) появляется пункт, запрещающий кому-либо покупать земли ордынцев, который отражает тот факт, что они, как и числяки, принадлежали великому князю.
Давайте теперь рассмотрим статус капанных и делюев. В Галиче в послемонгольский период каланных трудно было отличить от сотных людей. При монголах они, должно быть, составляли отдельную группу. Две эти группы держались порознь в Великом княжестве Литовском даже в послемонгольский период. В галицких документах каланные определяются как «несвободные люди » (homines illiberi), а также как «королевские люди »(homines regales). Производное слово «каланство» обозначает рабство. Хотя и прикрепленные к княжеским владениям, каланные не являлись рабами. Они могли обращаться в суд и выступать в качестве свидетелей; имели право владеть собственностью. По всей видимости, они были потомками русских, взятых монголами в плен в ранние времена, которых хан обратил в рабов, чтобы они выполняли для него разнообразные службы. Возможно также, что некоторые из этих пленников были выкуплены королем Польши или великим князем литовским и должны были работать на них, чтобы компенсировать расходы. Представляется, что позднее в Галиче большинство каланных присоединилось к ордынской общине. В Великом княжестве Литовском каланные, или, по крайней мере, некоторые из них, обрабатывали землю на угодьях великого князя.
Происхождение делюев, видимо, такое же, что и у каланных. По моему мнению, термин «делюй» происходит от персидского слова del, которое обозначает «середина, центр». Согласно монгольским правилам распределения военной добычи, большая часть военнопленных сохранялась для правящего хана, как для верховного главнокомандующего. Эта часть по-персидски называлась delia-i buzurg (большая середина). Хан имел право обращаться с этими пленниками по своему усмотрению. Вероятно, многие из них становились рабами хана и расселялись на земельных участках или должны были исполнять службы определенного характера. Как уже упоминалось, ханы других улусов, таких как Джинкши, например, также получали свою долю русских пленников, и некоторых из них привозили в Китай. В московских источниках делюи с ордынцами впервые появляются в вышеупомянутом договоре между великим князем Дмитрием Московским и князем Владимиром Серпуховским. Значит, происхождение этой группы можно отнести ко времени правления Ивана II. Возможно, район, заселенный делюями, был к тому времени дарован ханом великому князю Московскому. Однако, не исключено, что эта группа была образована русскими великими князьями из русских пленников, относившихся к группе delia, которых они выкупили. Выкупленные получили земли для обработки. Статус делюев и их земель был аналогичен статусу ордынцев.
IV
Монгольская система управления функционировала в том виде, в котором первоначально была установлена, на протяжении примерно столетия. Она прекратила свое существование в Галиче в 1349 г., когда эту страну захватила Польша; к 1363 г. большинство других западнорусских (украинских и белорусских) земель признало господство великого князя литовского и также было потеряно для монголов. Монгольское правление в Восточной Руси продолжалось еще на протяжении столетия. Однако его характер изменился после реформы налоговой системы в начале XIV века. Впоследствии, как мы увидим, после периода неурядиц в Золотой Орде в 1360-х и 1370-х гг. монгольский контроль стал значительно слабее, исключая краткий период реставрации при Тохта-мыше (1382-1395 гг.).
Следует вспомнить, что некоторые русские князья в конце XIII века и все русские князья в начале XIV века имели привилегию – и обязанность – собирать дань и другие налоги. В связи с этим баскаки были отозваны, а мелкие сборщики налогов теперь назначались самими русскими князьями. Каждый русский великий князь после сбора денег должен был иметь дело с особым монгольским высокопоставленным чиновником (даругой высшего ранга), который подсчитывал количество собранного и принимал деньги для сокровищницы хана. Эти даруги, однако, проживали в Сарае, а не на Руси. Такой даруга, ответственный за Великое княжество Московское («московский даруга»), упоминается в Симеоновской летописи под датой 1432 г. Скорее всего, существовал тверской, нижегородский и рязанский даруги. Общая сумма, которую каждый великий князь должен был выплатить хану, называлась «выходом». Это слово представляется русским переводом арабского термина kharaj. Первоначальным значением этого арабского слова было «дань» в общем смысле; позднее оно стало обозначать более узкое понятие – «налог на земельную собственность».
Большую часть выхода составляли деньги от дани. Что касается других налогов, то тамгу продолжали собирать, но вырученная от нее сумма обычно оставалась в сокровищнице великого князя. После 1360 г., очевидно, только один хан, Тохтамыш, мог собирать тамгу. Ям также регулярно не выплачивался ханам. Поплужное смешалось с данью, которая постепенно стала начисляться, исходя из количества сох. Согласно В.Н. Татищеву, сумма дани определялась на основании количества сох еще в 1273 г., но это не подтверждают известные нам летописи и документы. Утверждение Татищева, хотя по сути и резонное, видимо, неверно датировано. Согласно летописям, в 1384 г. дань собиралась из расчета половины рубля с деревни. Эта единица измерения, должно быть, соотносилась с одной сохой. В своем письме от 1409 г. Василию I эмир Едигей говорил, что, по его сведениям, великий князь московский собрал по одному рублю с каждых двух сох. В своем завещании, написанном в 1423 г., великий князь Василий I советовал собирать дань в соответствии с количеством людей и их платежеспособностью («по людям и по силе»). Завещание Василия II (написанное в 1461 или в начале 1462 г.) содержит более точную формулу: «по сохам и по людям».
Из разрешения, данного городом Новгородом великому князю Василию II собирать «черный бор» на торжокской земле (около 1456 г.), мы узнаем, что один плуг считался, как две сохи. Соха, с которой мы уже сталкивались в значении «легкий плуг», определяется как «две лошади и одна половина лошади». И снова, в Никоновской летописи: «Три обжи составляют одну соху. Обжа представляет собой следующее: один человек пашет на одной лошади. А когда человек пашет на трех лошадях с помощью двух работников, это – одна соха . Кроме того, как указано в новгородском документе, четыре человека без лошадей также составляли одну соху. Единицей налогообложения для несельскохозяйственных работ тоже служила соха. Согласно тому же самому документу, дубильная бочка, рыболовная сеть, кузница приравнивались к одной сохе; большой чан, или црен, использовавшийся для выпаривания в производстве соли, считался двумя сохами.
Все это относиться к новгородской сохе. В Москве XVI и XVII веков термин соха применялся по отношению к значительно большей единице. Однако представляется, что в XV веке московская соха была единицей таких же размеров, что и новгородская. Следовательно, для сельскохозяйственных районов три человека, видимо, во всяком случае считались минимальным числом, составляющим каждую соху. Трое мужчин, соответственно с их семьями и иждивенцами, могли составлять группу примерно в двадцать человек. Это примерно соответствовало большой усадьбе семейной общины («большой семье»).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
Давайте теперь рассмотрим статус капанных и делюев. В Галиче в послемонгольский период каланных трудно было отличить от сотных людей. При монголах они, должно быть, составляли отдельную группу. Две эти группы держались порознь в Великом княжестве Литовском даже в послемонгольский период. В галицких документах каланные определяются как «несвободные люди » (homines illiberi), а также как «королевские люди »(homines regales). Производное слово «каланство» обозначает рабство. Хотя и прикрепленные к княжеским владениям, каланные не являлись рабами. Они могли обращаться в суд и выступать в качестве свидетелей; имели право владеть собственностью. По всей видимости, они были потомками русских, взятых монголами в плен в ранние времена, которых хан обратил в рабов, чтобы они выполняли для него разнообразные службы. Возможно также, что некоторые из этих пленников были выкуплены королем Польши или великим князем литовским и должны были работать на них, чтобы компенсировать расходы. Представляется, что позднее в Галиче большинство каланных присоединилось к ордынской общине. В Великом княжестве Литовском каланные, или, по крайней мере, некоторые из них, обрабатывали землю на угодьях великого князя.
Происхождение делюев, видимо, такое же, что и у каланных. По моему мнению, термин «делюй» происходит от персидского слова del, которое обозначает «середина, центр». Согласно монгольским правилам распределения военной добычи, большая часть военнопленных сохранялась для правящего хана, как для верховного главнокомандующего. Эта часть по-персидски называлась delia-i buzurg (большая середина). Хан имел право обращаться с этими пленниками по своему усмотрению. Вероятно, многие из них становились рабами хана и расселялись на земельных участках или должны были исполнять службы определенного характера. Как уже упоминалось, ханы других улусов, таких как Джинкши, например, также получали свою долю русских пленников, и некоторых из них привозили в Китай. В московских источниках делюи с ордынцами впервые появляются в вышеупомянутом договоре между великим князем Дмитрием Московским и князем Владимиром Серпуховским. Значит, происхождение этой группы можно отнести ко времени правления Ивана II. Возможно, район, заселенный делюями, был к тому времени дарован ханом великому князю Московскому. Однако, не исключено, что эта группа была образована русскими великими князьями из русских пленников, относившихся к группе delia, которых они выкупили. Выкупленные получили земли для обработки. Статус делюев и их земель был аналогичен статусу ордынцев.
IV
Монгольская система управления функционировала в том виде, в котором первоначально была установлена, на протяжении примерно столетия. Она прекратила свое существование в Галиче в 1349 г., когда эту страну захватила Польша; к 1363 г. большинство других западнорусских (украинских и белорусских) земель признало господство великого князя литовского и также было потеряно для монголов. Монгольское правление в Восточной Руси продолжалось еще на протяжении столетия. Однако его характер изменился после реформы налоговой системы в начале XIV века. Впоследствии, как мы увидим, после периода неурядиц в Золотой Орде в 1360-х и 1370-х гг. монгольский контроль стал значительно слабее, исключая краткий период реставрации при Тохта-мыше (1382-1395 гг.).
Следует вспомнить, что некоторые русские князья в конце XIII века и все русские князья в начале XIV века имели привилегию – и обязанность – собирать дань и другие налоги. В связи с этим баскаки были отозваны, а мелкие сборщики налогов теперь назначались самими русскими князьями. Каждый русский великий князь после сбора денег должен был иметь дело с особым монгольским высокопоставленным чиновником (даругой высшего ранга), который подсчитывал количество собранного и принимал деньги для сокровищницы хана. Эти даруги, однако, проживали в Сарае, а не на Руси. Такой даруга, ответственный за Великое княжество Московское («московский даруга»), упоминается в Симеоновской летописи под датой 1432 г. Скорее всего, существовал тверской, нижегородский и рязанский даруги. Общая сумма, которую каждый великий князь должен был выплатить хану, называлась «выходом». Это слово представляется русским переводом арабского термина kharaj. Первоначальным значением этого арабского слова было «дань» в общем смысле; позднее оно стало обозначать более узкое понятие – «налог на земельную собственность».
Большую часть выхода составляли деньги от дани. Что касается других налогов, то тамгу продолжали собирать, но вырученная от нее сумма обычно оставалась в сокровищнице великого князя. После 1360 г., очевидно, только один хан, Тохтамыш, мог собирать тамгу. Ям также регулярно не выплачивался ханам. Поплужное смешалось с данью, которая постепенно стала начисляться, исходя из количества сох. Согласно В.Н. Татищеву, сумма дани определялась на основании количества сох еще в 1273 г., но это не подтверждают известные нам летописи и документы. Утверждение Татищева, хотя по сути и резонное, видимо, неверно датировано. Согласно летописям, в 1384 г. дань собиралась из расчета половины рубля с деревни. Эта единица измерения, должно быть, соотносилась с одной сохой. В своем письме от 1409 г. Василию I эмир Едигей говорил, что, по его сведениям, великий князь московский собрал по одному рублю с каждых двух сох. В своем завещании, написанном в 1423 г., великий князь Василий I советовал собирать дань в соответствии с количеством людей и их платежеспособностью («по людям и по силе»). Завещание Василия II (написанное в 1461 или в начале 1462 г.) содержит более точную формулу: «по сохам и по людям».
Из разрешения, данного городом Новгородом великому князю Василию II собирать «черный бор» на торжокской земле (около 1456 г.), мы узнаем, что один плуг считался, как две сохи. Соха, с которой мы уже сталкивались в значении «легкий плуг», определяется как «две лошади и одна половина лошади». И снова, в Никоновской летописи: «Три обжи составляют одну соху. Обжа представляет собой следующее: один человек пашет на одной лошади. А когда человек пашет на трех лошадях с помощью двух работников, это – одна соха . Кроме того, как указано в новгородском документе, четыре человека без лошадей также составляли одну соху. Единицей налогообложения для несельскохозяйственных работ тоже служила соха. Согласно тому же самому документу, дубильная бочка, рыболовная сеть, кузница приравнивались к одной сохе; большой чан, или црен, использовавшийся для выпаривания в производстве соли, считался двумя сохами.
Все это относиться к новгородской сохе. В Москве XVI и XVII веков термин соха применялся по отношению к значительно большей единице. Однако представляется, что в XV веке московская соха была единицей таких же размеров, что и новгородская. Следовательно, для сельскохозяйственных районов три человека, видимо, во всяком случае считались минимальным числом, составляющим каждую соху. Трое мужчин, соответственно с их семьями и иждивенцами, могли составлять группу примерно в двадцать человек. Это примерно соответствовало большой усадьбе семейной общины («большой семье»).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118