Только СССР заявил решительный протест. 17 марта 1938 года в Москве тогдашний Народный комиссар иностранных дел M. M. Литвинов провел пресс-конференцию, в ходе которой пригласил другие державы «приступить к немедленному обсуждению… в Лиге Наций или вне ее практических мер, диктуемых обстоятельствами». Литвинов особенно подчеркивал, что после Австрии под ударом находится Чехословакия. Но и это предостережение не возымело своего действия.
Текст выступления M. M. Литвинова по указанию из Москвы я вручил затем Форин Оффис с сопроводительной нотой, в которой подчеркивалось, что данное выступление является официальным выражением мнения Советского правительства. А какой получился результат? 24 марта правительство Чемберлена ответило, что считает предложение СССР о созыве совещания неприемлемым.
Франция и США также остались глухи к советскому призыву.
Такое поведение «демократических» держав еще больше поощряло Гитлера к дальнейшим актам насилия. С мая 1938 года начался так называемый «чехословацкий кризис», сопровождавшийся угрожающей концентрацией германских войск на границах Чехословакии и бешеной кампанией в нацистской печати по поводу мнимого «преследования судетских немцев», Сбывались мартовские предостережения СССР! Однако правительства Англии и Франции по-прежнему не принимали никаких эффективных мер для спасения этой новой жертвы фашизма. Французские правящие круги явно уклонялись от выполнения своих союзнических обязательств, вытекавших из подписанного с Чехословакией Пакта о взаимопомощи. А что до британского кабинета, то он повел еще более непристойную игру.
В конце августа из Англии в Чехословакию выехал в качестве «посредника» между Прагой и Берлином лорд Ренсимен, который выступил в этой роли как самый худший «умиротворитель» и своими предложениями только облегчал авантюру Гитлера.
Не лучше вела себя и официозная английская печать. 7 сентября 1938 года в «Таймсе» появилась знаменательная передовица, предлагавшая разрешить «чехословацкий кризис» путем передачи Германии Судетских районов. В конечном счете все это привело к мюнхенскому сговору, вписавшему страницу несмываемого позора и глупости в историю англо-французской дипломатии.
В те трудные дни только Советский Союз делал, все от него зависящее для действительной борьбы против фашистской агрессии. 2 сентября M. M. Литвинов довел до сведения правительства Франции, что СССР готов выполнить свои обязательства по Пакту взаимопомощи с Чехословакией, и предлагал немедленно созвать совещание представителей чехословацкого, французского и советского генеральных штабов. Не получив ответа из Парижа, он повторил это предложение публично на заседании Лиги Наций 21 сентября. Франция опять не откликнулась.
Англичане оказались несколько гибче. Помню, сразу же после выступления Литвинова в Лиге Наций, в Женеве, по инициативе англичан было проведено англо-советское совещание. С английской стороны на нем присутствовали Батлер и Делавар, с советской – Литвинов и я. Максим Максимович очень энергично доказывал необходимость немедленных совместных действий против фашистских разбойников. Батлер и Делавар как будто бы согласились с ним, заявили, что сейчас же снесутся с Лондономи после этого снова встретятся с нами… Увы! – второго7 свидания так и не состоялось. Батлер и Делавар «забыли» о нем. Да и как могло быть иначе? Ведь как раз в эти дни полным ходом шла подготовка мюнхенской сделки… А утром 30 сентября Чемберлен, вернувшись из Мюнхена, размахивал на лондонском аэродроме подписанной им и Гитлером бумажкой, которая будто бы должна была обеспечить человечеству «мир в наше время».
1 30 сентября 1938 года в Мюнхене по инициативе Чемберлена была подписана англо-германская декларация, в которой говорилось, что заключенное накануне (29 сентября) соглашение четырех держав (Германии, Италии, Англии и Франции) о судьбе Чехословакии, равно как и англо-германское морское соглашение 1935 года, «символизирует волю обоих народов никогда более не воевать друг с другом». Эта декларация фактически предоставляла Гитлеру полную свободу действий в отношении других народов, а Чемберлену давала возможность вводить в заблуждение широкие массы английского народа, сильно встревоженные политикой «умиротворения» агрессоров.
Историческая Немезида жестоко отплатила Англии и Франции за мюнхенское предательство. Чемберлен и Даладье попались в свой собственный капкан. Развязав вторую мировую войну, гитлеровская Германия обрушила свои первые удары не на СССР, а на Францию, Англию и тесно связанную с ними в то время Польшу.
Агония и смерть комитета по «невмешательству»
Пожар, полыхавший на Пиренейском полуострове, чем дальше, тем больше становился досадной помехой для правительства Чемберлена. С того момента, как оно твердо взяло курс на сговор с фашистскими державами и задалось целью повернуть острие гитлеровской агрессии на восток, британский премьер больше всего хлопотал о том, как бы поскорее потушить этот пожар. Лучше всего, с его точки зрения, было бы ликвидировать войну в Испании путем какого-либо компромисса (пусть гнилого по существу, но приличного по форме). А если невозможен компромисс, то пусть уж скорее побеждает Франко…
При таких настроениях в руководящих кругах Англии (да и Франции) весь британский план, имевший целью создать какое-то равновесие между сторонами, борющимися в Испании, становился для «умиротворителей» опасным анахронизмом, а дальнейшее обсуждение его в комитете, всегда вызывавшее острую полемику и за столом заседаний, и в мировой печати, теряло для них всякий смысл. Вот почему уже 3 февраля 1938 года Плимут просил членов подкомитета не фиксировать срок следующего заседания, а предоставить это на усмотрение председателя, который будет действовать «в зависимости от обстоятельств». Плимут ссылался на то, что ему необходимо время для разрешения некоторых спорных вопросов путем личных переговоров с отдельными членами комитета.
Пауза затянулась почти на два месяца. Новое заседание подкомитета состоялось лишь 31 марта. Однако спорные вопросы по-прежнему оставались неурегулированными.
Для разрешения важнейшего из разногласий – как понимать «существенный прогресс» в эвакуации из Испании иностранных комбатантов – Плимут внес новое предложение. Он рекомендовал считать, что «существенный прогресс» будет налицо, если сторона, имеющая меньшее число иностранных комбатантов, эвакуирует 12–15 тысяч человек, а другая – пропорционально такую же часть, какую эти 12–15 тысяч составляют у первой.
Произошли краткие и не очень оживленные дебаты, в результате которых большинство членов подкомитета высказались за то, чтобы в качестве исходной была взята несколько меньшая цифра, а именно 10 тысяч человек. Плимут, конечно, не возражал. Я держался на этом заседании очень осторожно и почти не принимал участия в прениях. Ход моих мыслей был таков:
«Численность интернациональных бригад не превышает сейчас 12–13 тысяч человек. Стало быть, если за исходную будет принята цифра в 10 тысяч человек, то это составит 75–80% от общего количества интернационалистов. Соответственно и Франко лишится трех четвертей иностранного войска.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Текст выступления M. M. Литвинова по указанию из Москвы я вручил затем Форин Оффис с сопроводительной нотой, в которой подчеркивалось, что данное выступление является официальным выражением мнения Советского правительства. А какой получился результат? 24 марта правительство Чемберлена ответило, что считает предложение СССР о созыве совещания неприемлемым.
Франция и США также остались глухи к советскому призыву.
Такое поведение «демократических» держав еще больше поощряло Гитлера к дальнейшим актам насилия. С мая 1938 года начался так называемый «чехословацкий кризис», сопровождавшийся угрожающей концентрацией германских войск на границах Чехословакии и бешеной кампанией в нацистской печати по поводу мнимого «преследования судетских немцев», Сбывались мартовские предостережения СССР! Однако правительства Англии и Франции по-прежнему не принимали никаких эффективных мер для спасения этой новой жертвы фашизма. Французские правящие круги явно уклонялись от выполнения своих союзнических обязательств, вытекавших из подписанного с Чехословакией Пакта о взаимопомощи. А что до британского кабинета, то он повел еще более непристойную игру.
В конце августа из Англии в Чехословакию выехал в качестве «посредника» между Прагой и Берлином лорд Ренсимен, который выступил в этой роли как самый худший «умиротворитель» и своими предложениями только облегчал авантюру Гитлера.
Не лучше вела себя и официозная английская печать. 7 сентября 1938 года в «Таймсе» появилась знаменательная передовица, предлагавшая разрешить «чехословацкий кризис» путем передачи Германии Судетских районов. В конечном счете все это привело к мюнхенскому сговору, вписавшему страницу несмываемого позора и глупости в историю англо-французской дипломатии.
В те трудные дни только Советский Союз делал, все от него зависящее для действительной борьбы против фашистской агрессии. 2 сентября M. M. Литвинов довел до сведения правительства Франции, что СССР готов выполнить свои обязательства по Пакту взаимопомощи с Чехословакией, и предлагал немедленно созвать совещание представителей чехословацкого, французского и советского генеральных штабов. Не получив ответа из Парижа, он повторил это предложение публично на заседании Лиги Наций 21 сентября. Франция опять не откликнулась.
Англичане оказались несколько гибче. Помню, сразу же после выступления Литвинова в Лиге Наций, в Женеве, по инициативе англичан было проведено англо-советское совещание. С английской стороны на нем присутствовали Батлер и Делавар, с советской – Литвинов и я. Максим Максимович очень энергично доказывал необходимость немедленных совместных действий против фашистских разбойников. Батлер и Делавар как будто бы согласились с ним, заявили, что сейчас же снесутся с Лондономи после этого снова встретятся с нами… Увы! – второго7 свидания так и не состоялось. Батлер и Делавар «забыли» о нем. Да и как могло быть иначе? Ведь как раз в эти дни полным ходом шла подготовка мюнхенской сделки… А утром 30 сентября Чемберлен, вернувшись из Мюнхена, размахивал на лондонском аэродроме подписанной им и Гитлером бумажкой, которая будто бы должна была обеспечить человечеству «мир в наше время».
1 30 сентября 1938 года в Мюнхене по инициативе Чемберлена была подписана англо-германская декларация, в которой говорилось, что заключенное накануне (29 сентября) соглашение четырех держав (Германии, Италии, Англии и Франции) о судьбе Чехословакии, равно как и англо-германское морское соглашение 1935 года, «символизирует волю обоих народов никогда более не воевать друг с другом». Эта декларация фактически предоставляла Гитлеру полную свободу действий в отношении других народов, а Чемберлену давала возможность вводить в заблуждение широкие массы английского народа, сильно встревоженные политикой «умиротворения» агрессоров.
Историческая Немезида жестоко отплатила Англии и Франции за мюнхенское предательство. Чемберлен и Даладье попались в свой собственный капкан. Развязав вторую мировую войну, гитлеровская Германия обрушила свои первые удары не на СССР, а на Францию, Англию и тесно связанную с ними в то время Польшу.
Агония и смерть комитета по «невмешательству»
Пожар, полыхавший на Пиренейском полуострове, чем дальше, тем больше становился досадной помехой для правительства Чемберлена. С того момента, как оно твердо взяло курс на сговор с фашистскими державами и задалось целью повернуть острие гитлеровской агрессии на восток, британский премьер больше всего хлопотал о том, как бы поскорее потушить этот пожар. Лучше всего, с его точки зрения, было бы ликвидировать войну в Испании путем какого-либо компромисса (пусть гнилого по существу, но приличного по форме). А если невозможен компромисс, то пусть уж скорее побеждает Франко…
При таких настроениях в руководящих кругах Англии (да и Франции) весь британский план, имевший целью создать какое-то равновесие между сторонами, борющимися в Испании, становился для «умиротворителей» опасным анахронизмом, а дальнейшее обсуждение его в комитете, всегда вызывавшее острую полемику и за столом заседаний, и в мировой печати, теряло для них всякий смысл. Вот почему уже 3 февраля 1938 года Плимут просил членов подкомитета не фиксировать срок следующего заседания, а предоставить это на усмотрение председателя, который будет действовать «в зависимости от обстоятельств». Плимут ссылался на то, что ему необходимо время для разрешения некоторых спорных вопросов путем личных переговоров с отдельными членами комитета.
Пауза затянулась почти на два месяца. Новое заседание подкомитета состоялось лишь 31 марта. Однако спорные вопросы по-прежнему оставались неурегулированными.
Для разрешения важнейшего из разногласий – как понимать «существенный прогресс» в эвакуации из Испании иностранных комбатантов – Плимут внес новое предложение. Он рекомендовал считать, что «существенный прогресс» будет налицо, если сторона, имеющая меньшее число иностранных комбатантов, эвакуирует 12–15 тысяч человек, а другая – пропорционально такую же часть, какую эти 12–15 тысяч составляют у первой.
Произошли краткие и не очень оживленные дебаты, в результате которых большинство членов подкомитета высказались за то, чтобы в качестве исходной была взята несколько меньшая цифра, а именно 10 тысяч человек. Плимут, конечно, не возражал. Я держался на этом заседании очень осторожно и почти не принимал участия в прениях. Ход моих мыслей был таков:
«Численность интернациональных бригад не превышает сейчас 12–13 тысяч человек. Стало быть, если за исходную будет принята цифра в 10 тысяч человек, то это составит 75–80% от общего количества интернационалистов. Соответственно и Франко лишится трех четвертей иностранного войска.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51