на туалетном столике громоздилась гора пыльных банок и испачканных косметикой кусочков ваты, старая пуховка для пудры и расческа, опутанная сальными волосами.
За дверью висела вешалка с крючками. Глэдис вынесла три платья.
— Я, наверное, надену вечером белое, — рассуждала она, встряхивая кипу белого шифона, которому срочно требовалась стирка. — Прикупила к нему на распродаже пояс и накидочку с блестками — просто мечта! Какое тебе нравится? Красное… чуть-чуть в пятнышках… или черное?
Фиона выбрала черное с дешевыми кружевами, скромное, без претензий, правда, с порванным и затоптанным подолом.
— У тебя есть иголка с ниткой? — попросила она, и Глэдис после долгих поисков отыскала черные нитки, но иголки не обнаружила.
— Постой минутку, одолжу у соседей, — сказала она.
В течение следующего часа Фиона терпеливо штопала и латала черное кружевное платье, готовясь к вечернему представлению.
Настоящее веселье в клубе «Фонарик» разворачивалось только после полуночи.
Тем не менее девушкам приказали явиться к десяти вечера.
Прибывшую вместе с Глэдис Фиону со всеми перезнакомили, но, обменявшись приветствиями — «очень приятно», — девушки перестали тут же обращать на нее внимание.
Это не было проявлением недружелюбия, просто их разговоры целиком состояли из беглых замечаний в адрес общих знакомых и обсуждения событий, которые произошли после их последней встречи.
Все девушки казались весьма опытными, за исключением одной смуглой крошки француженки, которую явно наняли за необычную внешность.
Остальные и раньше служили у «ма», которая, как догадалась Фиона, имела обыкновение открывать один за другим ночные клубы и перебираться в новый каждый раз, как ее накрывала полиция.
«Ма» наверняка была деспотична, поэтому разумным было всегда держать ее сторону.
Если она выгоняла из клуба какую-то девушку, назад вернуться та уже не могла. Она умела заставить девушек трудиться без простоев, в чем очень преуспела, как заметила Фиона позже вечером.
Никому не позволяли оставаться без партнера. Либо сама «ма» подводила мужчину, либо велела девушкам подыскивать их самим, «и поскорей, черт побери!».
Около половины двенадцатого прибыли несколько новых клиентов — молодые люди, одержимые желанием выпить.
Большую половину посетителей девушки восторженно приветствовали, окликая их по именам, они брали их за руки, начинали болтать и смеяться, уговаривая попробовать напитки.
К двенадцати заведение было почти заполнено. Фиона танцевала то с одним, то с другим мужчиной.
Еще днем она поинтересовалась у Глэдис насчет комнаты на ночь.
— У меня денег нет, — сказала она. — Как думаешь, твоя хозяйка не пустит меня в долг?
Глэдис засомневалась:
— Не знаю.
А потом ее осенило.
— Я тебе вот что скажу — хочешь, спи сегодня у меня… то есть если я буду свободна. Тут всю ночь открыто. Нового парня я скорее всего искать не стану, разве что подвернется знакомый.
Обычно они заглядывают раз-другой и уже дружбу завязывают. За исключением, конечно, «бонд-стритеров».
— Что это за «бонд-стритеры»? — полюбопытствовала Фиона.
— Корабли, что причаливают на одну ночь, — объяснила Глэдис.
Затем они отправились к хозяйке, и та сказала, что на чердаке есть постель, которую при желании можно получить за полкроны.
Глэдис не говорила, что интересуется этим для Фионы, обмолвилась лишь, будто к ней из деревни едет подруга, которой может понадобиться ночлег.
Хозяйка, однако, не клюнула на ее маленькую хитрость.
— Отлично, — заявила она. — Знаю я ваши игры. Пускай подруга спит вместе с тобой, если не подцепишь кого-нибудь получше.
Ладно, устраивайтесь как знаете, только предупреждаю, чтоб эту кровать даже пальцем не трогали. Либо я получаю полкроны, либо выкатывайтесь обе.
В три утра «Фонарик» еще бурлил весельем. Разноцветные огоньки играли на стенах, окрашивая лица танцующих то в розовый, то в зеленый, то в оранжевый. Звук под низкими потолками не распространялся, и от оркестра было больше шума, чем от любого джаз-банда.
Впрочем, лихая музыка, похоже, еще больше распаляла танцующих.
В баре от покупателей не было отбоя, не удивительно, ибо в танцзале было очень жарко.
Танцующие, не обращая внимания на духоту, снова и снова пускались в пляс, и Фиона поняла, что ей не выдержать такой нагрузки и если не отдохнуть, она вполне может рухнуть на пол.
Крупных чаевых тут не давали, и требовать от партнера дополнительной платы девушке, прошедшейся с ним в танце, было невозможно.
Фиона хорошо это понимала, но заметила, что многие мужчины увиливают потому, что девушки не настаивают на чаевых.
Некоторые девушки настаивали на чаевых и иногда получали их потому, что партнер предпочитал заплатить, чем выдержать неприятную сцену.
Порой мужчина просил девушку пойти с ним домой и в случае отказа лишал ее чаевых вообще, даже если до этого протанцевал с ней два-три раза.
К «отказчицам» тут снисхождения не было, да и сами девушки считали, что ужасно глупо отталкивать платежеспособных мужчин, а «ма» приходила в бешенство, узнав, что ее посетителям отказали.
Только в пять Фионе и Глэдис удалось наконец уйти. Впрочем, Фиона не видела Глэдис в течение нескольких часов и размышляла, что с ней случилось.
Однако с приближением часа закрытия та появилась, усталая и растрепанная, и теперь они быстрым шагом шли к дому по Тоттенхем-Корт-роуд. Ноги у Фионы болели, на бедре вспух здоровый синяк.
И все-таки она знала, что в ее сумочке лежат десять с лишним шиллингов серебром, и за это можно было стерпеть какую угодно усталость.
— Думаю, я могу позволить себе заплатить за ту постель, — обратилась она к Глэдис. — Мне надо как следует отдохнуть.
— Деньги тебе завтра понадобятся, — возразила Глэдис. — Не будь дурочкой, вдруг получишь дружеское предложение — тебе лучше его принять.
— Знаю, и платье мне тоже нужно, — согласилась Фиона. — Не могу даже выразить всю благодарность за то, что ты для меня сделала, Глэдис.
— Ой, заткнись! — охнула Глэдис, и тут девушки подошли к дверям и на цыпочках вошли в дом.
Беспорядок в комнате Глэдис был чудовищный. Постель была перевернута вверх дном, вокруг валялось белье и одежда.
Фионе было противно от мысли, что она должна провести здесь ночь, но ведь ей нужно как можно быстрее раздобыть вечернее платье, чтобы не одалживать больше у Глэдис. А на него нужны деньги.
Делать было нечего, и уставшие, но все еще шутившие девушки улеглись в постель вместе.
Через две недели Фиона вполне освоилась в «Фонарике». Она быстро поставила себя должным образом, научилась называть большинство завсегдатаев по имени, приспособилась незаметно для окружающих настаивать на хороших чаевых.
Жизнь в заведении была шумной из-за постоянных скандалов. В полном своем безобразии оно представало по субботним вечерам, так как в эти дни приходило много грубых, неотесанных посетителей.
Больше всего Фиона боялась, когда в заведение заваливалась целая группа юнцов, желающих повеселиться после хорошего ужина.
Сильно напившись, они превращали клуб в подобие зверинца и частенько до того расходились, что едва не сбивали девушек с ног.
Фиону как-то зацепили во время драки, она упала на пол и получила очень болезненный синяк на ноге, а одна девушка поранила голову об осколок стакана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39