Китайские императоры с презрением относились к другим народам и всех некитайцев считали варварами. Чжан Цянь, разумеется, был сыном своего века, слугой императора, но он умел уважать чужие обычаи и приобретать друзей вдали от родины. Это во многом предопределило успех его путешествия.
Чжан Цяня сопровождало сто человек. Правой его рукой был искусный охотник Ганьфу, родом гунн, меткий стрелок из лука.
В 138 году до н.э. посольство отбыло на запад из Лунси, пограничного поста к северу от современного города Ланьчжоу. Вскоре, после того как посольство вступило во владения гуннов, Чжан Цянь со своими спутниками был схвачен и доставлен к гуннскому правителю, который, однако, не причинил путешественнику вреда и даже уговаривал перейти к нему на службу. Однако он не отпустил Чжан Цяня ни к юэчжам, ни назад в Китай, а держал при себе.
Десять лет Чжан Цянь пробыл в плену. Все это время он как святыню хранил посольский бунчук - короткое древко с привязанным конским хвостом как знак власти или служебного положения. Лишь в 128 году до н.э. послу удалось бежать па запад. Через высокие перевалы Центрального Тянь-Шаня он вышел к южному берегу озера Жехай ("Незамерзающее озеро", Иссык-Куль), к ставке усуньского племенного вождя. В своем отчете Чжан Цянь писал об Усуни: "Это кочевое владение, коего жители переходят за скотом с места на место. В обыкновениях сходствуют с хуннами [гуннами] Усунь имеет несколько десятков тысяч войска, отважного в сражениях. Усуньцы прежде были под зависимостью хуннов, но когда усилились, то собрали своих вассалов и отказались отправляться на съезды при дворе хуннов".
Здесь Чжан Цянь узнал, что юэчжи обосновались дальше на юго-восток, в Фергане, то есть в одной из областей нынешнего Узбекистана. Через горные перевалы и по долине Нарына (одного из верховьев Сырдарьи) он спустился в Ферганскую долину, в страну Давань, и пришел в ее столицу Гуйшань (Кассан).
Давань предстает перед его глазами как цветущий край, где насчитывается семьдесят больших и малых городов, где сеют рис и пшеницу, возделывают виноград, разводят изумительных "небесных" коней.
Однако и в Фергане больших юэчжей не оказалось - они откочевали еще дальше, в пределы Бактрии и Согдианы (области эти лежали по обе стороны Амударьи в ее среднем течении).
Властитель Давани, сравнительно развитой земледельческой страны, гостеприимно принял Чжан Цяня, так как рассчитывал с его помощью завязать торговые сношения с Китаем. Он дал Чжан Цяню проводников к племени кангюй, кочевавшему в присырдарьинских степях. Кангюйцы помогли Чжан Цяню отыскать юэчжей, обитавших к югу от них, за пустыней Кызылкум. Главная ставка юэчжей, Кушания, находилась в долине среднего Зарафшана. Однако их вождь в то время покорил Греко-Бактрийское царство, расположенное в восточной части Иранского нагорья, и остался там (столицей его была Бактра, позже Балх).
Чжан Цянь направился в завоеванное юэчжами царство, которое он называет Дася. Но царь и не думал о мести гуннам и отвергал даже мысль о союзе с Китаем. Чжан Цянь прожил в Дася год, а в 127 году до н.э. отправился на родину. Он обогнул с севера Памир, который он называет Цунлин ("Луковые горы"), и отметил, что Памир является мощным водораздельным горным узлом, откуда одни реки текут на запад, а другие - на восток. Через Алайскую долину и бассейн верхнего Яркенда, главного притока Тарима, Чжан Цянь пришел к верхнему Хотану (правый приток Тарима). Переходя от одного оазиса к другому вдоль южной окраины пустыни Такла-Макан, он вышел к огромной плоской впадине, в которой расположено бессточное кочующее озеро Лобнор. В тот год вода там была соленой, и посол так и назвал озеро Соляным.
Необъятная равнина Лобнора протянулась на сотни ли, плоская, болотистая, усеянная глинистыми буграми, заросшая кустами тугрука и непроходимыми тростниками. Неистовые ветры несли из Такла-Маканской пустыни облака желтой пыли. Воды здесь было вдоволь, дичи сколько угодно, но от удушливого влажного зноя тело покрывалось испариной, учащенно билось усталое сердце, свинцом наливалась голова. Только бегство из этой земли гнилых трясин могло спасти путника от изнурительных приступов болотной лихорадки.
От Лобнора путь шел вдоль северных склонов Алтын-Тага, через край бесплодный и дикий. На юге двойные и тройные цепи гор, кое-где убеленные вечными снегами. На севере пустыня, каменистая и безводная. Летом в дневное время жгучее солнце накаляет эту бесплодную землю, бурая корка загара покрывает острый щебень. Зимой здесь дуют свирепые бураны, студеные ветры несут тучи колкого снега и пыли.
Но больше всех бед и напастей, больше жажды, голода, головокружительных спусков и подъемов - приходилось опасаться человека.
Конский след, дым походного костра, чуть теплая зола на привале у горного родника вселяли в сердца Чжан Цяня и его спутников страх и тревогу. Ведь люди шаньюя были посланы во все концы на поиски бежавших из плена китайских "гостей", а от них укрыться было куда труднее, чем от алчных, но трусливых вожаков волчьих стай.
Гунны снова схватили Чжан Цяня. Во втором плену посол пробыл около года. Среди гуннской знати начались раздоры, и правитель был убит. Воспользовавшись смутой, Чжан Цянь со своей женой-гуннкой и охотником Ганьфу бежал в Китай. На этот раз он очутился в еще более опасном положении, чем после первого побега. Тогда он находился близ границы гуннских владений, за которой мог чувствовать себя в сравнительной безопасности. Теперь же оказался в глубине территории гуннов. Ему долго угрожала погоня. Он должен был думать, прежде всего, о том, чтобы не попасть в руки преследователей. А это значило, что равнинам Чжан Цянь должен был предпочитать горы, в пустынях - выбирать наиболее безлюдные, а значит, и безводные участки. Ему нельзя было искать помощи у людей, а надо было стороной обходить их поселки и становища. В Китай Чжан Цянь вернулся в сопровождении Ганьфу. Очевидно, все китайцы, входившие в состав посольства, и жена Чжан Цяня погибли.
Посол остался жив и смог довести до конца путешествие только благодаря своему единственному уцелевшему спутнику - охотнику Ганьфу, который, по выражению китайского историка Сыма Цяня, "в крайности бил птиц и зверей и доставлял пищу".
Чжан Цянь совершил подлинно сверхчеловеческий подвиг, и во всей многовековой истории географических открытий немного найдется эпизодов, которые могли бы сравниться с этими бесконечными хождениями по мукам, с этими великими скитаниями. По его сравнительно точным расчетам, он прошел около 25 тысяч ли (14,2 тысячи километров).
Все эти годы Чжан Цянь ни на минуту не забывал своей цели и, проявив чудеса мужества, настойчивости и энергии, дошел до ставки вождя юэчжей, выполнил свою миссию и возвратился с подробным отчетом в Китай.
По возвращении на родину Чжан Цянь составил отчет о своем путешествии. Он дошел до нас только в изложении Сыма Цяня. Но и из этого краткого текста видно, какое большое значение имели странствия Чжан Цяня для распространения географических знаний в Китае, да и за его пределами.
Чжан Цянь узнал и впервые сообщил китайцам о существовании Каспийского (Северного) и Аральского (Западного) морей, правильно определил, куда текут важнейшие реки Средней Азии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244