https://www.dushevoi.ru/products/chugunnye-vanny/170x80/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


— Ч-что случилось? Почему т-ты здесь?
— Я здесь потому, — улыбнулся граф, — что в жандармерии меня известили о том, что самая красивая женщина в Эттингене. да еще и с золотыми кудрями и синими глазками, есть не кто иной, как графиня де Кастельно.
— А ты… искал меня? — помертвевшим голосом спросила Тина. Граф подошел к ней вплотную.
— Ты почти свела меня с ума своим неожиданным исчезновением, не оставив ни адреса, ни какого-нибудь знака, по которому я мог бы отыскать тебя.
— По я написала, что нам… никогда не суждено больше увидеться.
— И я был в отчаянии! В таком отчаянии, которого не испытывал никогда в жизни!
— И вот… ты здесь…
— Здесь. И только благодаря второму твоему письму.
— Но я не писала обратного адреса.
— Это сделала за тебя почта. Когда я увидел на конверте штемпель Эттингена, то первым же экспрессом выехал в Виденштайн.
Тина безвольно опустила руки.
— Так вот как ты нашел меня… — Слезы текли у нее по лицу, и она не скрывала их.
— Да, так я и нашел тебя. — Граф крепко прижал ее к сердцу.
Что-то перевернулось у Тины в груди, и она подняла к любимому заплаканное лицо, которое он не поцеловал, а лишь ласкал долгим внимательным взглядом.
— Я нашел тебя и теперь хочу знать только одно: когда же ты согласишься выйти за меня замуж, поскольку жить без тебя, моя радость, я отныне не в состоянии.
Почти грубо он притянул ее к себе и прижался губами к ждущему рту.
И на сей раз поцелуй был обжигающ и требователен, и в нем пылал жар, не ответить на который Тина после всех вынесенных страданий просто не смогла.
На мгновение в мозгу девушки мелькнула мысль, что если бы таков был бы и первый поцелуй графа, то она непременно испугалась бы, но теперь поднявшееся в ней нечто дикое и снимающее все оковы позволяло с равной силой отвечать возлюбленному.
И снова он вознес ее к солнцу, которое жгло и нежило их своими лучами, — и Тина теперь уже точно знала, что это и есть любовь.
Граф целовал ее до тех пор, пока не ушли все горести и страдания, а тело не наполнилось могучей всепобеждающей радостью.
Тине казалось, что она неожиданно восстала из пепла, а сердце графа, бившееся у ее груди, говорило девушке о том, что и возлюбленный испытывает сейчас те же чувства, что и она сама, что отныне они единое целое и что уже ничто на свете не в состоянии их разлучить.
Когда же он отпустил ее. Тине показалось, что она летит в пропасть, и девушка действительно рухнула бы на пол, если бы граф не поддержал ее заботливой рукой.
Тогда она спрятала раскрасневшееся лицо у него на груди и едва слышно прошептала:
— Я люблю тебя… Люблю… Но я думала, что… никогда уже тебя не увижу…
— И я люблю тебя, родная, — и никогда уже больше не оставлю. Ничто отныне не помешает тебе быть моей.
Граф говорил уверенно и властно, и только нечеловеческим усилием воли Тина заставила себя вспомнить, что все, о чем он сейчас говорит, — невозможно.
— Я… я должна признаться тебе… — наконец решилась она.
Губы графа прижались к ее разгоряченному лбу.
— В чем? — удивился он. — Я уже знаю, что ты совсем не та, за кого себя выдавала, и что виконт Вийерни на самом деле оказался графом де Кастельно.
Тина подняла на него искаженное мукой лицо.
— Так ты знаешь, кто Кендрик на самом деле?
— В жандармерии мне сказали, что он твой брат-близнец, — улыбнулся граф. — Я был настолько рад этой новости, что отдал бы им несколько тысяч франков, если б только не боялся, что меня обвинят в даче взятки государственным чиновникам!
Граф, говоря эти слова, действительно выглядел таким счастливым, что у девушки не повернулся язык сказать ему всю правду.
Он снова настойчиво обнял ее.
— Но как тебе пришла в голову такая вульгарная мысль — явиться в Париж в обличье дамы полусвета? Мне, вероятно, придется серьезно пожурить твоего братца за такую авантюру. Позволить девушке появиться в обществе, где всякий может ее оскорбить, впутать в историю, которая еще неизвестно чем могла бы закончиться, если бы не мое вмешательство!
— Но ведь… ты вмешался… Ты спас меня от маркиза…
— Если бы я не мог тебя спасти, то даже страшно представить, как бы все это обернулось!
— По мне всегда казалось, что я просто… смогу убежать, — попыталась объяснить девушка.
— Убежать от маркиза, как ты убежала от меня, тебе вряд ли бы удалось.
— От тебя… я и не хотела убегать… Но Кендрик сказал, что пресса может начать расследование в отношении нас.
— Думаю, что ваши родители, если они, конечно, живы, поднимут большой скандал, когда узнают о вашем столь недостойном маскараде, — немного сменил тему граф.
И тут Тина почувствовала, она все же обязана рассказать любимому всю правду, хотя одновременно с этим ей казалось, что все еще можно устроить, если попросить графа просто увезти ее с собой.
Ведь найдется же для них где-нибудь укромное местечко, где они спрячутся и где никто и никогда не найдет их… Но тут Тина вспомнила о рассказе Кендрика — и решила не рисковать жизнью возлюбленного, а уж если ему и суждено будет умереть, то лишь вместе с ней.
Граф осторожно приподнял ее подбородок.
— Ведь ты так хороша, так изысканна, как же ты не подумала о том, что любой мужчина, увидев тебя в обличье продажной женщины, захочет обладать тобой?! — В голосе графа даже прозвучали жесткие нотки, но Тина понимала, что это вызвано лишь страхом перед тем, что могло бы произойти.
— Это может показаться тебе… дурным… И, может быть, невоспитанным, но… ведь если бы я не оказалась в Париже, то не встретила бы тебя…
Граф усмехнулся.
— Такое объяснение извиняет многое, моя радость, но, с другой стороны, подобное поведение может привести к чрезвычайно нехорошим последствиям в будущем. — И, видя, что девушка не понимает, о чем он говорит, граф пояснил: — Теперь я не смогу взять тебя в Париж до тех пор, пока принц Наполеон не забудет не только о тебе, но и о маркизе де Саде.
— Но для меня Париж теперь… ничего не значит, если только я смогу быть с тобой. К сожалению, мне все-таки надо кое-что сказать тебе. — Голос ее так сильно дрожал, что граф мгновенно расстроился.
— Что случилось? Мы любим друг друга, и я хочу теперь только одного — поскорей повести тебя под венец, моя прекрасная виденштайночка!
— Но именно об этом я и хотела поговорить с тобой, — из последних сил прошептала Тина. — Я не могу выйти за тебя замуж.
— Почему?! — голос графа зазвенел металлом.
Тина заплакала и опустила голову, чтобы не видеть его изменившегося лица.
— Но прежде, чем я признаюсь тебе во всем… поцелуй меня еще раз, как целовал только что…
— Ты заставляешь меня беспокоиться, — нахмурился граф. — Ведь я нашел тебя только для того, чтобы навеки забыть все минувшие неприятности, чтобы любить и нежить тебя, чтобы не давать снова пускаться в рискованные авантюры… — Он снова улыбнулся. — Знаешь, я с самого первого взгляда на тебя понял, что в этих накрашенных губах и ресницах есть что-то фальшивое, а когда заговорил с тобой, то догадался и о полной твоей невинности, несмотря на то, что ты старалась играть, как настоящая актриса на сцене.
— Да? — слабо переспросила Тина. — И тебя это не шокировало?
— Шокировало меня, скорее, то, что ты согласилась не только поехать в тот вертеп на Монмартре, но и позавтракать с незнакомым мужчиной наедине в Буа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
 душевые уголки без поддона 

 плитка юнона керама марацци