Народу здесь меньше. Я принялся внедряться. Если бы подтянуться к милицейской цепи!
Я хаотично качался вместе с толпой. И все-таки потихоньку подбирался к центру – внутри шло какое-то движение, непроизвольно кто-то с кем-то менялся, временами внутренние вихри понемногу выносили меня вперед. Забираться в середину многим казалось опасным. Здесь защищаться уже невозможно, здесь отдаешься на милость судьбы. При плохом стечении обстоятельств можно пострадать… К тому же боязнь замкнутого пространства понуждала иных выбираться на волю. Мне это на руку. Давка помогала мне отвоевывать сантиметры.
Вдруг мощная силовая волна, покатившаяся откуда-то сзади, колыхнула толпу – надавили организованно, рывком, возможно, с разбегу. Потом еще… Послышались крики, лошадиное ржание, треск… Сильный треск! А после – свобода…
Толпа смяла милицейский заслон, повалила забор и в образовавшийся проход устремилась на стадион…
Так я попал на собственную игру. Остается лишь заключить, что уже в 1927 году масштабы футбольного «боления» были близки к современным.
С первых же минут встречи англичане обосновались на нашей стороне поля. Зритель восторженно загудел: он узнал могучий английский футбол. Он ничего другого не ожидал и этого жаждал.
Соперник активно осаждал наши ворота. Вратарь страны туманного Альбиона, обхватив рукой правую штангу, равнодушно, со скукой в глазах поглядывал на события. Казалось, он сожалеет, что не взял с собой шезлонг и роман. Его коллеги действовали согласно английскому правилу: вся команда всегда нападает. И потому на их стороне поля было пустынно и холодно, как на арктической льдине.
А мы потели – и от трудов, и от испуга. Мы старались держать оборону. Только ее, ибо сверхзадача наша в этой игре – добиться как можно меньшего счета.
Но вот мяч от чьей-то ноги уходит в центр. Нападающие, забыв о сверхзадаче, словно охотничьи псы за подранком, бросаются сюда, короткими передачами подводят мяч к штрафной площадке и оттуда спокойным, деловым ударом вгоняют его в ворота гостей. Именно – СПОКОЙНЫМ! Ибо, если на своей половине поля мы были настроены на то, чтобы героически защищать ворота, то на половине англичан мы просто буднично работали, добросовестно выполняли свою спортивную обязанность.
Комментаторов в ту пору еще не было. Но все мы – и зрители тоже – : сказали: «Ай-я-яй-я-яй!» Минуту спустя стадиону пришлось повторить эту глубокую мысль. Но она по-прежнему никак не укладывалась в голове.
После этого игра полностью переместилась к воротам нашего соперника. Еще через несколько минут публика снова ахнула, и английский вратарь снова переступил заветную черту, чтобы достать мяч из сетки.
В первом тайме ему пришлось еще дважды это сделать. На перерыв мы ушли со счетом 5:0!
В раздевалке нас экстренно посетил некий ответственный работник из профсоюзов. Он укоризненно покачал головой и сказал:
– Ребята, да вы что?! Разве так можно? Это же гости! Они ведь на поле вывели не только футболистов.
Там двое или трое просто члены делегации… Я вас не только прошу, но и настоятельно вам советую: во втором тайме, пожалуйста, поаккуратней!
Человек из профаппарата постоял еще с минуту, рассчитывая услышать нашу реакцию. Но, не услышав ничего, кроме гробовой тишины, удалился, оставив нас наедине со своими мыслями.
Мысли же наши после его ухода прекрасно выразил капитан команды Николай Петрович Старостин. Поначалу он. выгремел несколько энергичных фраз, которых, к сожалению, не терпит бумага, и, хотя все уже было ясно, он все-таки добавил:
– Против сборной профсоюзов страны они выставляют делегатов?! Они за кого нас принимают?! Гостеприимство гостеприимством, но… Речь идет о спортивной чести!
Матч мы закончили со счетом 11:0. Пять из забитых мячей вошли в ворота противника от моей ноги.
Публика ликовала. Она покидала трибуны, словно перерожденная, с убеждением, что пророков можно и нужно искать в своем Отечестве!
Футбол переживал свою весну. Он расцветал буйно и многоцветно. Его распирало и вверх и вширь. Росло мастерство, росла массовость. В одной лишь Москве на спортивных полях оспаривали свое превосходство 222 команды! Хотя первенства страны еще не разыгрывались, но в 1928 году уже состоялась I Спартакиада народов СССР.
Поднимались новые посевы – детский футбол обретал миллионы приверженцев. Клубы теперь встречались не тремя, а пятью, а то и шестью командами. В последних играли все больше подростки. Но и они уже были не новичками в спорте и выходили часто не из дикого стихийно-дворового футбола – кругом появлялись организованные площадки, где юных футболистов тренировали опытные мастера.
В большой футбол пробивались таланты. Общественность хорошо уже знала братьев Старостиных, особенно Николая и Александра, братьев Аркадьевых – Бориса и Виталия. Высокий класс набирал Виктор Дубинин. И уже обратили внимание на спортивное дарование совсем еще юного игрока 2-й команды «Трехгорки» Евгения Елисеева – того самого Елисеева, который впоследствии украсит сборные Союза, России и Ленинграда.
И все-таки стараниями бюрократов картину этого футбольного благоденствия марали иногда крупные кляксы…
…Пришел конец нашей команде. Ее уничтожили единым росчерком пера. Ее убили в расцвете сил, в момент, когда многие ценители футбола говорили о ней: не «одна из лучших», а «самая лучшая»! Команда, которая все последние годы ни разу не покидала пределы призовой тройки. Команда, которая поставляла советскому футболу сильнейших, лучших игроков страны и имена которых вошли в историю российского кожаного мяча. Та, что бесконечно кроилась на сборные самого высокого ранга: Союза, РСФСР, Москвы, ВЦСПС, МСПС, где не было ни одного спортсмена, который бы не входил в состав какой-нибудь сборной. Команда, которую созидали пять великих Мастеров: Упорный труд, Талант, Организаторская дальновидность, Время и Удачное стечение обстоятельств. Они ее зародили, взлелеяли, выпестовали. Команда, создавшая собственную футбольную школу, взрастившая сильнейшие традиции российского футбола.
И вот один человек взмахнул недоброй силы волшебной палочкой и в одночасье разрушил это вдохновенное произведение времени.
Осенью 1930 года на фабрику «Трехгорная мануфактура» пришел новый директор. Примерно в это же время по спортивной Москве прокатилась очередная волна реорганизаций. Впрочем, особой новизной они не отличались. Речь шла все о том же производственном принципе подчинения клубов. Просто кто-то где-то поднял разговор скорее контрольного порядка: насколько, мол, точно выполняется этот принцип. При этом истолковал его весьма произвольно – в клубе ведомства, дескать, могут состоять только те, кто работает в этом ведомстве. Но ведь к этому времени содружество «предприятие – клуб» имело совсем другой смысл: предприятия становились как бы попечителями того или иного клуба, брали на себя заботу по его содержанию. Я уже говорил, что этим разумным способом решались материально-организационные проблемы спорта. Или еще иначе: предприятия для спорта, а не спорт для предприятий!
Читатель может упрекнуть меня в противоречивости: автор, дескать, возмущен этой мерой, но совсем недавно в подобном же случае такую же меру оправдывал. Поясню:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Я хаотично качался вместе с толпой. И все-таки потихоньку подбирался к центру – внутри шло какое-то движение, непроизвольно кто-то с кем-то менялся, временами внутренние вихри понемногу выносили меня вперед. Забираться в середину многим казалось опасным. Здесь защищаться уже невозможно, здесь отдаешься на милость судьбы. При плохом стечении обстоятельств можно пострадать… К тому же боязнь замкнутого пространства понуждала иных выбираться на волю. Мне это на руку. Давка помогала мне отвоевывать сантиметры.
Вдруг мощная силовая волна, покатившаяся откуда-то сзади, колыхнула толпу – надавили организованно, рывком, возможно, с разбегу. Потом еще… Послышались крики, лошадиное ржание, треск… Сильный треск! А после – свобода…
Толпа смяла милицейский заслон, повалила забор и в образовавшийся проход устремилась на стадион…
Так я попал на собственную игру. Остается лишь заключить, что уже в 1927 году масштабы футбольного «боления» были близки к современным.
С первых же минут встречи англичане обосновались на нашей стороне поля. Зритель восторженно загудел: он узнал могучий английский футбол. Он ничего другого не ожидал и этого жаждал.
Соперник активно осаждал наши ворота. Вратарь страны туманного Альбиона, обхватив рукой правую штангу, равнодушно, со скукой в глазах поглядывал на события. Казалось, он сожалеет, что не взял с собой шезлонг и роман. Его коллеги действовали согласно английскому правилу: вся команда всегда нападает. И потому на их стороне поля было пустынно и холодно, как на арктической льдине.
А мы потели – и от трудов, и от испуга. Мы старались держать оборону. Только ее, ибо сверхзадача наша в этой игре – добиться как можно меньшего счета.
Но вот мяч от чьей-то ноги уходит в центр. Нападающие, забыв о сверхзадаче, словно охотничьи псы за подранком, бросаются сюда, короткими передачами подводят мяч к штрафной площадке и оттуда спокойным, деловым ударом вгоняют его в ворота гостей. Именно – СПОКОЙНЫМ! Ибо, если на своей половине поля мы были настроены на то, чтобы героически защищать ворота, то на половине англичан мы просто буднично работали, добросовестно выполняли свою спортивную обязанность.
Комментаторов в ту пору еще не было. Но все мы – и зрители тоже – : сказали: «Ай-я-яй-я-яй!» Минуту спустя стадиону пришлось повторить эту глубокую мысль. Но она по-прежнему никак не укладывалась в голове.
После этого игра полностью переместилась к воротам нашего соперника. Еще через несколько минут публика снова ахнула, и английский вратарь снова переступил заветную черту, чтобы достать мяч из сетки.
В первом тайме ему пришлось еще дважды это сделать. На перерыв мы ушли со счетом 5:0!
В раздевалке нас экстренно посетил некий ответственный работник из профсоюзов. Он укоризненно покачал головой и сказал:
– Ребята, да вы что?! Разве так можно? Это же гости! Они ведь на поле вывели не только футболистов.
Там двое или трое просто члены делегации… Я вас не только прошу, но и настоятельно вам советую: во втором тайме, пожалуйста, поаккуратней!
Человек из профаппарата постоял еще с минуту, рассчитывая услышать нашу реакцию. Но, не услышав ничего, кроме гробовой тишины, удалился, оставив нас наедине со своими мыслями.
Мысли же наши после его ухода прекрасно выразил капитан команды Николай Петрович Старостин. Поначалу он. выгремел несколько энергичных фраз, которых, к сожалению, не терпит бумага, и, хотя все уже было ясно, он все-таки добавил:
– Против сборной профсоюзов страны они выставляют делегатов?! Они за кого нас принимают?! Гостеприимство гостеприимством, но… Речь идет о спортивной чести!
Матч мы закончили со счетом 11:0. Пять из забитых мячей вошли в ворота противника от моей ноги.
Публика ликовала. Она покидала трибуны, словно перерожденная, с убеждением, что пророков можно и нужно искать в своем Отечестве!
Футбол переживал свою весну. Он расцветал буйно и многоцветно. Его распирало и вверх и вширь. Росло мастерство, росла массовость. В одной лишь Москве на спортивных полях оспаривали свое превосходство 222 команды! Хотя первенства страны еще не разыгрывались, но в 1928 году уже состоялась I Спартакиада народов СССР.
Поднимались новые посевы – детский футбол обретал миллионы приверженцев. Клубы теперь встречались не тремя, а пятью, а то и шестью командами. В последних играли все больше подростки. Но и они уже были не новичками в спорте и выходили часто не из дикого стихийно-дворового футбола – кругом появлялись организованные площадки, где юных футболистов тренировали опытные мастера.
В большой футбол пробивались таланты. Общественность хорошо уже знала братьев Старостиных, особенно Николая и Александра, братьев Аркадьевых – Бориса и Виталия. Высокий класс набирал Виктор Дубинин. И уже обратили внимание на спортивное дарование совсем еще юного игрока 2-й команды «Трехгорки» Евгения Елисеева – того самого Елисеева, который впоследствии украсит сборные Союза, России и Ленинграда.
И все-таки стараниями бюрократов картину этого футбольного благоденствия марали иногда крупные кляксы…
…Пришел конец нашей команде. Ее уничтожили единым росчерком пера. Ее убили в расцвете сил, в момент, когда многие ценители футбола говорили о ней: не «одна из лучших», а «самая лучшая»! Команда, которая все последние годы ни разу не покидала пределы призовой тройки. Команда, которая поставляла советскому футболу сильнейших, лучших игроков страны и имена которых вошли в историю российского кожаного мяча. Та, что бесконечно кроилась на сборные самого высокого ранга: Союза, РСФСР, Москвы, ВЦСПС, МСПС, где не было ни одного спортсмена, который бы не входил в состав какой-нибудь сборной. Команда, которую созидали пять великих Мастеров: Упорный труд, Талант, Организаторская дальновидность, Время и Удачное стечение обстоятельств. Они ее зародили, взлелеяли, выпестовали. Команда, создавшая собственную футбольную школу, взрастившая сильнейшие традиции российского футбола.
И вот один человек взмахнул недоброй силы волшебной палочкой и в одночасье разрушил это вдохновенное произведение времени.
Осенью 1930 года на фабрику «Трехгорная мануфактура» пришел новый директор. Примерно в это же время по спортивной Москве прокатилась очередная волна реорганизаций. Впрочем, особой новизной они не отличались. Речь шла все о том же производственном принципе подчинения клубов. Просто кто-то где-то поднял разговор скорее контрольного порядка: насколько, мол, точно выполняется этот принцип. При этом истолковал его весьма произвольно – в клубе ведомства, дескать, могут состоять только те, кто работает в этом ведомстве. Но ведь к этому времени содружество «предприятие – клуб» имело совсем другой смысл: предприятия становились как бы попечителями того или иного клуба, брали на себя заботу по его содержанию. Я уже говорил, что этим разумным способом решались материально-организационные проблемы спорта. Или еще иначе: предприятия для спорта, а не спорт для предприятий!
Читатель может упрекнуть меня в противоречивости: автор, дескать, возмущен этой мерой, но совсем недавно в подобном же случае такую же меру оправдывал. Поясню:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51