Поэтому делается все, чтобы как можно дольше продержаться в свете юпитеров. Необходимо всеми доступными способами, любой ценой подогревать любопытство зрителя-слушателя. В целях рекламы хороши все средства. Увы, не каждому достает сил выдерживать такую борьбу. Некоторые сами сходили со сцены. Например, Луиджи Тенко.
Во время моих предыдущих «больших» гастролей, например поездки в Англию, США и Канаду, я получала за свои выступления только суточные. Их хватало на проживание, а порой (крайне редко, ибо билеты дорогие) на посещение театра или мюзикла.
Фестиваль для певца – вообще дело неоплачиваемое. Сам факт участия в нем уже является достаточным вознаграждением. Поэтому я охотно участвовала в фестивалях и поездках с группой артистов за границу. Это всегда становилось интересным, надолго запоминающимся событием. Неважно, что финансовая сторона оставляла желать лучшего. Например, певцов, принимавших участие в международном фестивале в Остенде, разместили в маленьких гостиницах, где уже заранее были оплачены завтраки и ужины. Зато обед подавали за общим столом в прекрасном помещении курзала.
На многочисленных встречах коктейли и всяческие другие алкогольные и неалкогольные напитки подавались также за счет устроителей фестиваля. Казалось бы, предусмотрено все. Тем не менее, когда настал день отъезда, «звезда» была вынуждена сама взять свой багаж и топать пешком (у меня не было денег на такси) до назначенного места.
Подобный факт должен бы вызвать чувство неловкости. Однако я ужасно развеселилась при виде огорченно-изумленной мины на лице привратника. Так, обладая чуточкой юмора и элементарным пониманием иерархии ценностей, можно рассматривать подобные ситуации с философской точки зрения и не видеть в них причин для огорчения. Впрочем, я была лишь гостем в этом чужом мире. Постоянно помнила, что через несколько дней или недель вернусь домой, к более важным для меня проблемам.
Не могу не вспомнить при случае о самых приятных зарубежных гастролях – поездке с группой в тридцать человек в США и Канаду. Собственно, должна заметить сразу, что я имею в виду не пребывание на территории США и Канады, а само путешествие на «Батории». Сколько бы раз ни довелось мне встретиться потом с участниками этого турне, всякий раз мы растроганно вспоминали о днях, проведенных на лайнере: наши обеды за общим столом, подававшиеся нам божественные десерты, игру в «бинго» и даже девятибалльный шторм!
Я делила каюту с Касей Бовери. Я внизу, Кася наверху. В продолжение шести дней в океане бушевал шторм. Наша каюта размещалась на верхней палубе, однако же волны с шумом хлестали но иллюминаторам. По каюте летали разнообразные предметы: баночки с кремом, духи (до того тщательно расставленные перед зеркалом), книжки, туфли, стулья – все, что не было привинчено к полу. Увы, поддерживать порядок нам было не под силу. Мы дисциплинированно лежали в своих койках, бдительно следя, чтобы не свалиться на пол. Стоило хоть чуточку приподнять голову, как уже требовалось немедленно нестись в ванную.
О, много десертов пропустили мы с Касей в течение этих шести дней! Но не на всех океан действовал так фатально. Кажется, даже в тех случаях, когда большинство мест в салоне пустовало, туда регулярно и пунктуально являлись пан Владислав и пан Люциан. И вовсе не ради светского общения. Оба отличались неизменно чудным аппетитом.
В великолепном зале Circolo della Stampa в Милане я познакомилась также с синьором Энцо Буонассизи. Это главный критик и рецензент всех культурных событий в Милане, сотрудник «Коррьере делла сера». Необычайно симпатичный, добрый и благожелательный человек. После того как нас официально представили друг другу, после вежливого обмена мнениями насчет путешествия, гостиницы, климата и т. д. я, заметив в поведении синьора Буонассизи некое беспокойство, поняла, что самый важный, принципиальный вопрос еще впереди. И в самом деле, минуту спустя я услышала произнесенное тихо и с надеждой в голосе: «Вы любите готовить?» Мой неосторожный смех и легкомысленное признание: «Нет, не люблю» – отразились на лице моего собеседника таким глубоким разочарованием, что на следующий вопрос, заданный уже без тени надежды, формальности ради: «Но вы хотя бы умеете готовить?», я солгала мгновенно и без запинки, предвидя, что в противном случае произойдет катастрофа. Сообразила, конечно, что для проверки моих кулинарных способностей все равно не будет ни времени, ни возможности. А к чему беспричинно огорчать ближних?
В оправдание своего кошмарного faux pas прибавлю, что мужчина, топчущийся у плиты, не вызывает у меня никаких возвышенных чувств. Не знаю, способен ли был бы сам Грегори Пек, возьмись он рассуждать о превосходстве грибного соуса над любым другим, увлечь меня (естественно, если бы для того существовали потенциальные возможности). В Италии я встречалась с этим странным явлением довольно часто. Даже Рануччо обожал готовить!
Скажем, принимаясь за десерт, то есть уже удовлетворив перед тем голод, всякий нормальный, уважающий себя мужчина немедленно берется наводить порядок в политике; всякий же третий итальянец (моя точная статистика) начинает обсуждать вкус поданных блюд, добавляя свои импровизации на заданную (читай – съеденную) тему. В лучшем случае разгорается дискуссия на предмет женско-мужских взаимоотношений.
Должна признать, что, как я убедилась позднее, синьор Буонассизи обладал не только большой склонностью к кулинарному делу, но прямо-таки настоящим талантом. Он является автором нескольких кулинарных книг – где дает собственные, оригинальные рецепты, – несравненным знатоком кухни всех регионов Италии и, разумеется, великим гурманом. Он – член жюри на каждом съезде гурманов. Не знаю, правда, какое бы в этом случае употребить точное название, но думаю, что спокойно могу возвысить эти кулинарные съезды до ранга фестиваля. Иногда отдельный регион Италии выставляет свои блюда, иногда собираются мастера сковородки со всей страны. И тут уже необходимы подлинная увлеченность и… хороший желудок, дабы оправдать требования, предъявляемые к членам жюри. Хотя синьор Буонассизи никогда от судейства не отказывался, силуэт его не имеет ничего общего с обликом Фальстафа.
Синьор Буонассизи, кроме того, высокочтимый писатель и поэт. Перед моим отъездом он подарил мне свой труд под названием «Пятьдесят лет итальянской песни» – прекрасное, богато иллюстрированное издание в форме альбома, куда включены и фотографии и записи певцов. Однажды он пригласил меня в редакцию «Коррьере делла сера» и показал все отделы, познакомил с сотрудниками, начиная от портье и кончая директором. Позже пригласил к себе домой на обед, им самим приготовленный. Представил меня жене Лии, дочери Эльвире, жениху дочери и… самому главному члену семьи – песику.
Песик был маленький, с коричневой кудрявой шерстью, кажется пудель. (Прошу меня простить, если ошиблась, но с полной уверенностью могу назвать только таксу.) Песик, как я сразу заметила, располагал огромными привилегиями – главным образом в силу своего редкого музыкального таланта. Достаточно было сказать: «Ну а теперь спой что-нибудь хорошее», как пуделек тут же садился на задние лапки, поднимал мордочку и начинал невероятно тоскливо выть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Во время моих предыдущих «больших» гастролей, например поездки в Англию, США и Канаду, я получала за свои выступления только суточные. Их хватало на проживание, а порой (крайне редко, ибо билеты дорогие) на посещение театра или мюзикла.
Фестиваль для певца – вообще дело неоплачиваемое. Сам факт участия в нем уже является достаточным вознаграждением. Поэтому я охотно участвовала в фестивалях и поездках с группой артистов за границу. Это всегда становилось интересным, надолго запоминающимся событием. Неважно, что финансовая сторона оставляла желать лучшего. Например, певцов, принимавших участие в международном фестивале в Остенде, разместили в маленьких гостиницах, где уже заранее были оплачены завтраки и ужины. Зато обед подавали за общим столом в прекрасном помещении курзала.
На многочисленных встречах коктейли и всяческие другие алкогольные и неалкогольные напитки подавались также за счет устроителей фестиваля. Казалось бы, предусмотрено все. Тем не менее, когда настал день отъезда, «звезда» была вынуждена сама взять свой багаж и топать пешком (у меня не было денег на такси) до назначенного места.
Подобный факт должен бы вызвать чувство неловкости. Однако я ужасно развеселилась при виде огорченно-изумленной мины на лице привратника. Так, обладая чуточкой юмора и элементарным пониманием иерархии ценностей, можно рассматривать подобные ситуации с философской точки зрения и не видеть в них причин для огорчения. Впрочем, я была лишь гостем в этом чужом мире. Постоянно помнила, что через несколько дней или недель вернусь домой, к более важным для меня проблемам.
Не могу не вспомнить при случае о самых приятных зарубежных гастролях – поездке с группой в тридцать человек в США и Канаду. Собственно, должна заметить сразу, что я имею в виду не пребывание на территории США и Канады, а само путешествие на «Батории». Сколько бы раз ни довелось мне встретиться потом с участниками этого турне, всякий раз мы растроганно вспоминали о днях, проведенных на лайнере: наши обеды за общим столом, подававшиеся нам божественные десерты, игру в «бинго» и даже девятибалльный шторм!
Я делила каюту с Касей Бовери. Я внизу, Кася наверху. В продолжение шести дней в океане бушевал шторм. Наша каюта размещалась на верхней палубе, однако же волны с шумом хлестали но иллюминаторам. По каюте летали разнообразные предметы: баночки с кремом, духи (до того тщательно расставленные перед зеркалом), книжки, туфли, стулья – все, что не было привинчено к полу. Увы, поддерживать порядок нам было не под силу. Мы дисциплинированно лежали в своих койках, бдительно следя, чтобы не свалиться на пол. Стоило хоть чуточку приподнять голову, как уже требовалось немедленно нестись в ванную.
О, много десертов пропустили мы с Касей в течение этих шести дней! Но не на всех океан действовал так фатально. Кажется, даже в тех случаях, когда большинство мест в салоне пустовало, туда регулярно и пунктуально являлись пан Владислав и пан Люциан. И вовсе не ради светского общения. Оба отличались неизменно чудным аппетитом.
В великолепном зале Circolo della Stampa в Милане я познакомилась также с синьором Энцо Буонассизи. Это главный критик и рецензент всех культурных событий в Милане, сотрудник «Коррьере делла сера». Необычайно симпатичный, добрый и благожелательный человек. После того как нас официально представили друг другу, после вежливого обмена мнениями насчет путешествия, гостиницы, климата и т. д. я, заметив в поведении синьора Буонассизи некое беспокойство, поняла, что самый важный, принципиальный вопрос еще впереди. И в самом деле, минуту спустя я услышала произнесенное тихо и с надеждой в голосе: «Вы любите готовить?» Мой неосторожный смех и легкомысленное признание: «Нет, не люблю» – отразились на лице моего собеседника таким глубоким разочарованием, что на следующий вопрос, заданный уже без тени надежды, формальности ради: «Но вы хотя бы умеете готовить?», я солгала мгновенно и без запинки, предвидя, что в противном случае произойдет катастрофа. Сообразила, конечно, что для проверки моих кулинарных способностей все равно не будет ни времени, ни возможности. А к чему беспричинно огорчать ближних?
В оправдание своего кошмарного faux pas прибавлю, что мужчина, топчущийся у плиты, не вызывает у меня никаких возвышенных чувств. Не знаю, способен ли был бы сам Грегори Пек, возьмись он рассуждать о превосходстве грибного соуса над любым другим, увлечь меня (естественно, если бы для того существовали потенциальные возможности). В Италии я встречалась с этим странным явлением довольно часто. Даже Рануччо обожал готовить!
Скажем, принимаясь за десерт, то есть уже удовлетворив перед тем голод, всякий нормальный, уважающий себя мужчина немедленно берется наводить порядок в политике; всякий же третий итальянец (моя точная статистика) начинает обсуждать вкус поданных блюд, добавляя свои импровизации на заданную (читай – съеденную) тему. В лучшем случае разгорается дискуссия на предмет женско-мужских взаимоотношений.
Должна признать, что, как я убедилась позднее, синьор Буонассизи обладал не только большой склонностью к кулинарному делу, но прямо-таки настоящим талантом. Он является автором нескольких кулинарных книг – где дает собственные, оригинальные рецепты, – несравненным знатоком кухни всех регионов Италии и, разумеется, великим гурманом. Он – член жюри на каждом съезде гурманов. Не знаю, правда, какое бы в этом случае употребить точное название, но думаю, что спокойно могу возвысить эти кулинарные съезды до ранга фестиваля. Иногда отдельный регион Италии выставляет свои блюда, иногда собираются мастера сковородки со всей страны. И тут уже необходимы подлинная увлеченность и… хороший желудок, дабы оправдать требования, предъявляемые к членам жюри. Хотя синьор Буонассизи никогда от судейства не отказывался, силуэт его не имеет ничего общего с обликом Фальстафа.
Синьор Буонассизи, кроме того, высокочтимый писатель и поэт. Перед моим отъездом он подарил мне свой труд под названием «Пятьдесят лет итальянской песни» – прекрасное, богато иллюстрированное издание в форме альбома, куда включены и фотографии и записи певцов. Однажды он пригласил меня в редакцию «Коррьере делла сера» и показал все отделы, познакомил с сотрудниками, начиная от портье и кончая директором. Позже пригласил к себе домой на обед, им самим приготовленный. Представил меня жене Лии, дочери Эльвире, жениху дочери и… самому главному члену семьи – песику.
Песик был маленький, с коричневой кудрявой шерстью, кажется пудель. (Прошу меня простить, если ошиблась, но с полной уверенностью могу назвать только таксу.) Песик, как я сразу заметила, располагал огромными привилегиями – главным образом в силу своего редкого музыкального таланта. Достаточно было сказать: «Ну а теперь спой что-нибудь хорошее», как пуделек тут же садился на задние лапки, поднимал мордочку и начинал невероятно тоскливо выть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40