Наш судья Щелчков решительно засвистел, и свисток этот по всем футбольным правилам означал пенальти в ворота Турции.
Тут началось нечто кромешное. Все повскакали с мест. Турки категорически отказались открыть ворота для удара. После бурных пререканий на всех языках турецкая команда покинула поле. Навстречу им выбежали на беговую дорожку губернатор, председатель народной партии и другие чины и власти. После длительных увещевании команду уговорили, и игроки вернулись на поле.
Теперь никто из наших не захотел бить. Все волновались.
Смазать такой удар, не забить – этого тебе не простят потом всю жизнь!
Вперед вышел Леута. Он пробил мяч.
Цифры на доске сровнялись – 3:3.
Публика не унималась. Подогретая несмолкаемыми возгласами, турецкая команда снова попыталась нападать.
Одному из нападающих удалось прорваться вперед. Он ударил по нашим воротам. Советский вратарь Шорец сделал бросок и с мячом в руках скользнул по земле.
На него тотчас набежали и ногами стали выбивать из-под него мяч. Шорец защищал мяч всем телом.
Яростные бутсы нападающих танцевали вокруг него. Щелчков пронзительно засвистел. Наши остановили игру.
Наконец судья поставил мяч для свободного удара.
Наши пробили мяч, и в ту же минуту Щелчков просвистел конец игры. Измирцы очень тепло проводили нас, махали шляпами, подмигивали дружески и кричали: «Фискол-юра!» – что должно означать «Физкульт-ура»…
Читая по утрам газеты, многие ищут на последней странице телеграммы о спортивных состязаниях, отчеты о матчах, интересуются новыми достижениями спортсменов. Сообщения приходят из разных стран, со всех континентов. В каких только уголках нашей планеты не проводятся спортивные соревнования! Спеша на эти встречи, пловцы, боксеры, стрелки, метатели, бегуны и другие пересекают огромные пространства, преодолевая трудности акклиматизации, смены часовых поясов, давления, климата. И мало кто из читающих газеты задумывается над тем, что порой эти путешествия связаны с риском, даже опасностью для жизни. В критические моменты на помощь приходят лучшие качества спортсменов, – выдержка, хладнокровие, смелость. Об одной из таких дорог, которых в моей долгой жизни не сосчитать, я хочу рассказать, о нашем возвращении из Турции в 1932 году.
Наша спортивная делегация закончила выступления в Турции в конце октября. Всем нам хотелось Октябрьские праздники провести дома, и поэтому все единодушно высказались за безотлагательный отъезд, хотя капитан «Чичерина», Борисенко, опытный моряк, предупреждал нас, что «покачает здорово». Команда парохода уговаривала переждать непогоду. Однако мы настаивали. Уже 30 октября, куда же откладывать, опоздаем на праздники домой.
Настроение у всех было прекрасное. Ни одного матча не проиграли. Борцы, фехтовальщики, теннисисты выступали с успехом. Перед отъездом на «Чичерине» в кают-компании был устроен банкет, после которого, распрощавшись с провожающими, разместились по каютам, отплыли от Турции. Все были спокойны. Не в первый раз мы пересекали на «Чичерине» Черное море.
За ужином нас качнуло в первый раз. Не обратили внимания. Веселые шутки не прекращались. Обсуждаем схватку Арона Гонжи, нашего чемпиона по классической борьбе, с прославленным турецким тяжеловесом Чабаном, Гонжа проиграл ему и наивно оправдывался:
– Вы понимаете, сутулый он, горбатый какой-то, никак его не ухватишь!
А Виктор Соколов, блестяще выступивший в Турции, в тон Гонже вставляет:
– Конечно, что и говорить, горбатого на обе лопатки положить трудно.
Громче всех смеется сам Арон. Однако скоро веселье угасло. Многие заскучали. Бледный, поднялся из-за стола и отправился к себе в каюту Борис Михайлович Чесноков. Выносливый, волевой человек, а совершенно не терпит качки. Он не хотел ехать в Турцию, боялся парохода. Его уговорили: «Как в автобусе, поплывете и не заметите». И в самом деле, туда мы плыли в чудесную солнечную безветренную погоду. Борис Михайлович был в восторге. Сейчас не то… Чесноков проклинал море. Вскоре за Чесноковым последовали другие. Через полчаса за столом кают-компании остались только пять-шесть человек. Море разбушевалось не на шутку. Небольшой кораблик швырял по огромным морским волнам шторм.
– Кажется, немного покачивает? – обратился ко мне Василий Павлов, показывая на вспененные валы, вдруг возникавшие где-то над головой, как многоэтажные дома и рушившиеся куда-то в бездну.
– Жутковато, – сознался я.
Качка повергла в горизонтальное положение почти всех пассажиров. За ночь шторм достиг максимальной силы. Василий Павлов, часто навещавший рубку радиста, принес неутешительные новости. Терпит бедствие парусник «Товарищ». Наш «Чичерин» совсем потерял скорость. Выйдя на палубу, можно видеть, как судно взлетает на гребень волны. Голова у меня начинает наливаться свинцом. Но ложиться не хочется: от этого не легче. В салоне председательствует Василий Николаевич Манцев, руководитель нашей делегации. Возле него Станислав Леута да еще три-четыре человека. Остальные не вылезают из кают.
Пошли навестить Чеснокова, он лежит желтый, с ввалившимися глазами.
– Как самочувствие? – стараясь держаться бодро, спрашиваем его.
Он смотрит страдальческим взором и еле выдавливает:
– Проклятье! – И через несколько секунд, закрыв глаза, повторяет: – Проклятье!
Рядом с ним писатель Кассиль. Голова его обвязана полотенцем. Худощавый высокий Лев Абрамович выглядит сейчас подвижником, отрешившимся от всего земного. Скрестив руки на груди, он стоически переносит страдания. Здесь же всегда неугомонно говорливый, сейчас притихший Вадим Синявский.
– Вадимушка! – обращается кто-то к Синявскому. – Надо бы прокомментировать шторм. Волна, еще волна, удар! Мимо!..
Вадим грустно улыбается и говорит:
– Я «вне игры».
На следующее утро состояние «Чичерина» ухудшилось. Павлов приносит новости из радиорубки. Оказывается, капитан запросил Одессу, можно ли нам бункероваться в Констанце, у нас на исходе запас угля. По времени мы должны быть в Одессе, а не сделали и одной трети пути. Из Одессы ответили, чтобы бункероваться в Констанцу не заходили, навстречу нам идет ледокол «Торос», который возьмет нас на буксир.
– Шторм достиг двенадцати баллов! – сообщает Павлов.
На палубу выйти нельзя. Свищет ураганный ветер. Вода заливает палубу. Диву даешься, как маленький кораблик выдерживает такое адское напряжение. Трещит корпус. Ощущение какой-то тошнотворной тягости во всем организме. Уже кое-кто из матросов не устоял против качки – морская болезнь не щадит никого.
Наступает третья ночь. Последнее известие, которое приносит Павлов, – нам разрешили идти на бункеровку в Констанцу: «Торос» не мог добраться до нас и вернулся в Одессу.
Но теперь мы не дотянем до Констанцы – не хватит угля. Третьи сутки выдерживает беспощадную трепку корабль. Команда и пассажиры измождены до крайности. Сон не идет. Даже не курит никто, запах табака противен. Только койка Павлова пуста. Небритый, осунувшийся, с воспаленными от бессонницы глазами, он все же неутомимо путешествует в радиорубку за последними известиями.
– Мы послали в эфир «SOS»! – зловещим шепотом сообщает он.
Слышно, как стонет наш кораблик.
Я, видимо, задремал. В два часа ночи вдруг раздался страшный удар, от которого содрогнулся «Чичерин».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Тут началось нечто кромешное. Все повскакали с мест. Турки категорически отказались открыть ворота для удара. После бурных пререканий на всех языках турецкая команда покинула поле. Навстречу им выбежали на беговую дорожку губернатор, председатель народной партии и другие чины и власти. После длительных увещевании команду уговорили, и игроки вернулись на поле.
Теперь никто из наших не захотел бить. Все волновались.
Смазать такой удар, не забить – этого тебе не простят потом всю жизнь!
Вперед вышел Леута. Он пробил мяч.
Цифры на доске сровнялись – 3:3.
Публика не унималась. Подогретая несмолкаемыми возгласами, турецкая команда снова попыталась нападать.
Одному из нападающих удалось прорваться вперед. Он ударил по нашим воротам. Советский вратарь Шорец сделал бросок и с мячом в руках скользнул по земле.
На него тотчас набежали и ногами стали выбивать из-под него мяч. Шорец защищал мяч всем телом.
Яростные бутсы нападающих танцевали вокруг него. Щелчков пронзительно засвистел. Наши остановили игру.
Наконец судья поставил мяч для свободного удара.
Наши пробили мяч, и в ту же минуту Щелчков просвистел конец игры. Измирцы очень тепло проводили нас, махали шляпами, подмигивали дружески и кричали: «Фискол-юра!» – что должно означать «Физкульт-ура»…
Читая по утрам газеты, многие ищут на последней странице телеграммы о спортивных состязаниях, отчеты о матчах, интересуются новыми достижениями спортсменов. Сообщения приходят из разных стран, со всех континентов. В каких только уголках нашей планеты не проводятся спортивные соревнования! Спеша на эти встречи, пловцы, боксеры, стрелки, метатели, бегуны и другие пересекают огромные пространства, преодолевая трудности акклиматизации, смены часовых поясов, давления, климата. И мало кто из читающих газеты задумывается над тем, что порой эти путешествия связаны с риском, даже опасностью для жизни. В критические моменты на помощь приходят лучшие качества спортсменов, – выдержка, хладнокровие, смелость. Об одной из таких дорог, которых в моей долгой жизни не сосчитать, я хочу рассказать, о нашем возвращении из Турции в 1932 году.
Наша спортивная делегация закончила выступления в Турции в конце октября. Всем нам хотелось Октябрьские праздники провести дома, и поэтому все единодушно высказались за безотлагательный отъезд, хотя капитан «Чичерина», Борисенко, опытный моряк, предупреждал нас, что «покачает здорово». Команда парохода уговаривала переждать непогоду. Однако мы настаивали. Уже 30 октября, куда же откладывать, опоздаем на праздники домой.
Настроение у всех было прекрасное. Ни одного матча не проиграли. Борцы, фехтовальщики, теннисисты выступали с успехом. Перед отъездом на «Чичерине» в кают-компании был устроен банкет, после которого, распрощавшись с провожающими, разместились по каютам, отплыли от Турции. Все были спокойны. Не в первый раз мы пересекали на «Чичерине» Черное море.
За ужином нас качнуло в первый раз. Не обратили внимания. Веселые шутки не прекращались. Обсуждаем схватку Арона Гонжи, нашего чемпиона по классической борьбе, с прославленным турецким тяжеловесом Чабаном, Гонжа проиграл ему и наивно оправдывался:
– Вы понимаете, сутулый он, горбатый какой-то, никак его не ухватишь!
А Виктор Соколов, блестяще выступивший в Турции, в тон Гонже вставляет:
– Конечно, что и говорить, горбатого на обе лопатки положить трудно.
Громче всех смеется сам Арон. Однако скоро веселье угасло. Многие заскучали. Бледный, поднялся из-за стола и отправился к себе в каюту Борис Михайлович Чесноков. Выносливый, волевой человек, а совершенно не терпит качки. Он не хотел ехать в Турцию, боялся парохода. Его уговорили: «Как в автобусе, поплывете и не заметите». И в самом деле, туда мы плыли в чудесную солнечную безветренную погоду. Борис Михайлович был в восторге. Сейчас не то… Чесноков проклинал море. Вскоре за Чесноковым последовали другие. Через полчаса за столом кают-компании остались только пять-шесть человек. Море разбушевалось не на шутку. Небольшой кораблик швырял по огромным морским волнам шторм.
– Кажется, немного покачивает? – обратился ко мне Василий Павлов, показывая на вспененные валы, вдруг возникавшие где-то над головой, как многоэтажные дома и рушившиеся куда-то в бездну.
– Жутковато, – сознался я.
Качка повергла в горизонтальное положение почти всех пассажиров. За ночь шторм достиг максимальной силы. Василий Павлов, часто навещавший рубку радиста, принес неутешительные новости. Терпит бедствие парусник «Товарищ». Наш «Чичерин» совсем потерял скорость. Выйдя на палубу, можно видеть, как судно взлетает на гребень волны. Голова у меня начинает наливаться свинцом. Но ложиться не хочется: от этого не легче. В салоне председательствует Василий Николаевич Манцев, руководитель нашей делегации. Возле него Станислав Леута да еще три-четыре человека. Остальные не вылезают из кают.
Пошли навестить Чеснокова, он лежит желтый, с ввалившимися глазами.
– Как самочувствие? – стараясь держаться бодро, спрашиваем его.
Он смотрит страдальческим взором и еле выдавливает:
– Проклятье! – И через несколько секунд, закрыв глаза, повторяет: – Проклятье!
Рядом с ним писатель Кассиль. Голова его обвязана полотенцем. Худощавый высокий Лев Абрамович выглядит сейчас подвижником, отрешившимся от всего земного. Скрестив руки на груди, он стоически переносит страдания. Здесь же всегда неугомонно говорливый, сейчас притихший Вадим Синявский.
– Вадимушка! – обращается кто-то к Синявскому. – Надо бы прокомментировать шторм. Волна, еще волна, удар! Мимо!..
Вадим грустно улыбается и говорит:
– Я «вне игры».
На следующее утро состояние «Чичерина» ухудшилось. Павлов приносит новости из радиорубки. Оказывается, капитан запросил Одессу, можно ли нам бункероваться в Констанце, у нас на исходе запас угля. По времени мы должны быть в Одессе, а не сделали и одной трети пути. Из Одессы ответили, чтобы бункероваться в Констанцу не заходили, навстречу нам идет ледокол «Торос», который возьмет нас на буксир.
– Шторм достиг двенадцати баллов! – сообщает Павлов.
На палубу выйти нельзя. Свищет ураганный ветер. Вода заливает палубу. Диву даешься, как маленький кораблик выдерживает такое адское напряжение. Трещит корпус. Ощущение какой-то тошнотворной тягости во всем организме. Уже кое-кто из матросов не устоял против качки – морская болезнь не щадит никого.
Наступает третья ночь. Последнее известие, которое приносит Павлов, – нам разрешили идти на бункеровку в Констанцу: «Торос» не мог добраться до нас и вернулся в Одессу.
Но теперь мы не дотянем до Констанцы – не хватит угля. Третьи сутки выдерживает беспощадную трепку корабль. Команда и пассажиры измождены до крайности. Сон не идет. Даже не курит никто, запах табака противен. Только койка Павлова пуста. Небритый, осунувшийся, с воспаленными от бессонницы глазами, он все же неутомимо путешествует в радиорубку за последними известиями.
– Мы послали в эфир «SOS»! – зловещим шепотом сообщает он.
Слышно, как стонет наш кораблик.
Я, видимо, задремал. В два часа ночи вдруг раздался страшный удар, от которого содрогнулся «Чичерин».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67