— И я тоже! — расплылся в дурацкой улыбке второй.
— Ну? — грозно обернулся князь Григорий к Каширскому. — Что же твои хваленые чародейства?
Каширский с умным видом почесался там-сям, пожевал губами и в конце концов выдал резюме:
— Они оба настоящие.
— Что-о? — зловеще прошипел князь, скривив тонкие губы то ли от головной боли, то ли в усмешке.
Каширский побледнел, сжался и быстро залепетал:
— Это был пробный тест, мой повелитель. Пока что ясно то, что один из них — настоящий Длиннорукий, а другой подготовился к тому, что может быть подвержен психологическому сканированию со стороны столь квалифицированного специалиста, как ваш покорный слуга. Видите ли, князь…
— Пока что я вижу одно, — голосом, не предвещающим ничего хорошего, перебил князь Григорий, — то, что ни от вас, ни от госпожи Глухаревой нет никакой пользы.
— Вы ко мне несправедливы! — возмутился «квалифицированный специалист», но князь его не слушал:
— Вы завалили дело с Гренделем и Беовульфом — раз. Вы даже боярина Василия не могли убрать чисто — два. Прикажете продолжать?
— Нет, не надо, — поспешно ответил Каширский.
— Тогда делай свое дело!
Каширский снова набычился, напрягся и даже чуть зашевелил ушами. Один из Длинноруких устремил взор на Каширского и немного подался в его сторону. Второй же Длиннорукий все так же стоял столбом с видом полного дурака. Похоже, что опыты чародея действовали на обоих, только по-разному. И вдруг в звенящей тишине из-под княжеского стола выкатилась крупная золотая монета. Она, поблескивая боками, деловито двигалась в сторону двери, и путь ее пролегал ровно промеж обоих Длинноруких. И вот тот из них, что покачивался в гипнотическом трансе, ловко, как кот на мышь, бросился на монету.
— Кхе-кхе, — усмехнулся князь Григорий, — вот мы и разобрались, кто здесь самозванец.
— Это не я! — испуганно подал голос тот Длиннорукий, что лежал на полу, крепко сжимая в жирной ручонке золотой.
— Конечно, не ты, — спокойно отозвался князь. — Тебя спасла от темницы твоя воровастая сущность. — И, уже обращаясь к Каширскому, зловеще продолжил: — Вот мы и разобрались, любезный, без твоих фиглей-миглей.
Каширский сжался, как кролик перед удавом:
— Ну, это по чистой случайности, вы обронили монетку…
— Это у тебя с Анной Сергеевной все чистые случайности, — с неприятным хрустом размял длинные пальцы князь. — А у меня точный расчет.
— Ваша Светлость, если бы вы соизволили мне дать еще немного времени, то я бы все непременно и сам…
Но тут произошло нечто неожиданное: второй Длиннорукий слегка щелкнул пальцами, и теперь Каширский, мелко задрожав всем телом, стал опускаться на пол неподалеку от «первого» Длиннорукого.
— Вот этот… этот! — залепетал Каширский, беспомощно хватаясь руками за воздух. — Я знаю, кто он…
— И кто же? — спросил князь, с некоторым удивлением глядя на корчащегося Каширского.
Но тот не успел ответить, так как «второй» Длиннорукий вдруг стал резко худеть и увеличиваться в росте, а его черты начали меняться прямо на глазах у изумленных зрителей.
— Да, ты прав, Каширский, — презрительно заговорил он, окончательно приняв другой облик, — я Чумичка. Вы убили Василия, можете убить и меня, но ваше время истекло. Не я, так другой прикончит все это вурдалачье царство!
— Велите казнить его, Ваше Превосходительство, — злобно забормотал Каширский, тщетно пытаясь подняться с пола. — Велите его расстрелять, повесить, утопить…
— Тебя не спросили, — презрительно бросил князь Григорий. — Нет, я его заставлю послужить на благо себе. Он ведь настоящий чародей, как я вижу, не то что некоторые. — И, обратившись к Чумичке, спросил: — Ну как, пойдешь ко мне на службу?
— Никогда, — тихо, но твердо ответил Чумичка.
— Ну что ж, я тебя не неволю, — через силу усмехнулся князь. — У тебя будет время обдумать мое предложение. Отведите его у темницу и глаз не спускайте!
Охранники тут же подскочили к Чумичке и, не дав ему даже пошевелиться, схватили под руки и вывели прочь.
— Вон, — негромко сказал князь Каширскому, — и постарайся не попадаться мне на глаза, покамест не позову.
Каширский, радуясь, что так легко отделался, попытался встать, но, не сумев, на четвереньках пополз к двери.
Когда горе-чародей столь нелицеприятным образом покинул княжеские апартаменты, «настоящий» Длиннорукий, кряхтя, встал с пола:
— Ну что, князь Григорий, убедился теперь, что я — это я?
— А бес тебя знает, может, и ты тоже — не ты, — проворчал князь Григорий. — Ну ладно, отправляйся на конюшню.
— На конюшню? — изумился Длиннорукий.
— А то куда же? Ты ведь туда так рвался. Хотя нет, на конюшню рвался тот, самозванец. Но ты однако же туда сходи.
— Для чего?
— Найдешь там некоего Петровича, душегуба и лиходея. Познакомишься с ним, а завтра я отправлю вас обоих на важное задание.
— Вот это по мне, — обрадовался Длиннорукий. — А что за задание?
— Его тебе расскажет барон Альберт, — поморщился Григорий от накатившей головной боли. — А сейчас оставь меня. — Но, когда Длиннорукий достиг двери, негромко добавил: — А монетку верни!
Едва Длиннорукий, опечаленный расставанием с монеткой, кланяясь покинул кабинет, князь Григорий стиснул голову руками и чуть слышно пробормотал:
— Кажется, все к лучшему. Боярин Василий мертв, Чумичка в темнице… Только бы эта боль прошла поскорее. И скорее бы этот день прошел…
x x x
Александр подавленно молчал, сидя в глубоком кресле. Молчала и Надя. Она понимала, что если король пригласил ее к себе в покои, то собирается что-то сказать. Поэтому Чаликова терпеливо ждала.
— Вот и Уильям куда-то запропал, — после долгого молчания тихо проговорил Александр.
— Надеюсь, Ваше Величество, что он не стал добычей людоеда, -позволила себе пошутить Надя. Однако Его Величество был настроен куда серьезнее.
— Как жаль, — вздохнул он, — еще несколько дней, и она была бы спасена.
— Кто, донна Клара? — удивленно переспросила Надя.
— Да. Теперь этого можно не скрывать, хотя я прошу вас особо не распространяться — огласка тут совершенно ни к чему. Но вам я скажу -вдруг это поможет установить истину.
— Значит, донна Клара носила в себе какую-то тайну? — понизила голос Чаликова.
— Эта женщина пребывала здесь под именем известной гишпанской стихотворицы не столько по нашему давнему обычаю, сколько потому что должна была таить собственное имя.
— Если не секрет, Ваше Величество, от кого она скрывалась?
— От князя Григория. Как вам, вероятно, известно, земля Белой Пущи разделена между князьями и боярами, многие из которых — потомки тех, кто уцелел от Шушковских времен.
— Как, разве там не упыри заправляют? — удивилась Надя.
— Заправляют, конечно, упыри, — согласился Александр, — но делают это не напрямую. A для видимости в Белой Пуще даже существует не больше не меньше как Боярская Дума. Это чтобы иметь дело с иноземными правителями, которые прекрасно знают, кто в Пуще хозяин, но вступать в прямые сношения с упырями им вроде как бы неприлично, а с боярами — совсем другое дело, даром что эти бояре пляшут под вурдалачью дудку.
— Надо же, а я и не знала! — покачала головой Чаликова.
— Князь Григорий — очень умный… чуть было не сказал «человек», -продолжал король. — Очень умный правитель. Или, скорее, хитрый. Он прекрасно понимает, что чисто по-человечески народу легче подчиняться не упырям, а своим же помещикам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122