Плачут.
Молчание.
МАНЯ тяжело-тяжело вздохнула и сказала на всю квартиру громко и грустно:
ЧЕРЕПАХА МАНЯ. Не ругайтесь вы… Ну, не надо, а? Пожалуйста… Не ругайтесь…
Молчание.
ИРА. А?
СЛАВА. А?
Смотрят в потолок.
ЧЕРЕПАХА МАНЯ. Я здесь, внизу… Это я, черепаха Маня, говорю вам: не ругайтесь вы… Люди, вы – черепахи. Вы все черепахи. Облезлые, одинокие, маленькие, глухие, беспомощные, слепые, треснутые, изолентой перевязанные… Глазами ничего не видите, ушами ничего не слышите. Поедите да спите. Поедите да спите. Такая короткая жизнь у вас – триста лет, и все триста лет так – в своём панцире. Эх, вы… Черепахи вы, черепахи… Все черепахи. Нашли друг друга, так живите и не ругайтесь… У меня вот нет половинки. И никто не сходит на птичий рынок, никто не купит черепахе черепаха… Мне надо ползти через весь город, всю жизнь, триста лет, чтобы найти его… Искать, искать, искать… А вам и искать не надо. Только лапу протянуть: вот он, человек-черепаха, который-которая для тебя… А вы ругаетесь… Такая короткая жизнь – триста лет… ругаетесь… ругаетесь…
МАНЯ вздохнула, закрыла глаза и уснула. Маленькая слезинка выкатилась из-под закрытых век.
Уснула МАНЯ. Спит. Спи. Спи, Манечка … Спи.
СЛАВА смотрит на ИРУ. ИРА смотрит на СЛАВУ.
ИРА гасит свет, подходит к окну, смотрит на город.
СЛАВА подходит к другому окну, смотрит на город.
Молчат. Спит МАНЯ.
Вот и всё.
А что будет дальше – я не знаю. Откуда мне-то знать, я что – Господь Бог?
Наверное, наверное, наверное всё-таки начнутся наконец-то светлые-светлые дни, без «чернухи». Так хочется. Может быть, начнутся, а?
Конечно, начнутся. Должны начаться светлые дни, должны…
Я верю: начнутся светлые дни.
И для тебя, и для меня, и для него, и для неё. Для нас.

Конец.
апрель 1991 года

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11