Если бы я могла быть с тобою хоть… недолго, у меня было бы… что помнить… всю оставшуюся жизнь.
— Всю оставшуюся жизнь ты проведешь со мной, — сказал твердо герцог, — и, мое сокровище, я знаю, что мы будем бесконечно счастливы, даже если мне придется сражаться против такого грозного врага по имени Гордость.
— Я никогда, никогда не буду… гордой, — покорно сказала Милица.
Герцог рассмеялся:
— Уверяю тебя, что этого я не могу ни предотвратить, ни изменить, и я буду чрезвычайно гордиться тобой, моя прекрасная любовь.
— Ты… действительно думаешь, что я… прекрасна?
— Я смогу убедить тебя, что ты чрезвычайно прекрасна, — ответил герцог, — но на это потребуется очень много времени.
— Я согласна, ведь мне так нравится с тобой разговаривать!
— Я тоже счастлив разговаривать с тобой, — ответил герцог, — но теперь, моя восхитительная жена, я должен многому научить тебя в любви.
Он почувствовал, как Милица затаила дыхание и в ее голосе проскользнули неожиданные нотки страсти:
— Научи меня… пожалуйста… научи меня! Я хочу не только любить тебя… но и заставить тебя… любить меня… и я такая… невежественная, что не знаю… как… начать.
— Вот как мы начнем, — произнес герцог, приблизив губы к ее губам.
Он поцеловал ее сначала в губы, затем — в шею, улавливая пробуждающиеся в ней неведомые доселе чувства.
Она была настолько пленительной и соблазнительной, что и в герцоге с новой силой всколыхнулись физические и духовные страсти, тоже еще неизведанные им.
— Я… люблю тебя! — воскликнул он, — Боже, как я люблю тебя, моя прекрасная! Я буду очень нежен. Тебе будет хорошо, не надо бояться.
— Я… не боюсь, — шептала она. — Я очень люблю тебя, и нет… ничего в мире, кроме тебя.
Губы их слились в страстном поцелуе, и когда в разгоряченной пламенем любви княжне сгорали и гордость, и ненависть — все, кроме любви, — она почувствовала, как он расстегивает на спине ее платье…

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34