молниеносной кампании.
Рано утром я вылетел в Москву. Всю дорогу – а на «Дугласе» путь с Дальнего Востока до столицы занимал полтора суток – я сидел с карандашом в руке, прикидывал, какие нам нужно строить корабли. На память приходили еще довоенные годы и первые наметки «большого морского и океанского флота».
В годы войны мне доводилось бывать в наших крупных судостроительных центрах. С горечью смотрел на недостроенные линкоры и тяжелые крейсеры, стоявшие на стапелях или у стенок заводов. Их не успели перед войной ввести в строй. Они были запланированы большой судостроительной программой, которую нам не дала реализовать война. Помню, у меня еще в тридцатых годах возникало сомнение по поводу линкоров: каким образом и куда мы будем выводить их из мелководной Балтики и закрытого Черного моря, если война начнется неожиданно? (…)
Опыт войны показал возросшую роль авиации и на сухопутном фронте и на море. Огромные линкоры оказались беззащитными перед авиацией. Чтобы их прикрывать, нужны были десятки истребителей. Американские линейные корабли стали жертвой японской авиации в Перл-Харборе. Впоследствии американцы выводили их в океан только в сопровождении авианосцев. Не имея воздушного прикрытия, фашисты были вынуждены прятать свой линкор «Тирпиц» в норвежских фьордах, пока его в конце концов не потопили своими шеститонными бомбами английские самолеты «ланкастер». Думается, роль авианосцев поняли не только США, но и англичане и немцы, но быстро сооружать такие сложные корабли в ходе войны нелегко.
У нас война с Германией носила прежде всего континентальный характер, и нам не потребовались корабли крупнее, чем крейсеры. Линейные корабли действовали лишь от случая к случаю.
А вот наша флотская авиация поработала в войну много и успешно. Она часто решала успех боя и на суше и на море, нанося чувствительные удары по вражеским коммуникациям, портам, базам. Там, где было достаточно самолетов, мы с помощью авиаторов решали такие задачи, которые раньше осуществляли только с помощью кораблей.
Немало славных страниц вписали в историю нашего Военно-Морского Флота подводные лодки, особенно на Северном флоте.
Наметки новой судостроительной программы вырисовывались пока только вчерне. В Москве я посадил за работу своих ближайших помощников, и в первую очередь, конечно, начальника Главного морского штаба.
Постепенно наши мысли отлились в определенные цифры проекта судостроительной программы, главные идеи которой основывались на изучении богатейшего опыта войны.
В том же 1945 году мною был представлен десятилетний план проектирования и судостроения. В этом плане основными классами боевых кораблей были названы авианосцы (большие и малые), крейсера с 9-дюймовой артиллерией, подводные лодки, эсминцы и т. д.
Споры, проходившие в процессе обсуждения, касались в основном авианосцев, на которых я настаивал и которые не принимались к постройке. По крейсерам больших споров не было. По эсминцам шли очень горячие споры. Я категорически возражал против строительства большого числа старых эсминцев проекта № 30, так как они не имели универсальной артиллерии. Очень много говорили о новых типах подводных лодок, которые нам уже были известны. Вопрос о тяжелом крейсере с 12-дюймовой артиллерией при мне даже не стоял, хотя Министерство вооружения не раз, как я помню, рекомендовало 12-дюймовую пушку.
Когда споры о новой программе находились в самом разгаре, я был снят с должности. Таким образом, программа послевоенного судостроения окончательно обсуждалась и была принята без меня, вопреки моему мнению, без учета моих предложений. Строительство этих кораблей в основном также прошло в мое отсутствие (1946–1951 гг.).
Я же лично все время считал самыми крупными ошибками в послевоенном судостроении появление в строительстве тяжелого крейсера, строительство большого числа эсминцев проекта № 30, продолжение строительства старых подводных лодок проекта № 15.
По всем этим вопросам имеется большая переписка, особенно о неполноценности эсминцев проекта № 30. Я поднимал эти вопросы и после своего возвращения в 1951 году на работу в Москву на должность министра Военно-Морского Флота.
Мною были приняты все меры для скорейшего перехода на новые эсминцы, неоднократно докладывалось о необходимости строительства десантных судов и авианосцев.
В докладе № 2222 от 1 сентября 1951 года я написал, какими старыми кораблями мы обладаем, и просил принять ряд срочных мер.
Не утверждаю, что в то время я стоял на самых правильных позициях и умел предусмотреть самое новое, но утверждаю, что если бы были приняты мои предложения, то к 1952–1953 гг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153