Гойя одним из первых продемонстрировал технику сочетания различных тонов.
Эту декоративную в своей основе живопись, изображавшую уличные сценки, празднества, прогулки, игры городской молодежи, художник обогатил новыми композициями, укрупнением фигур, красочностью колористических находок, непосредственным ощущением национальной жизни, воспринятой им как бы изнутри: «Завтрак на берегу Мансанареса» (1776), «Маха и ее поклонники» (1777), «Слепой гитарист» (1778), «Продавец посуды» (1779), «Игра в пелоту» (1779), «Раненый каменщик» (1786), «Деревенская свадьба», (1787), «Майский праздник в долине Сан-Исидоро», 1788), «Игра в жмурки» (1791).
В 1777 году была написана картина «Зонтик». «В ней очень сильна чудесная поэзия рождающегося стиля Гойи. В гибкой грации женщины, в ярких и смелых рефлексах цвета, переливах розового, желтого, зеленого, сочетающихся с черным, в сложном фантастическом освещении и какой-то почти музыкальной стройности композиции ощущается магия кисти, которая только что осознала свое могущество и откровенно наслаждается им. Мастерство этой вещи безупречно, атмосфера ее еще безоблачна. Это – одна из вершин "раннего Гойи"» (В. Алексеев).
Одновременно с работой для королевской мануфактуры Гойя пишет многочисленные портреты. Среди них официальные заказные: «Карл III на охоте» (около 1782), «Премьер-министр граф Флоридабланка» (1783), и такие, в которых проявляется живой интерес живописца к портретируемому, проникновенное отношение к нему, позволяющие заострить образ, увидеть его самые характерные черты: «Маркиза Анна Понтехос» (около 1787), «Семья герцога Осуна» (1787).
В восьмидесятые годы в жизни Гойи начинается полоса официальных успехов. В 1780 году его единогласно избирают членом Королевской академии искусств. В 1785 году он становится ее вице-директором, а еще через десять лет – директором живописного отделения Академии.
Ему покровительствовали самые родовитые аристократы Испании – герцог и герцогиня Осуна, герцог и герцогиня Альба. В 1789 году он становится придворным художником – венец его честолюбивых стремлений. Однако вскоре художник понял, что оказался в золотой клетке. Долгий и мучительный роман с герцогиней Каэтаной Альба позволил ему остро ощутить двусмысленность своего социального положения.
К тому же в 1792 году его поразила страшная болезнь – он оглох. И надолго искусство стало для него единственным прибежищем, единственным спасением Гойя стал сторониться людей, ушел в себя. Только в начале 1794 года он берется за кисть, но слух потерян навсегда. В середине девяностых годов в творчестве художника происходит перелом. Мрачные стороны испанской действительности встают перед ним во всей их неприкрытой наготе.
Новое видение художником действительности, его критический подход к ней находят также выражение в небольших композициях – «Суд инквизиции», «Дом умалишенных», «Процессия флагеллантов» (1790-е годы). В 1800 году Гойя создал «Портрет королевской семьи». Вступивший на престол Карл IV с женой, детьми и близкими изображен с большой реалистической достоверностью. Гойя воспроизвел их отталкивающую внешность, их духовную бедность и ничтожество.
На последние годы восемнадцатого столетия приходится его поразительная серия офортов «Капричос» (1793–1797), состоящая из восьмидесяти трех произведений. Общий дух их сам Гойя прекрасно выразил в комментарии к одному из листов: «Мир – это маскарад… Все хотят казаться не тем, что они есть, все обманывают, и никто себя не знает».
«Серия открывается автопортретом Гойи, в котором нет следа ухарства и горячности, свойственных художнику в молодости, – пишет К.В. Мытарева. – Большая тяжелая голова, мрачное немолодое, полное сарказма лицо, настороженный взгляд глаз, смотрящих из-под нависающих век, – это уставший, много передумавший и многое понявший человек. Трезво и внимательно посмотрев на мир, он увидел царящие в нем ложь, ханжество, тупость, суеверие и, воспылав негодованием, запечатлел их. Не давая сюжетной связи между отдельными листами, прибегая к иносказанию, органически сплетая воедино фантастическое и реальное, мастер создал сатиру на общество, зло посмеялся над церковью и высшим светом, человеческими слабостями и пороками».
Валериан фон Лога писал: «Мы видим в этих листах не узкополитический памфлет, не персональную сатиру, но проявление свободного благородного духа, святой гнев человека, умевшего видеть глубже повседневности, несущего нам свою человечность и отвергающего роль моралиста. Гойя, как никто другой в Испании, заслышал шум крыльев Нового времени, и это была его судьба в борьбе против всяческой лжи искать ту основу, на которой должно быть построено лучшее будущее – предмет его мечтаний».
Параллельно с «Капричос» Гойя создает и ряд портретов людей прекрасных и достойных. Характерно, что один из таких положительных образов воплощен в портрете французского посла Гиймарде (1798). Спокойно и уверенно сидит Гиймарде – его фигура полна мужества и внутренней силы.
«В начале нового столетия Гойя пишет одетую и обнаженную "Маху". Молодая женщина изображена лежащей в одной и той же позе дважды. Обе картины отличаются блеском живописи, почти лихорадочной, стремительной точностью мазка и тонкой передачей красоты женского тела. Вместе с тем нельзя не отметить известной напряженности в чуть вызывающей позе, настороженности почти враждебного взора, особенно у обнаженной махи, что лишает ее образ той естественной и радостной свободы жизнеощущения, которая так характерна для женских образов эпохи Возрождения.
К 1805–1808 годам в портретном творчестве Гойи наступает этап большей цельности и ясности в его отношении к миру и человеку.
С наибольшей глубиной красота человека и богатство его жизненных сил переданы в портрете Исабельи Кобос де Порсель (1806). В ней воплощен национальный тип женской красоты. Движения молодой женщины естественны и непринужденны, лицо ее полно жизни, широко раскрытые темные глаза с радостной мечтательностью обращены к миру…» (Ю.Д. Колпинский).
Пережив страшные годы оккупации страны наполеоновскими войсками, оказавшись свидетелем зверских расправ интервентов с мирным населением, мастер создал подлинно трагические произведения – «Восстание 2 мая на Пуэрта дель Соль» и «Расстрел в ночь со 2 на 3 мая 1808 года» (1808–1814).
В «Восстании» Гойя с большой и суровой силой показывает ожесточенность и тяжесть борьбы и беззаветное мужество простых людей.
«…вся сила и глубина реализма Гойи раскрываются в его "Расстреле", – пишет Ю.Д. Колпинский. – В этом произведении художник изобразил момент, когда жестокий, непримиримый конфликт между восставшим народом и захватчиками выражается с особым трагизмом и глубиной. Огромная сила художественного обобщения и типизации достигается Гойей через сопоставление ярких характеров во всем их жизненном своеобразии, со всеми их оригинально-неповторимыми чертами.
Действие в картине происходит глубокой ночью на пустыре городской окраины. У подножия невысокого холма при мерцающем свете поставленного на землю фонаря солдаты расстреливают схваченных повстанцев. Вдали из ночной мглы выступает силуэт города, как бы притаившегося во тьме и настороженно затихшего. Пейзаж здесь не только конкретно, даже портретно, изображает характерные черты того места, где происходило событие;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166
Эту декоративную в своей основе живопись, изображавшую уличные сценки, празднества, прогулки, игры городской молодежи, художник обогатил новыми композициями, укрупнением фигур, красочностью колористических находок, непосредственным ощущением национальной жизни, воспринятой им как бы изнутри: «Завтрак на берегу Мансанареса» (1776), «Маха и ее поклонники» (1777), «Слепой гитарист» (1778), «Продавец посуды» (1779), «Игра в пелоту» (1779), «Раненый каменщик» (1786), «Деревенская свадьба», (1787), «Майский праздник в долине Сан-Исидоро», 1788), «Игра в жмурки» (1791).
В 1777 году была написана картина «Зонтик». «В ней очень сильна чудесная поэзия рождающегося стиля Гойи. В гибкой грации женщины, в ярких и смелых рефлексах цвета, переливах розового, желтого, зеленого, сочетающихся с черным, в сложном фантастическом освещении и какой-то почти музыкальной стройности композиции ощущается магия кисти, которая только что осознала свое могущество и откровенно наслаждается им. Мастерство этой вещи безупречно, атмосфера ее еще безоблачна. Это – одна из вершин "раннего Гойи"» (В. Алексеев).
Одновременно с работой для королевской мануфактуры Гойя пишет многочисленные портреты. Среди них официальные заказные: «Карл III на охоте» (около 1782), «Премьер-министр граф Флоридабланка» (1783), и такие, в которых проявляется живой интерес живописца к портретируемому, проникновенное отношение к нему, позволяющие заострить образ, увидеть его самые характерные черты: «Маркиза Анна Понтехос» (около 1787), «Семья герцога Осуна» (1787).
В восьмидесятые годы в жизни Гойи начинается полоса официальных успехов. В 1780 году его единогласно избирают членом Королевской академии искусств. В 1785 году он становится ее вице-директором, а еще через десять лет – директором живописного отделения Академии.
Ему покровительствовали самые родовитые аристократы Испании – герцог и герцогиня Осуна, герцог и герцогиня Альба. В 1789 году он становится придворным художником – венец его честолюбивых стремлений. Однако вскоре художник понял, что оказался в золотой клетке. Долгий и мучительный роман с герцогиней Каэтаной Альба позволил ему остро ощутить двусмысленность своего социального положения.
К тому же в 1792 году его поразила страшная болезнь – он оглох. И надолго искусство стало для него единственным прибежищем, единственным спасением Гойя стал сторониться людей, ушел в себя. Только в начале 1794 года он берется за кисть, но слух потерян навсегда. В середине девяностых годов в творчестве художника происходит перелом. Мрачные стороны испанской действительности встают перед ним во всей их неприкрытой наготе.
Новое видение художником действительности, его критический подход к ней находят также выражение в небольших композициях – «Суд инквизиции», «Дом умалишенных», «Процессия флагеллантов» (1790-е годы). В 1800 году Гойя создал «Портрет королевской семьи». Вступивший на престол Карл IV с женой, детьми и близкими изображен с большой реалистической достоверностью. Гойя воспроизвел их отталкивающую внешность, их духовную бедность и ничтожество.
На последние годы восемнадцатого столетия приходится его поразительная серия офортов «Капричос» (1793–1797), состоящая из восьмидесяти трех произведений. Общий дух их сам Гойя прекрасно выразил в комментарии к одному из листов: «Мир – это маскарад… Все хотят казаться не тем, что они есть, все обманывают, и никто себя не знает».
«Серия открывается автопортретом Гойи, в котором нет следа ухарства и горячности, свойственных художнику в молодости, – пишет К.В. Мытарева. – Большая тяжелая голова, мрачное немолодое, полное сарказма лицо, настороженный взгляд глаз, смотрящих из-под нависающих век, – это уставший, много передумавший и многое понявший человек. Трезво и внимательно посмотрев на мир, он увидел царящие в нем ложь, ханжество, тупость, суеверие и, воспылав негодованием, запечатлел их. Не давая сюжетной связи между отдельными листами, прибегая к иносказанию, органически сплетая воедино фантастическое и реальное, мастер создал сатиру на общество, зло посмеялся над церковью и высшим светом, человеческими слабостями и пороками».
Валериан фон Лога писал: «Мы видим в этих листах не узкополитический памфлет, не персональную сатиру, но проявление свободного благородного духа, святой гнев человека, умевшего видеть глубже повседневности, несущего нам свою человечность и отвергающего роль моралиста. Гойя, как никто другой в Испании, заслышал шум крыльев Нового времени, и это была его судьба в борьбе против всяческой лжи искать ту основу, на которой должно быть построено лучшее будущее – предмет его мечтаний».
Параллельно с «Капричос» Гойя создает и ряд портретов людей прекрасных и достойных. Характерно, что один из таких положительных образов воплощен в портрете французского посла Гиймарде (1798). Спокойно и уверенно сидит Гиймарде – его фигура полна мужества и внутренней силы.
«В начале нового столетия Гойя пишет одетую и обнаженную "Маху". Молодая женщина изображена лежащей в одной и той же позе дважды. Обе картины отличаются блеском живописи, почти лихорадочной, стремительной точностью мазка и тонкой передачей красоты женского тела. Вместе с тем нельзя не отметить известной напряженности в чуть вызывающей позе, настороженности почти враждебного взора, особенно у обнаженной махи, что лишает ее образ той естественной и радостной свободы жизнеощущения, которая так характерна для женских образов эпохи Возрождения.
К 1805–1808 годам в портретном творчестве Гойи наступает этап большей цельности и ясности в его отношении к миру и человеку.
С наибольшей глубиной красота человека и богатство его жизненных сил переданы в портрете Исабельи Кобос де Порсель (1806). В ней воплощен национальный тип женской красоты. Движения молодой женщины естественны и непринужденны, лицо ее полно жизни, широко раскрытые темные глаза с радостной мечтательностью обращены к миру…» (Ю.Д. Колпинский).
Пережив страшные годы оккупации страны наполеоновскими войсками, оказавшись свидетелем зверских расправ интервентов с мирным населением, мастер создал подлинно трагические произведения – «Восстание 2 мая на Пуэрта дель Соль» и «Расстрел в ночь со 2 на 3 мая 1808 года» (1808–1814).
В «Восстании» Гойя с большой и суровой силой показывает ожесточенность и тяжесть борьбы и беззаветное мужество простых людей.
«…вся сила и глубина реализма Гойи раскрываются в его "Расстреле", – пишет Ю.Д. Колпинский. – В этом произведении художник изобразил момент, когда жестокий, непримиримый конфликт между восставшим народом и захватчиками выражается с особым трагизмом и глубиной. Огромная сила художественного обобщения и типизации достигается Гойей через сопоставление ярких характеров во всем их жизненном своеобразии, со всеми их оригинально-неповторимыми чертами.
Действие в картине происходит глубокой ночью на пустыре городской окраины. У подножия невысокого холма при мерцающем свете поставленного на землю фонаря солдаты расстреливают схваченных повстанцев. Вдали из ночной мглы выступает силуэт города, как бы притаившегося во тьме и настороженно затихшего. Пейзаж здесь не только конкретно, даже портретно, изображает характерные черты того места, где происходило событие;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166