Мне потребовалось меньше минуты избавить ее от болезни, от
которой ее в течение многих лет не сумели избавить табуны бесплатных наших
врачей и тайные шарлатаны, безжа-лостно дравшие с нее большие деньги.
Окончив процедуры, я поблаго-дарил ее за внимание, извинился за беспокойство
и удалился. Мне послышалось, что она вслед произнесла слова "мерзавец",
"проходи-мец", "шарлатан"... Под тяжестью этих слов я опустил голову и
согнул спину.
Я сражаюсь с целым миром, но я бессилен перед испепеляющим цинизмом
женщины.
Перед тем, как влюбиться в дочь, взгляни на ее мать, гласит старая
народная мудрость.
Но есть столь же старое предание, будто ведьмы в юности бывают
красавицами...
ЧУДО
Я проповедовал часть своего учения, касающуюся пьянства, в кафе на
улице Горького-- непростительная ошибка для такого опытного проповедника. Я
говорил о том, что моя религия не запрещает пьян-ства, что сам Христос был
не прочь выпить и порою превращал воду в вино (чего я, к сожалению, делать
не способен). Конечно, все хорошее, что человек имеет благодаря пьянству, он
может иметь и без него.
Но этому надо учиться. Это сложно. Пить, конечно, много проще. Но во
всем надо быть последовательным. Любой образ жизни по-своему хорош, если
последователен. Если ты вор, воруй до конца, ибо, став добродетельным, ты
погибаешь как человек.
-- Верно! -- заорали мои слушатели.
-- Если ты бабник,-- продолжал я,-- то будь им до могилы.
-- Правильно! -- еще громче заорали слушатели.
-- Если ты пьяница,-- развивал я далее свое учение,-- пей до конца, до
последней копейки, до последней рубашки.
-- Ура!!!-- завопили мои слушатели-собутыльники. Этот крик превысил
меру, и нас забрали в милицию, обещая посадить за хулиганство на пятнадцать
суток. Меня заперли отдельно, в самом глубоком подвале, в комнатушке, куда
не сажали даже отпетых негодя-ев, ибо там было воды всегда по колено.
Заперли меня на два мощных замка.
-- Если ты Бог, попробуй выбраться отсюда,-- сказал запиравший мою
камеру милиционер. Он ушел. Я легонько толкнул дверь, и она открылась со
стороны петель. Почему открылась-- сам не понимаю. Я вышел из камеры,
прикрыл за собой дверь и побрел в дежурное помещение, откуда доносился
гомерический хохот. Можете себе пред-ставить изумление милиционеров, когда я
вошел! Они застыли с разину-тыми ртами. А я тихо пересек комнату и вышел на
улицу. Никто меня не остановил.
"Чудеса" Христа-- это лишь литературная форма его учения (как и притчи
его). Сам Христос был против разглашения его способности творить чудеса.
Почему? Да потому, что у него, как и у меня, была более высокая задача:
изменить ориентацию общественного сознания и тем самым изменить весь мир.
В ту выпивку, когда нас забрали, я угощал целую компанию завзятых
пьяниц, не заплатив ни копейки,-- такие чудеса не был способен делать сам
Христос. Более того, когда нас забирали, официантка принесла мне сдачи. Как
я делаю подобные чудеса-- это секрет. Но я ими не злоупотребляю -- у меня
более возвышенные цели. Я к ним прибегаю лишь тогда, когда нет никакой
надежды честно заработать обед, а от голода мутится сознание.
БОГИНЯ
Я был в гостях-- меня кормили ужином в одном почтенном семействе за
мелкую услугу хозяину. Смотрели все вместе телевизор. В нем демонстрировали
достижения балетной школы. И я увидел Ее. Она была в центре программы.
Увидев ее, я забыл про еду, хотя голоден был чрезвычайно. Хозяин сказал, что
Она -- "хороша девочка, пальчики оближешь, аппетитная". Семнадцатилетний сын
хозяина ска-зал, что балерина она ерундовая, бездарная, но телеса и мордочка
великолепные. Пятнадцатилетняя дочь хозяина сказала, что этого достаточно,
чтобы сделать хорошую карьеру. Переспит с кем надо, и все! Хозяйка сказала,
что "все они там проститутки". Сын сказал, что "там процветают извращения",
что танцоры там-- гомосеки, а балерины-лесбиянки. Хозяин сказал, что это все
идет от диссидентов! Они разговаривали в таком духе, комментируя части тела
и движения моей Богини.
А я смотрел на Нее, как завороженный, и твердил про себя как молитву:
"Спи с кем угодно, танцуй плохо, доноси, предавай, будь примерной
комсомолкой, будь глупенькой и корыстной! Только будь! Только позволь мне
хотя бы иногда, хотя бы издали, хотя бы на миг видеть тебя!"
Программа кончилась. Чудесное видение исчезло. Хозяйка в коридоре
сунула мне в руку десятку. Велела (именно велела, а не попросила) позвонить
к ним через пару недель на всякий случай. Я сказал, что
я работаю с гарантией на год, подобно западным фирмам. Заработанную
десятку я пропил с незнакомым пожилым человеком. Рассказал ему о своей
Богине.
-- Плюнь,-- сказал он мне, обнимая меня и искренне сочувствуя моему
горю.-- Стоит ли из-за бабы так раскисать? Ты же мужик. Наша судьба такая
!
-- Дело не в ней,-- сказал я,-- а во мне самом. Хочется видеть что-то
светлое и чистое.
-- Я прожил жизнь,-- сказал он.-- Поверь мне, нет в нашей жизни ничего
светлого и чистого. Одна грязь и мрак. Только вот эта минута, когда мы с
тобой, свята. Только она. А она скоротечна. Она сейчас кончится. Сейчас я
буду вдрызг пьян, а пьяный я -- самая гнусная тварь. Уходи, пока я еще не...
А ночью я не выдержал, оделся и пошел на улицу, к ее дому. До утра
стоял под ее окном. И про себя пел ей мою серенаду.
Дни и годы идут
.
Не сосчитать утрат.
Зачем я торчу тут.
Под окнами, до утра?
Разное нам дано.
Хоть плачь или удавись,
Но я опускаюсь на дно,
А ты устремляешься ввысь.
Холод в моей душе.
Жизни никчемной суть,
Не в силах мыслью уже
Даже пылинку сдуть.
Я просто гороховый шут.
Быть Богом не мой удел.
И вовсе я не вершу
Ходом событий и дел.
Вроде кончать пора,
Нечего ждать мне тут.
Меня, как сор, со двора
Дворники прочь метут.
УЧИСЬ У УЧЕНИКОВ СВОИХ
-- Как вы думаете, сколько мне лет?-- спрашивает мой собесед-ник, Я
разглядываю его молодое, свежее лицо. Я знаю, если человек предлагает
угадать его возраст, он выглядит моложе своих лет.
-- Пятьдесят пять,-- неуверенно говорю я.
-- Ошибаетесь, молодой человек! -- ликует мой моложавый собесед-ник.--
Семьдесят пять! Не верите! Вот мой паспорт, взгляните!
-- Как же это вы ухитрились так сохраниться?-- с восхищением спрашиваю
я.
-- Все удивляются,-- говорит он,-- в особенности врачи. Все
спра-шивают, как это я ухитрился так сохраниться? Только вот слушать никто
не хочет. Стоит мне начать объяснять это "как", как у всех пропадает
интерес. Все хотят услышать какую-нибудь короткую и про-стую магическую
формулу жизни. Чтобы раз-- и готово! Живи до ста лет молоденьким. А никакого
эликсира молодости нет. И пилюль
никаких нет. И диеты никакой нет. И голод не поможет. И йога
пресловутая ничего не даст. Быть вечно молодым -- это сложная наука и
тяжелый труд. Это, можно сказать, особая профессия.
Я вам еще не надоел?-- спрашивает он.-- Обычно у желающих услышать мой
ответ на их вопрос "Как?" именно в этом месте пропада-ет интерес к моему
возможному ответу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
которой ее в течение многих лет не сумели избавить табуны бесплатных наших
врачей и тайные шарлатаны, безжа-лостно дравшие с нее большие деньги.
Окончив процедуры, я поблаго-дарил ее за внимание, извинился за беспокойство
и удалился. Мне послышалось, что она вслед произнесла слова "мерзавец",
"проходи-мец", "шарлатан"... Под тяжестью этих слов я опустил голову и
согнул спину.
Я сражаюсь с целым миром, но я бессилен перед испепеляющим цинизмом
женщины.
Перед тем, как влюбиться в дочь, взгляни на ее мать, гласит старая
народная мудрость.
Но есть столь же старое предание, будто ведьмы в юности бывают
красавицами...
ЧУДО
Я проповедовал часть своего учения, касающуюся пьянства, в кафе на
улице Горького-- непростительная ошибка для такого опытного проповедника. Я
говорил о том, что моя религия не запрещает пьян-ства, что сам Христос был
не прочь выпить и порою превращал воду в вино (чего я, к сожалению, делать
не способен). Конечно, все хорошее, что человек имеет благодаря пьянству, он
может иметь и без него.
Но этому надо учиться. Это сложно. Пить, конечно, много проще. Но во
всем надо быть последовательным. Любой образ жизни по-своему хорош, если
последователен. Если ты вор, воруй до конца, ибо, став добродетельным, ты
погибаешь как человек.
-- Верно! -- заорали мои слушатели.
-- Если ты бабник,-- продолжал я,-- то будь им до могилы.
-- Правильно! -- еще громче заорали слушатели.
-- Если ты пьяница,-- развивал я далее свое учение,-- пей до конца, до
последней копейки, до последней рубашки.
-- Ура!!!-- завопили мои слушатели-собутыльники. Этот крик превысил
меру, и нас забрали в милицию, обещая посадить за хулиганство на пятнадцать
суток. Меня заперли отдельно, в самом глубоком подвале, в комнатушке, куда
не сажали даже отпетых негодя-ев, ибо там было воды всегда по колено.
Заперли меня на два мощных замка.
-- Если ты Бог, попробуй выбраться отсюда,-- сказал запиравший мою
камеру милиционер. Он ушел. Я легонько толкнул дверь, и она открылась со
стороны петель. Почему открылась-- сам не понимаю. Я вышел из камеры,
прикрыл за собой дверь и побрел в дежурное помещение, откуда доносился
гомерический хохот. Можете себе пред-ставить изумление милиционеров, когда я
вошел! Они застыли с разину-тыми ртами. А я тихо пересек комнату и вышел на
улицу. Никто меня не остановил.
"Чудеса" Христа-- это лишь литературная форма его учения (как и притчи
его). Сам Христос был против разглашения его способности творить чудеса.
Почему? Да потому, что у него, как и у меня, была более высокая задача:
изменить ориентацию общественного сознания и тем самым изменить весь мир.
В ту выпивку, когда нас забрали, я угощал целую компанию завзятых
пьяниц, не заплатив ни копейки,-- такие чудеса не был способен делать сам
Христос. Более того, когда нас забирали, официантка принесла мне сдачи. Как
я делаю подобные чудеса-- это секрет. Но я ими не злоупотребляю -- у меня
более возвышенные цели. Я к ним прибегаю лишь тогда, когда нет никакой
надежды честно заработать обед, а от голода мутится сознание.
БОГИНЯ
Я был в гостях-- меня кормили ужином в одном почтенном семействе за
мелкую услугу хозяину. Смотрели все вместе телевизор. В нем демонстрировали
достижения балетной школы. И я увидел Ее. Она была в центре программы.
Увидев ее, я забыл про еду, хотя голоден был чрезвычайно. Хозяин сказал, что
Она -- "хороша девочка, пальчики оближешь, аппетитная". Семнадцатилетний сын
хозяина ска-зал, что балерина она ерундовая, бездарная, но телеса и мордочка
великолепные. Пятнадцатилетняя дочь хозяина сказала, что этого достаточно,
чтобы сделать хорошую карьеру. Переспит с кем надо, и все! Хозяйка сказала,
что "все они там проститутки". Сын сказал, что "там процветают извращения",
что танцоры там-- гомосеки, а балерины-лесбиянки. Хозяин сказал, что это все
идет от диссидентов! Они разговаривали в таком духе, комментируя части тела
и движения моей Богини.
А я смотрел на Нее, как завороженный, и твердил про себя как молитву:
"Спи с кем угодно, танцуй плохо, доноси, предавай, будь примерной
комсомолкой, будь глупенькой и корыстной! Только будь! Только позволь мне
хотя бы иногда, хотя бы издали, хотя бы на миг видеть тебя!"
Программа кончилась. Чудесное видение исчезло. Хозяйка в коридоре
сунула мне в руку десятку. Велела (именно велела, а не попросила) позвонить
к ним через пару недель на всякий случай. Я сказал, что
я работаю с гарантией на год, подобно западным фирмам. Заработанную
десятку я пропил с незнакомым пожилым человеком. Рассказал ему о своей
Богине.
-- Плюнь,-- сказал он мне, обнимая меня и искренне сочувствуя моему
горю.-- Стоит ли из-за бабы так раскисать? Ты же мужик. Наша судьба такая
!
-- Дело не в ней,-- сказал я,-- а во мне самом. Хочется видеть что-то
светлое и чистое.
-- Я прожил жизнь,-- сказал он.-- Поверь мне, нет в нашей жизни ничего
светлого и чистого. Одна грязь и мрак. Только вот эта минута, когда мы с
тобой, свята. Только она. А она скоротечна. Она сейчас кончится. Сейчас я
буду вдрызг пьян, а пьяный я -- самая гнусная тварь. Уходи, пока я еще не...
А ночью я не выдержал, оделся и пошел на улицу, к ее дому. До утра
стоял под ее окном. И про себя пел ей мою серенаду.
Дни и годы идут
.
Не сосчитать утрат.
Зачем я торчу тут.
Под окнами, до утра?
Разное нам дано.
Хоть плачь или удавись,
Но я опускаюсь на дно,
А ты устремляешься ввысь.
Холод в моей душе.
Жизни никчемной суть,
Не в силах мыслью уже
Даже пылинку сдуть.
Я просто гороховый шут.
Быть Богом не мой удел.
И вовсе я не вершу
Ходом событий и дел.
Вроде кончать пора,
Нечего ждать мне тут.
Меня, как сор, со двора
Дворники прочь метут.
УЧИСЬ У УЧЕНИКОВ СВОИХ
-- Как вы думаете, сколько мне лет?-- спрашивает мой собесед-ник, Я
разглядываю его молодое, свежее лицо. Я знаю, если человек предлагает
угадать его возраст, он выглядит моложе своих лет.
-- Пятьдесят пять,-- неуверенно говорю я.
-- Ошибаетесь, молодой человек! -- ликует мой моложавый собесед-ник.--
Семьдесят пять! Не верите! Вот мой паспорт, взгляните!
-- Как же это вы ухитрились так сохраниться?-- с восхищением спрашиваю
я.
-- Все удивляются,-- говорит он,-- в особенности врачи. Все
спра-шивают, как это я ухитрился так сохраниться? Только вот слушать никто
не хочет. Стоит мне начать объяснять это "как", как у всех пропадает
интерес. Все хотят услышать какую-нибудь короткую и про-стую магическую
формулу жизни. Чтобы раз-- и готово! Живи до ста лет молоденьким. А никакого
эликсира молодости нет. И пилюль
никаких нет. И диеты никакой нет. И голод не поможет. И йога
пресловутая ничего не даст. Быть вечно молодым -- это сложная наука и
тяжелый труд. Это, можно сказать, особая профессия.
Я вам еще не надоел?-- спрашивает он.-- Обычно у желающих услышать мой
ответ на их вопрос "Как?" именно в этом месте пропада-ет интерес к моему
возможному ответу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61