Хотя она при этом улыбалась, слова ее были рассчитаны на то, чтобы одернуть Фусако.
– И в этом нет ничего удивительного, – ведь Кикуко тоже ласкова с нами.
Кикуко покраснела от удовольствия.
Ясуко говорила как будто добродушно. Но в ее голосе слышалось и осуждение дочери.
Чувствовалось, что она любит счастливую на вид невестку и не любит несчастную на вид дочь. Казалось даже, что в ее словах таился жестокий, злой умысел.
Синго объяснил это тем, что Ясуко была недовольна собой. Нечто схожее испытывал и сам Синго. Но для Синго это все-таки было несколько неожиданно, он сомневался в том, пристало ли Ясуко, пожилой женщине, матери, обнаруживать свои чувства перед несчастной дочерью.
– Меня это не, устраивает. Со мной, ее мужем, вы не так ласковы, – сказал Сюити, и это не было шуткой.
Что Синго трогательно относится к Кикуко, прекрасно знала и сама Кикуко, не только Сюити и Ясуко, и об этом уже никто не заговаривал, а Фусако вдруг взяла и заговорила, – Синго стало очень грустно.
Для него Кикуко была единственным светлым оконцем в их угрюмом, мрачном доме. Дети Синго не такие, как ему хотелось бы, да и сами они не способны жить, как хотелось бы им, и от этого бремя кровного родства было для Синго еще невыносимее. Только молодая невестка радовала его.
Он действительно был с нею ласков, – еще бы, она была светлым лучом во мраке его одиночества. Так он баловал себя – его трогательное отношение к Кикуко было для него сладким бальзамом.
Психология Синго, связанная с его возрастом, нисколько не волновала Кикуко. Она его вовсе не остерегалась.
Слова Фусако как бы убивали маленькую тайну Синго.
Это было за ужином дня три-четыре назад.
И вот сейчас, стоя под вишней и вспоминая о цикадах Сатоко, он припомнил слова, сказанные тогда Фусако.
– Фусако решила поспать днем?
– Да, она укачивала Кунико и сама заснула вместе с ней, – ответила Кикуко, глядя в глаза Синго.
– Забавная эта Сатоко. Как только Фусако начинает укачивать Кунико, Сатоко тут как тут – прижмется к матери и тоже засыпает. Так приятно на них смотреть.
– Ласковая.
– Бабка не любит внучку, а ведь когда ей исполнится лет четырнадцать – пятнадцать, она будет очень похожа на нее – даже храпеть начнет, как она.
Кикуко растерялась.
Она вернулась в комнату, где до этого шила, Синго направился в другую, – но она окликнула его:
– Отец, оказывается, вы ходите на танцы?
– Что? – Синго обернулся.
– Это уже всем известно. Я была так удивлена. Синго действительно позавчера ходил со своей секретаршей в дансинг-холл.
Сегодня воскресенье. Значит, за вчерашний день эта Хидэко Танидзаки проболталась Сюити, а Сюити рассказал Кикуко – не иначе.
Уже много лет Синго не ходил на танцы. И когда он пригласил Хидэко, та была поражена. Сказала, что, если она пойдет с Синго, в фирме начнутся пересуды и ей это будет неприятно. А мы никому не скажем, предложил Синго. И вот на следующий же день она поспешила рассказать обо всем Сюити.
Все выведав у Хидэко, Сюити и вчера и сегодня делал вид, что ничего не знает. А сам тут же все разболтал жене.
Сюити, наверно, часто ходил с Хидэко на танцы, потому-то Синго и решил пригласить ее. Он надеялся, что в дансинг-холле, куда он пойдет с Хидэко, возможно, будет и, женщина, с которой встречается Сюити.
Однако, придя туда, Синго не смог определить эту женщину по внешности, а спрашивать не стал.
У Хидэко, когда она оказалась с неожиданным для нее кавалером – Синго, словно бы закружилась голова, девушка стала вести себя неестественно, и Синго весь сжался, почувствовав в ней опасность для себя;
Хидэко всего двадцать два года, но ее грудь уже достаточно велика, чтобы наполнить ладонь. И Синго неожиданно стали вспоминаться порнографические открытки.
Вспоминать порнографические открытки в такой безумной толчее было смешно и даже как-то нелепо.
– В следующий раз пойду с тобой, Кикуко, – сказал Синго.
– Правда? В самом деле, сводите меня. Кикуко раскраснелась.
Интересно, догадывается ли она, что он пошел на танцы только из-за любовницы Сюити?
Синго совсем не волновало, что дома узнали о его походе на танцы, и растерялся он только от неожиданности, испугавшись, что Кикуко разгадает его тайное намерение увидеть любовницу Сюити.
Вернувшись на веранду, Синго прошел по ней в комнату Сюити и, стоя в дверях, сказал:
– Обо всем выведал у Танидзаки?
– Это ведь новость, которая касается нашего дома.
– Подумаешь, какая новость. Когда ты снова пойдешь с ней на танцы, купи ей приличное платье. Ладно?
– Ха-ха. Неужели, отец, тебе было стыдно?
– Оставь, пожалуйста. Просто она была в кофточке и юбке, а это не годится.
– У нее все есть. Только ты пригласил ее неожиданно, поэтому она была плохо одета. Если договориться с ней заранее, найдет что надеть, – сказал Сюити и отвернулся.
Пройдя мимо Фусако, спавшей с детьми, Синго вошел в столовую и посмотрел на большие стенные часы.
– Уже пять, – пробормотал он, словно бы проверяя время.
Пламя облаков
1
Газеты писали, что двести десятый день пройдет, по всей вероятности, благополучно, но как раз в ночь на двести десятый день разразился тайфун.
Синго уже давно забыл, что видел эту заметку. Да ее собственно, и нельзя было назвать прогнозом погоды. Впрочем, когда тайфун стал приближаться, появились и прогнозы и предостережения.
– Давай вернемся сегодня домой пораньше, – торопил сына Синго.
Его секретарша Хидэко помогла ему одеться, а потом и сама стала поспешно собираться, Когда она надела белый прозрачный плащ, грудь у нее исчезла, точно ее раздавили.
С тех пор как Синго заметил на танцах невзрачную грудь Хидэко, эта грудь все время привлекала его внимание.
Хидэко быстро сбежала вслед за Синго и Сюити по лестнице и теперь стояла вместе с ними у выхода. Шел такой проливной дождь, что страшно было даже выглянуть наружу.
– Тебе куда? – начал было Синго, и тут же осекся. Он задавал этот вопрос уже раз двадцать, но запомнить ответа не мог.
На вокзале в Камакура тоже стояли под навесом люди, сошедшие с поезда, и смотрели на бушующие потоки дождя.
Подойдя к дому, у которого росли подсолнухи, они услышали сквозь рев ветра и дождя песню из «Парижского праздника».
– Какая она легкомысленная, – сказал Сюити. Они знали, что это пластинка Лиз Готи и поставила ее Кикуко.
Песня кончилась и тут же началась снова.
Примерно в середине песни послышался шум закрываемых ставней.
Потом они услышали, как Кикуко, захлопывая ставни, подпевает пластинке.
Из-за бури и песни Кикуко не заметила, что они вошли в прихожую.
– Ужас какой! Промочил ноги, – сказал Сюити, снимая в прихожей ботинки.
Прибежала Кикуко.
– О, вы уже вернулись?! – Ее переполняла радость.
Сюити протянул ей ботинки.
– Наверно, отец тоже промок, – сказала Кикуко.
Пластинка кончилась. Кикуко опустила иглу снова и теперь стояла, держа в охапке мокрую одежду Синго и Сюити.
Завязывая пояс, Сюити сказал:
– Кикуко, твой проигрыватель на улице слышен. – Мне было страшно, вот я и сделала погромче.
Я места себе не находила – так за вас беспокоилась.
Кикуко действительно была весела и оживленна, словно в нее вселился тайфун.
Идя на кухню, чтобы налить Синго чаю, она все время напевала.
Сюити любил парижских шансонье и покупал их пластинки.
Он знал французский.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
– И в этом нет ничего удивительного, – ведь Кикуко тоже ласкова с нами.
Кикуко покраснела от удовольствия.
Ясуко говорила как будто добродушно. Но в ее голосе слышалось и осуждение дочери.
Чувствовалось, что она любит счастливую на вид невестку и не любит несчастную на вид дочь. Казалось даже, что в ее словах таился жестокий, злой умысел.
Синго объяснил это тем, что Ясуко была недовольна собой. Нечто схожее испытывал и сам Синго. Но для Синго это все-таки было несколько неожиданно, он сомневался в том, пристало ли Ясуко, пожилой женщине, матери, обнаруживать свои чувства перед несчастной дочерью.
– Меня это не, устраивает. Со мной, ее мужем, вы не так ласковы, – сказал Сюити, и это не было шуткой.
Что Синго трогательно относится к Кикуко, прекрасно знала и сама Кикуко, не только Сюити и Ясуко, и об этом уже никто не заговаривал, а Фусако вдруг взяла и заговорила, – Синго стало очень грустно.
Для него Кикуко была единственным светлым оконцем в их угрюмом, мрачном доме. Дети Синго не такие, как ему хотелось бы, да и сами они не способны жить, как хотелось бы им, и от этого бремя кровного родства было для Синго еще невыносимее. Только молодая невестка радовала его.
Он действительно был с нею ласков, – еще бы, она была светлым лучом во мраке его одиночества. Так он баловал себя – его трогательное отношение к Кикуко было для него сладким бальзамом.
Психология Синго, связанная с его возрастом, нисколько не волновала Кикуко. Она его вовсе не остерегалась.
Слова Фусако как бы убивали маленькую тайну Синго.
Это было за ужином дня три-четыре назад.
И вот сейчас, стоя под вишней и вспоминая о цикадах Сатоко, он припомнил слова, сказанные тогда Фусако.
– Фусако решила поспать днем?
– Да, она укачивала Кунико и сама заснула вместе с ней, – ответила Кикуко, глядя в глаза Синго.
– Забавная эта Сатоко. Как только Фусако начинает укачивать Кунико, Сатоко тут как тут – прижмется к матери и тоже засыпает. Так приятно на них смотреть.
– Ласковая.
– Бабка не любит внучку, а ведь когда ей исполнится лет четырнадцать – пятнадцать, она будет очень похожа на нее – даже храпеть начнет, как она.
Кикуко растерялась.
Она вернулась в комнату, где до этого шила, Синго направился в другую, – но она окликнула его:
– Отец, оказывается, вы ходите на танцы?
– Что? – Синго обернулся.
– Это уже всем известно. Я была так удивлена. Синго действительно позавчера ходил со своей секретаршей в дансинг-холл.
Сегодня воскресенье. Значит, за вчерашний день эта Хидэко Танидзаки проболталась Сюити, а Сюити рассказал Кикуко – не иначе.
Уже много лет Синго не ходил на танцы. И когда он пригласил Хидэко, та была поражена. Сказала, что, если она пойдет с Синго, в фирме начнутся пересуды и ей это будет неприятно. А мы никому не скажем, предложил Синго. И вот на следующий же день она поспешила рассказать обо всем Сюити.
Все выведав у Хидэко, Сюити и вчера и сегодня делал вид, что ничего не знает. А сам тут же все разболтал жене.
Сюити, наверно, часто ходил с Хидэко на танцы, потому-то Синго и решил пригласить ее. Он надеялся, что в дансинг-холле, куда он пойдет с Хидэко, возможно, будет и, женщина, с которой встречается Сюити.
Однако, придя туда, Синго не смог определить эту женщину по внешности, а спрашивать не стал.
У Хидэко, когда она оказалась с неожиданным для нее кавалером – Синго, словно бы закружилась голова, девушка стала вести себя неестественно, и Синго весь сжался, почувствовав в ней опасность для себя;
Хидэко всего двадцать два года, но ее грудь уже достаточно велика, чтобы наполнить ладонь. И Синго неожиданно стали вспоминаться порнографические открытки.
Вспоминать порнографические открытки в такой безумной толчее было смешно и даже как-то нелепо.
– В следующий раз пойду с тобой, Кикуко, – сказал Синго.
– Правда? В самом деле, сводите меня. Кикуко раскраснелась.
Интересно, догадывается ли она, что он пошел на танцы только из-за любовницы Сюити?
Синго совсем не волновало, что дома узнали о его походе на танцы, и растерялся он только от неожиданности, испугавшись, что Кикуко разгадает его тайное намерение увидеть любовницу Сюити.
Вернувшись на веранду, Синго прошел по ней в комнату Сюити и, стоя в дверях, сказал:
– Обо всем выведал у Танидзаки?
– Это ведь новость, которая касается нашего дома.
– Подумаешь, какая новость. Когда ты снова пойдешь с ней на танцы, купи ей приличное платье. Ладно?
– Ха-ха. Неужели, отец, тебе было стыдно?
– Оставь, пожалуйста. Просто она была в кофточке и юбке, а это не годится.
– У нее все есть. Только ты пригласил ее неожиданно, поэтому она была плохо одета. Если договориться с ней заранее, найдет что надеть, – сказал Сюити и отвернулся.
Пройдя мимо Фусако, спавшей с детьми, Синго вошел в столовую и посмотрел на большие стенные часы.
– Уже пять, – пробормотал он, словно бы проверяя время.
Пламя облаков
1
Газеты писали, что двести десятый день пройдет, по всей вероятности, благополучно, но как раз в ночь на двести десятый день разразился тайфун.
Синго уже давно забыл, что видел эту заметку. Да ее собственно, и нельзя было назвать прогнозом погоды. Впрочем, когда тайфун стал приближаться, появились и прогнозы и предостережения.
– Давай вернемся сегодня домой пораньше, – торопил сына Синго.
Его секретарша Хидэко помогла ему одеться, а потом и сама стала поспешно собираться, Когда она надела белый прозрачный плащ, грудь у нее исчезла, точно ее раздавили.
С тех пор как Синго заметил на танцах невзрачную грудь Хидэко, эта грудь все время привлекала его внимание.
Хидэко быстро сбежала вслед за Синго и Сюити по лестнице и теперь стояла вместе с ними у выхода. Шел такой проливной дождь, что страшно было даже выглянуть наружу.
– Тебе куда? – начал было Синго, и тут же осекся. Он задавал этот вопрос уже раз двадцать, но запомнить ответа не мог.
На вокзале в Камакура тоже стояли под навесом люди, сошедшие с поезда, и смотрели на бушующие потоки дождя.
Подойдя к дому, у которого росли подсолнухи, они услышали сквозь рев ветра и дождя песню из «Парижского праздника».
– Какая она легкомысленная, – сказал Сюити. Они знали, что это пластинка Лиз Готи и поставила ее Кикуко.
Песня кончилась и тут же началась снова.
Примерно в середине песни послышался шум закрываемых ставней.
Потом они услышали, как Кикуко, захлопывая ставни, подпевает пластинке.
Из-за бури и песни Кикуко не заметила, что они вошли в прихожую.
– Ужас какой! Промочил ноги, – сказал Сюити, снимая в прихожей ботинки.
Прибежала Кикуко.
– О, вы уже вернулись?! – Ее переполняла радость.
Сюити протянул ей ботинки.
– Наверно, отец тоже промок, – сказала Кикуко.
Пластинка кончилась. Кикуко опустила иглу снова и теперь стояла, держа в охапке мокрую одежду Синго и Сюити.
Завязывая пояс, Сюити сказал:
– Кикуко, твой проигрыватель на улице слышен. – Мне было страшно, вот я и сделала погромче.
Я места себе не находила – так за вас беспокоилась.
Кикуко действительно была весела и оживленна, словно в нее вселился тайфун.
Идя на кухню, чтобы налить Синго чаю, она все время напевала.
Сюити любил парижских шансонье и покупал их пластинки.
Он знал французский.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51