Все последние дни перед отъездом, стоило им остаться наедине, Кендрик только и говорил что о побеге. Он старался чаще видеться со своим школьным приятелем Филиппом, который, по его уверениям, был настоящим кладезем информации.
Поезд мягко покачивало, и оба сопровождающие, барон и графиня, будучи людьми пожилыми, уютно устроились в креслах, прикрыв глаза и даже не пытаясь поддерживать беседу.
Тина и Кендрик не могли позволить себе такой роскоши, как поверить в то, что их стражи действительно спят, и потому молчали всю дорогу, и без слов понимая друг друга.
Наконец через час с четвертью поезд запыхтел и остановился на узловой станции, до этого еще раза три остановившись на каких-то полустанках, где садились другие пассажиры, преимущественно фермеры с женами и студенты. На последней из таких остановок Кендрик вдруг сказал:
— Я хочу немного размяться. Барон Кауфлен открыл глаза.
— Вы желаете, чтобы я вас сопровождал, ваше королевское высочество?
— Нет-нет, разумеется, нет, я просто быстро пройдусь до конца платформы и вернусь обратно. Вы можете не волноваться, барон.
Барон издал вздох успокоения, а Кендрик поспешил на платформу.
Тина знала, что брат должен разузнать, как можно забрать их вещи из багажного вагона в хвосте поезда и переместить их в парижский экспресс.
Багаж был еще одной проблемой, с которой она справилась, следуя руководству Кендрика, казавшемуся Тине крайне мудрым.
— Вряд ли тебе позволят взять в Эттинген твои лучшие бальные платья, — заявил он. — Значит, тебе надо приготовить еще один чемодан, который ты уложишь сама, а я, как только мы станем подъезжать к узловой, сорву с него ярлык и прилеплю новый, который уже будет у меня в кармане.
— О Кендрик, но дело становится запутанней и запутанней с каждым мгновением! Не покажется ли моей горничной странным тот факт, что я сама пакую чемодан?
— Ты должна придумать какую-нибудь отговорку, — отрезал брат. — В конце концов, Мария все-таки чрезвычайно тебе предана, и если ты доверишься ей под большим секретом, не думаю, чтобы она побежала и донесла матери.
И это был почти верный ход; дело кончилось тем, что Тина просто призналась горничной, будто хочет взять с собой несколько самых элегантных платьев, так как надеется на многочисленные приглашения как на маленькие вечеринки, так и на балы.
— Но, пожалуйста, Мария, никому не говори об этом, потому что, как я тебе уже не раз жаловалась, мы с его королевским высочеством отправляемся в Эттинген исключительно для занятий. А три недели… это слишком большой срок, чтобы ни разу не выпустить из рук книгу.
Горничная, и без того преданно любившая девушку, растрогалась.
— Моя матушка всегда говорила мне, что юность бывает лишь раз в жизни — а уж вашу-то юность я никому обеспокоить не дам, ваше королевское высочество!
— Я верю тебе, милая Мария. И, дабы подкрепить свои слова, Тина подарила горничной одно из своих платьев, которым та давно восхищалась, — и договор был окончательно закреплен, результатом чего явилось то, что Мария, конечно, уложила секретный чемодан гораздо более аккуратно и тщательно, чем это сделала бы сама принцесса. Кроме того, горничная настояла, чтобы ее хозяйка взяла с собой и две шляпные коробки, в одной из которых уместились все самые изысканные шляпки, которые Тина носила только по торжественным случаям.
Вернувшись со своей фальшивой прогулки в купе, Кендрик осторожно
подмигнул сестре, из чего она заключила, что предприятие увенчалось успехом и брат сменил не только ярлыки на багаже, но и дал охраняющему вагон служащему такую сумму, что тот без промедления согласился перенести их вещи на парижский экспресс.
Увы, когда их поезд остановился на узловой, никаких признаков парижского поезда не было и в помине. По перрону разгуливало множество народа, и Кендрик даже открыл окно, чтобы высунуться подальше и как следует разглядеть их всех.
Тина же уже начинала побаиваться, что весь так хорошо продуманный план рухнет в последний момент из-за какой-нибудь мелочи.
Но еще через минуту она увидела, как тревожно Кендрик подался вперед всем телом, и объяснять, что он увидел, девушке уже не понадобилось.
К узловой подходил парижский экспресс.
Носильщики забегали по платформе, занимая места, ибо поезд останавливался здесь всего лишь на пару минут.
Неожиданно для всех Кендрик широко и явно зевнул.
— Как меня утомило это ожидание! — обратился он, словно сам к себе. — Не пойти ли мне в книжный киоск да не купить ли каких-нибудь газет посвежей?
— Могу ли для вашего высочества это сделать я? — вновь осведомился барон.
— Нет, благодарю, я лучше выберу газеты сам, — равнодушным и вялым голосом ответил принц и, открыв дверь купе, вышел на платформу, не забыв, однако, оставить дверь приоткрытой.
К этому моменту должна была собраться и Тина.
Через пару секунд она тоже встала и точно так же, как брат, подошла к окну для того, чтобы якобы поинтересоваться гуляющей публикой.
Еще через несколько мгновений девушка увидела брата, делающего ей знак рукой, и сообщила сопровождающим как можно безразличней:
— Его высочество хочет, чтобы я тоже вышла. Я вернусь буквально через минуту. — Говоря это, девушка незаметным движением положила письмо, уже давно зажатое в руке, на свое пустое сиденье — и выпрыгнула на платформу.
Вслед ей раздалось какое-то напутствие графини, но, уже не разбирая слов. Тина метнулась к брату и, взявшись за руки, они побежали к экспрессу.
Проводники уже закрывали двери, а кондуктор приготовился дать последний свисток.
Кендрик рванул дверь купе первого класса и втолкнул туда Тину. Сам он вскочил на подножку уже на ходу, сопровождаемый бормотанием проводника о том, что в экспрессы в последний момент не садятся.
Брат и сестра рухнули на сиденья, едва переводя дыхание, и некоторое время молчали. Затем, когда поезд пошел уже на полной скорости, они наконец-то осознали, что план их практически выполнен — они сбежали, и на настоящий момент их сопровождающие сделать ничего не в силах.
Купе оказалось пустым, и только теперь Тина поняла, что брат немного задержался лишь из-за того, что подыскивал подходящее место.
Они поглядели друг на друга и одновременно разразились бурным хохотом.
— Теперь попробуй скажи мне, что я не гений! — веселился Кендрик. — Все было сделано — комар носа не подточит! Багаж перенесен, я сам видел, как его укладывали, и мы тоже здесь! Наше великое приключение, о котором мы станем рассказывать внукам, начинается!
— Ну, насчет внуков — не знаю, но папе и маме…
— Об этом не беспокойся, — успокоил брат, — когда барон прочитает написанное мной письмо, он не осмелится и словом заикнуться отцу. Будет слишком бояться потерять свое место.
— Что же такого ты написал? — полюбопытствовала Тина.
— Я написал, что мы решили погостить у одного из моих друзей недельку перед началом занятий. Находиться мы будем в полной безопасности, и потому ни ему, ни графине нет причин беспокоиться.
— И ты думаешь, это их остановит.
— Кроме того, , я пояснил, что ежели они расскажут все это отцу, то его гнев обрушится не только на нас, но и в первую очередь на них за то, что не сумели доставить нас в целости и сохранности туда, куда им было приказано.
— Бедняги! У них действительно нет выхода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33