Однако прямых доказательств пока что не найдено Вполне возможно допустить, что заговор существовал, но взрыв недовольства оказался неожиданным для заговорщиков и им с трудом удалось взять развитие событий под свой контроль. Причем “ядра” заговора как такового не существовало, поскольку он развивался как бы двумя параллельными потоками, не связанными между собой до поры до времени. Одна оппозиционная группировка – это генералы Костял, Милитару, Ионицэ, а также Илиеску, Мазилу, Брукан и другие “обиженные” диктатором. Это – основа будущего ФНС. По этому поводу любопытное свидетельство есть у Эдварда Бэра, который пишет, что магнитофонная запись заседания руководящего ядра ФНС 22 декабря в здании бывшего ЦК партии зафиксировала слова генерала Милитару о том, что ФНС существует уже 6 месяцев.
Вторая оппозиционная группировка – это действующие “силовики” – генерал Миля, генерал Постелнику, полковник Секуритате Вирджил Мэгуряну, но прежде всего генерал Юлиан Влад. Противоречия между этими двумя группировками удалось преодолеть далеко не сразу, чем и объясняется, возможно, кровавая бойня 23 – 28 декабря 1989 года. Все эти дни шла борьба за власть внутри ФНС.
В пользу предположения, что перестрелки были во многом инспирированы ФНС, говорят два факта. Во-первых, когда в ходе митинга на Дворцовой площади после бегства диктатора 22 декабря на балконе здания ЦК партии появились представители только что сформированного ФНС, то никакие “террористы” по ним не стреляли. Во-вторых, ФНС тщательно скрывал, кто же они такие, эти “террористы”. И ни один из них, насколько известно, ни живым ни мертвым так и не был предъявлен общественности и журналистам.
В конце декабря, когда происходили бои, настоящую “психологическую диверсию” осуществляли средства массовой информации, уже в основном контролируемые новой властью. Непрерывно поступали сообщения о том, что “террористы” атакуют тот или иной объект, что отравлена вода в столичном водопроводе (не надо забывать, что все события разворачивались в Бухаресте, остальная Румыния была спокойна), что взорван атомный реактор в Питешти и т.п. Похоже, все было рассчитано на то, чтобы посеять панику.
Румынская “народная революция” (или, если угодно, “декабрьские события”) оказалась самой кровопролитной из всех, что произошли в странах Восточной Европы в ходе ликвидации социализма.
Ликование по поводу свержения диктатора смешивалось с болью и ужасом, когда по телевидению показывали страшные кадры, на которых были видны почерневшие трупы истерзанных людей, лежащие на краю разрытых ям. А голос за кадром говорил, что это – “братские могилы, куда Секуритате зарыла мучеников революции”. Правда, вскоре после этого жуткого показа один из врачей в Тимишоаре объяснил, что трупы, которые демонстрировали по телевидению, это вовсе не жертвы секуристов. Все эти люди умерли еще до декабрьских событий. Но это уже не имело значения, как и то, что число жертв Чаушеску “скостили” с 60 тысяч до 1030 человек. Смерть есть смерть, и кровь – это кровь.
Прошло почти десять лет после гибели Николае Чаушеску. Но по-прежнему нет полной ясности, что же произошло в декабре 1989 года. Российский журналист Николай Морозов пишет:
"Почему и сегодня участники этих событий предпочитают держать рот на замке? Кто им мешает публично рассказать, как они избавили Румынию от диктатора, которого проклинал народ и презирали за рубежом? Почему многие из них сегодня не только не увенчаны лаврами, но опасаются суда общественности и мучаются кошмарами? Неужели судьба этих людей подтверждает слова: революции готовят мечтатели, осуществляют фанатики, а их плодами пользуются негодяи?”.
Ставший полковником Ион Мареш, некогда причастный к задержанию Чаушеску, рассказывает, что его называют “убийцей” и отказываются обслуживать в магазине. Участники судебного процесса над Чаушеску получают письма с угрозами, а сам суд все чаще именуют “позорным”. Румыния по-прежнему во многом остается традиционным обществом. Квазимодернизация принесла больше бед, чем достижений. Наследие эпохи “Гения Карпат” сказывается в бесконечных политических дрязгах, “охоте за ведьмами”, нетерпимости, озлобленности. Сам же Николае Чаушеску остается неоднозначной фигурой в современной истории Румынии – то ли “злой гений”, то ли жертва своего времени.
Приложение № 1
Политические архивы
Невское время № 20 (1661) 4 февраля 1998 г.
Казнь Чаушеску помнят и сегодня
"Антихрист умер в Рождество!” – так диктор “Румынского свободного телевидения” возвестил восемь лет назад о казни Николае и Елены Чаушеску. 25 декабря 1989 года диктаторская чета была расстреляна возле солдатской уборной в гарнизоне города Тырговиште. Пафос телевизионного диктора, обусловленный невероятным нервным напряжением тех дней, сегодня кажется неуместным. Теперь румыны по-иному толкуют события восьмилетней давности. В ходе недавнего опроса общественного мнения подавляющее большинство респондентов – 57,6 процентов – заявили, что чету диктаторов не следовало казнить. Все признают, что эта акция резко охладила энтузиазм по отношению к румынской революции на Западе и подорвала доверие к новым руководителям страны.
Так называемый процесс, в результате которого чрезвычайный военный трибунал вынес тирану не подлежащий обжалованию смертный приговор, многие называют сегодня инсценировкой или пародией. Эту точку зрения, например, отстаивает газета “Зиуа”. “Румыны должны смыть позор перед лицом мира и Бога!” – под таким девизом она организовала в прошлом году “разбирательство процесса” Чаушеску, в ходе которого юристы подробно рассмотрели каждое нарушение предусмотренной законом судебной процедуры. Цель нового “процесса” – не оправдание диктатора, писала “Зиуа”, а “спасение чести румынского правосудия, которое было растоптано теми, кто убил Чаушеску в святое Рождество после судебного маскарада”. Директор газеты Сорин Рошка Стэнеску утверждает, что Чаушеску попросту ликвидировали, так как он “слишком много знал”, а приведение приговора в исполнение называет “убийством старика”.
Нельзя прикладывать к деяниям революционного периода мерки мирного времени, возражает один из участников процесса и инициаторов казни диктатора – Джелу Войкан Вокулеску.
Революция для того и вспыхнула, чтобы покончить с Чаушеску. Вопрос стоял так: либо мы уничтожим его, либо он расправится с нами.
Доказательством этому служит тот факт, что сразу после того, как стало известно о смерти диктатора, прекратилось вооруженное сопротивление его сторонников. В том процессе было немало правовых изъянов, однако они обусловлены тем, что он проходил в чрезвычайных условиях.
Это был плохой процесс, на котором не соблюдались все правила процедуры, признает начальник военной прокуратуры генерал Дан Войня, который в суде над Чаушеску выступал обвинителем. В нормальных условиях нужно было организовать настоящий процесс против Николае и Елены Чаушеску, однако это не входило в наши планы. Мы поступили так, чтобы покончить с кровопролитием, ибо силы реакции оказывали сопротивление и продолжали гибнуть невинные люди. Впрочем, считает Д. Войня, сегодня можно вновь провести этот процесс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
Вторая оппозиционная группировка – это действующие “силовики” – генерал Миля, генерал Постелнику, полковник Секуритате Вирджил Мэгуряну, но прежде всего генерал Юлиан Влад. Противоречия между этими двумя группировками удалось преодолеть далеко не сразу, чем и объясняется, возможно, кровавая бойня 23 – 28 декабря 1989 года. Все эти дни шла борьба за власть внутри ФНС.
В пользу предположения, что перестрелки были во многом инспирированы ФНС, говорят два факта. Во-первых, когда в ходе митинга на Дворцовой площади после бегства диктатора 22 декабря на балконе здания ЦК партии появились представители только что сформированного ФНС, то никакие “террористы” по ним не стреляли. Во-вторых, ФНС тщательно скрывал, кто же они такие, эти “террористы”. И ни один из них, насколько известно, ни живым ни мертвым так и не был предъявлен общественности и журналистам.
В конце декабря, когда происходили бои, настоящую “психологическую диверсию” осуществляли средства массовой информации, уже в основном контролируемые новой властью. Непрерывно поступали сообщения о том, что “террористы” атакуют тот или иной объект, что отравлена вода в столичном водопроводе (не надо забывать, что все события разворачивались в Бухаресте, остальная Румыния была спокойна), что взорван атомный реактор в Питешти и т.п. Похоже, все было рассчитано на то, чтобы посеять панику.
Румынская “народная революция” (или, если угодно, “декабрьские события”) оказалась самой кровопролитной из всех, что произошли в странах Восточной Европы в ходе ликвидации социализма.
Ликование по поводу свержения диктатора смешивалось с болью и ужасом, когда по телевидению показывали страшные кадры, на которых были видны почерневшие трупы истерзанных людей, лежащие на краю разрытых ям. А голос за кадром говорил, что это – “братские могилы, куда Секуритате зарыла мучеников революции”. Правда, вскоре после этого жуткого показа один из врачей в Тимишоаре объяснил, что трупы, которые демонстрировали по телевидению, это вовсе не жертвы секуристов. Все эти люди умерли еще до декабрьских событий. Но это уже не имело значения, как и то, что число жертв Чаушеску “скостили” с 60 тысяч до 1030 человек. Смерть есть смерть, и кровь – это кровь.
Прошло почти десять лет после гибели Николае Чаушеску. Но по-прежнему нет полной ясности, что же произошло в декабре 1989 года. Российский журналист Николай Морозов пишет:
"Почему и сегодня участники этих событий предпочитают держать рот на замке? Кто им мешает публично рассказать, как они избавили Румынию от диктатора, которого проклинал народ и презирали за рубежом? Почему многие из них сегодня не только не увенчаны лаврами, но опасаются суда общественности и мучаются кошмарами? Неужели судьба этих людей подтверждает слова: революции готовят мечтатели, осуществляют фанатики, а их плодами пользуются негодяи?”.
Ставший полковником Ион Мареш, некогда причастный к задержанию Чаушеску, рассказывает, что его называют “убийцей” и отказываются обслуживать в магазине. Участники судебного процесса над Чаушеску получают письма с угрозами, а сам суд все чаще именуют “позорным”. Румыния по-прежнему во многом остается традиционным обществом. Квазимодернизация принесла больше бед, чем достижений. Наследие эпохи “Гения Карпат” сказывается в бесконечных политических дрязгах, “охоте за ведьмами”, нетерпимости, озлобленности. Сам же Николае Чаушеску остается неоднозначной фигурой в современной истории Румынии – то ли “злой гений”, то ли жертва своего времени.
Приложение № 1
Политические архивы
Невское время № 20 (1661) 4 февраля 1998 г.
Казнь Чаушеску помнят и сегодня
"Антихрист умер в Рождество!” – так диктор “Румынского свободного телевидения” возвестил восемь лет назад о казни Николае и Елены Чаушеску. 25 декабря 1989 года диктаторская чета была расстреляна возле солдатской уборной в гарнизоне города Тырговиште. Пафос телевизионного диктора, обусловленный невероятным нервным напряжением тех дней, сегодня кажется неуместным. Теперь румыны по-иному толкуют события восьмилетней давности. В ходе недавнего опроса общественного мнения подавляющее большинство респондентов – 57,6 процентов – заявили, что чету диктаторов не следовало казнить. Все признают, что эта акция резко охладила энтузиазм по отношению к румынской революции на Западе и подорвала доверие к новым руководителям страны.
Так называемый процесс, в результате которого чрезвычайный военный трибунал вынес тирану не подлежащий обжалованию смертный приговор, многие называют сегодня инсценировкой или пародией. Эту точку зрения, например, отстаивает газета “Зиуа”. “Румыны должны смыть позор перед лицом мира и Бога!” – под таким девизом она организовала в прошлом году “разбирательство процесса” Чаушеску, в ходе которого юристы подробно рассмотрели каждое нарушение предусмотренной законом судебной процедуры. Цель нового “процесса” – не оправдание диктатора, писала “Зиуа”, а “спасение чести румынского правосудия, которое было растоптано теми, кто убил Чаушеску в святое Рождество после судебного маскарада”. Директор газеты Сорин Рошка Стэнеску утверждает, что Чаушеску попросту ликвидировали, так как он “слишком много знал”, а приведение приговора в исполнение называет “убийством старика”.
Нельзя прикладывать к деяниям революционного периода мерки мирного времени, возражает один из участников процесса и инициаторов казни диктатора – Джелу Войкан Вокулеску.
Революция для того и вспыхнула, чтобы покончить с Чаушеску. Вопрос стоял так: либо мы уничтожим его, либо он расправится с нами.
Доказательством этому служит тот факт, что сразу после того, как стало известно о смерти диктатора, прекратилось вооруженное сопротивление его сторонников. В том процессе было немало правовых изъянов, однако они обусловлены тем, что он проходил в чрезвычайных условиях.
Это был плохой процесс, на котором не соблюдались все правила процедуры, признает начальник военной прокуратуры генерал Дан Войня, который в суде над Чаушеску выступал обвинителем. В нормальных условиях нужно было организовать настоящий процесс против Николае и Елены Чаушеску, однако это не входило в наши планы. Мы поступили так, чтобы покончить с кровопролитием, ибо силы реакции оказывали сопротивление и продолжали гибнуть невинные люди. Впрочем, считает Д. Войня, сегодня можно вновь провести этот процесс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17