Кроме того, Чистильщик докладывал о предпосылках перевербовки агента-перебежчика, к чему прикладывал выдержки его показаний, касающихся недавней неудачно проведенной Акции.
Чистильщик, в том числе ссылаясь на вновь поступившую информацию, настаивал на углублении операции «Эвакуация», для чего просил расширить список лиц, подлежащих жесткой проверке, вплоть до применения мер физического воздействия и специальных психотропных препаратов. Чистильщик продолжал подозревать утечку информации через перевербованного или внедренного в средний командный состав агента. Чистильщик не верил в случайный провал Акции.
Если не прятаться за расплывчатые, казенные формулировки, Чистильщик требовал новые головы. Обычно после применения физических мер или «сыворотки правды» подследственного в живых не оставляли. Прошедший через ад допросов с пристрастием уже не мог считаться своим. Он неизбежно затаивал злость и обиду на бывших соратников и тем был потенциально опасен. В первую очередь Делу. Он признавался опасным, даже если продолжал служить верой и правдой. Он был опасен уже, одним тем, что мог быть опасен!
Координатор отчеркнул три фамилии. Этих людей он знал очень хорошо. Но других он знал еще лучше. Он не хотел зла ни тем, ни другим, но он не мог нарушать правил игры, в которой он тоже был не более чем пешкой. Координатор отдал своих друзей, потому что иначе поступить не мог. Потому что, выкорчевывая лес, невозможно думать о судьбе каждой отлетевшей от лезвия топора щепки.
В другой бумаге он отчеркнул фамилию Чистильщика и поставил подле нее вопросительный знак.
Глава 28
— Выходите!
Меня вытолкнули в полутемный коридор, предварительно пристегнув наручниками к здоровенному, под два метра, верзиле-охраннику, облаченному в скрытого ношения бронежилет. Да, такого далеко на себе не утащишь. Если это и есть забота о моем спасении, то большое спасибо спасителю, что он не пристегнул меня к африканскому слону.
— Топай.
С боков встало еще несколько с недвусмысленно засунутыми в карманы руками человек.
Поворот, еще поворот, темный тамбур и сразу дверца машины. «Волга», правда с бронированными стеклами и хитрыми замками, но в принципе самая обыкновенная легковуха. Не какая-нибудь, замаскированная под бензовоз или бетономешалку, а внутри больше похожая на банковский сейф, чем на средство передвижения, спецмашина.
В общем и целом, если не считать пристегнутого верзилы, транспортировка щадящая. Я бы на их месте перевозил подобный ценный кадр в связанном виде, в бронированном ящике, еще и предварительно накачав каким-нибудь мощным наркотиком. А тут все цивильно, как в каком-нибудь УВД или Безопасности. Так культурненъко возят разве только особо опасных рецидивистов или второсортных шпионов. Спецов обычно транспортируют по-другому. Хорошо, что они меня к подобной категории не причисляют. Или это работает план моего перевербованного сподвижника?
Поехали.
Согласно предложенному плану, через пятнадцать километров в нас должен был врезаться груженный ГСМ «МАЗ». Вспыхнувшие от столкновения горюче-смазочные материалы гарантировали роскошную дымовую завесу. Все прочее — отключение охраны, освобождение от наручников, уход в дыму и пламени (прямо дешевая оперетка с появлением и исчезновением Люцифера) — я должен был обеспечить собственными силами. В условленном месте сбежавшего меня поджидал автомобиль с вставленным в замок ключом зажигания. Да, чуть не забыл, под обивкой сиденья, по которому должно было елозить мое седалище, была спрятана заточка. Обивка будет надорвана, вытащить заточку особого труда не составит. В общем, как в примитивном детективе: бух — хвать — тык, тык — и готово.
Начало через пятнадцать километров. Но ничего из предложенного я делать не собирался. Не понравился мне план. Какой-то он был уж слишком эффектный. Со столкновениями, взрывами, дымами и полным отсутствием реальных гарантий. И разработчик его не понравился. Своей чрезмерной обо мне заботой. Черт его знает, что он задумал! Может, угробить меня при попытке к бегству, может, взыскан с кого за неудавшийся побег? Или что-нибудь еще более мудреное. Вписал же я в свои признания какие-то непонятные фразочки. А для чего вписал, как ни ломал голову, не понял. Чужая душа потемки. А такая черная душа вдвойне! А того, чего я не понимаю, я не принимаю!
Не люблю я быть бильярдным шаром в чужой партии. Все тебя колотят, толкают, стучат, в лузы роняют, а куш срывает тот, кто за кий держится.
Нет, не согласный я. Уж если и сбегать, то лучше по собственному сценарию и без этих кинематографических эффектов. Может быть, он и рискованней, и травмоопасней, доморощенный план, ко зато уж точно без свинцовых неожиданностей в область затылка в последний момент. Предпочитаю добровольный риск принудительной безопасности.
Сбегать я буду на четырнадцатом километре. Он сам указал это место, предложив начать отсчет времени побега с момента, когда машина проедет мост. А раз мост надо ПРОЕЗЖАТЬ, значит, он не маленький. И значит, под ним будет не самая маленькая река. Дай Бог, чтобы и не мелкая.
С первого по тринадцатый километр я усыплял бдительность охранников своим вяло-безразличным видом. В начале четырнадцатого, разминая затекшую спину, слегка подался вперед. Охранники меня даже не придержали. Кажется, я добился своего — их бдительность, успокоенная численным превосходством и смиренностью подопечного, задремала в мягких автомобильных креслах. Или это работает установка начальства?
В середине четырнадцатого километра я увидел мост. Самый обычный, в меру высокий, в меру ветхий.
Машина, не снижая скорости, влзтела в первый пролет.
— Слушать всем! Шеф изменил план. Работаем сейчас! — громко, уверенным тоном проговорил я.
Если охранники действительно назначены мне в помощь, то сейчас они смогут помочь мне лучше, чем потом. Хотя бы даже своей секундной растерянностью.
— Начали! — скомандовал я, краем глаза замечая удивленный полуоборот водителя.
Самым опасным для меня был охранник, сидящий справа. Начинать следовало с него. «Умение выделить из общей массы и обезвредить противников, представляющих наибольшую угрозу, отличает бой от драки», — объясняли мне когда-то в Учебке. Я хорошо усвоил тот материал. Не потому, что получил за него зачет, а потому, что до сих пор еще жив.
Своего самого неудобного противника я ударил в открытую глазницу оттопыренным пальцем правой ладони. Его сомкнутая на моем локте рука помешать этому не могла: Я не стал отсматривать результаты своей работы, я не дворовый драчун, которому важно, куда он посадил синяк противнику. Я боец. У меня нет на это времени. Я в минимальный срок должен нанести максимальное количество ударов. По возможности смертельных. Только так можно в одиночку победить нескольких противников. При этом по-настоящему успеть что-то сделать можно только в первую секунду. Вторую ты поделишь с врагом. Третью, если не успел сладить дело, он уже заберет целиком. На четвертой ты умрешь.
Все, что успел сделать я, я успел сделать в три секунды. Рывком бросив корпус вперед, я впечатал костяшки кулака в висок водителя и сразу же, возвратным движением — локоть в шею охранника, сидящего на переднем сиденье. Последний удар получился слабым, но его хватило для решения главной задачи — охранник уже не мог перехватить руль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84