Левандовский жестом предложил Захарову кресло, сел сам.
– Так что у вас за дело, Матвей Петрович?
– Мне нужен отпуск, пан Збигнев. Дней на пять-шесть. Я решил бы это с фрекен Нурдстрем, но дело не терпит отла гательств, и подавать рапорт по команде я не могу.
– Отпуск…
– Да. За свой счет. И – с завтрашнего дня.
– А кто заменит вас в диспетчерской?
– Сегодня вернулся Корнеев, так что без меня обойтись можно. Так считаю не только я, но и фрекен Нурдстрем тоже.
– Что ж, – сказал Левандовский, – если бы все проблемы можно было решить так легко…
– Но это еще не все. – Захаров сжал руками подлокотники и подался вперед: – Мне нужны билет на завтрашний конвертоплан до Гонконга и на самолет от Гонконга до Генуи. И визы, естественно.
– Так, – сказал Левандовский. – А нельзя ли поподробнее, Матвей Петрович?
– Мне нужно в Геную, пан Збигнев. У Джулио… У делла Пене там жена и сын. И я не хочу, чтобы о его смерти они узнали из газет или официального письма. Официальное письмо о смерти… Я видел их. Их называли похоронками. Похоронки пришли на моего деда и двух его братьев. Они сохранились у нас в семье. И я не хочу, чтобы такое письмо, пусть даже на бланке Гайотиды, а не на газетной бумаге военных лет, не хочу, чтобы такое письмо читали внуки делла Пене. Понимаете, пан Збигнев?
Левандовский встал, прошелся по кабинету.
– Понимаю, Матвей Петрович, – после паузы сказал он. – Понимаю. Да и писать такое мне было бы непросто… Я думал уже, как это написать…
– Значит…
– Значит, вот что. – Будучи неудавшимся ученым, но прирожденным администратором, талант которого в конце концов и привел Левандовского на Гайотиду, он привык решать все быстро и окончательно. – Значит, вот что. У нас на верфях Генуи размещено несколько заказов. Вот вы и отправитесь туда в командировку. Так мне будет проще оформить вам до кументы. А за десять дней – на большой срок командировку я дать не могу – вы сумеете раза два выбраться на верфи.
– Конечно, – подтвердил Захаров. – Но…
– Большего от вас и не требуется. Думаю, такое злоупотребление командировочным фондом мне простится.
– Да, – сказал Захаров, вставая. – Спасибо.
– Это вам спасибо, Матвей Петрович. Я не думал о таком варианте, но теперь… Иначе, пожалуй, было бы просто нельзя. Документы вам подготовят к утру. Конвертоплан уходит в час, так что это мы успеем.
– Добро, – сказал Захаров. – Разрешите идти?
Левандовский улыбнулся.
– Идите, идите, Матвей Петрович. Отдохните – выглядите вы, честно говоря, не ах, – а завтра часов этак в… – он прикинул, – в одиннадцать зайдите ко мне.
Когда Захаров вышел, Левандовскому показалось на миг, что в кабинете стало слишком пусто. Он вернулся к столу, сел в кресло-вертушку и вдавил клавишу селектора:
– Бетка, скомандуй, чтобы к утру были документы Захарову – он летит в Геную. Билет, виза… Сама знаешь. И разыщи-ка мне, пожалуйста, командира патрулей. Ему тоже нужны будут документы – он полетит в Прагу…
IX
Всплытием явно никто не управлял: «Дип Вью» стремительно шел вертикально вверх, и Зададаев напряженно следил за белой точкой на экране гидролокатора – казалось, аппарат неизбежно должен удариться о днище «Руслана». Очевидно, так показалось не только ему, – на самых малых оборотах «Руслан» задним ходом отработал полтора-два кабельтова. Зададаев улыбнулся: у кого-то на мостике сдали нервы… Уж что-что, а позиция «Руслана» была определена правильно. Зададаев сам ее выбрал, а делом своим он занимался не первый год. И не успела белоснежная громада судна окончательно остановиться, как впереди, метрах в пятистах по курсу показался «Дип Вью». Как это обычно бывает при аварийном всплытии, аппарат вырвался из моря, словно пробка из бутылки шампанского. Сверкнув на солнце стеклянными гранями и металлическими полосами решетки, он взлетел метров на пять в воздух, а потом с грохотом рухнул в воду, взметнув гигантский фонтан брызг. Тотчас к месту его падения рванулся катер, уже спущенный с «Руслана». Переваливая разбегавшиеся концентрические волны, катер обнажал то сверкающий диск винта, то ярко-красное днище – от форштевня до самых боковых килей. На носу катера, держась за леера, стоял матрос с багром.
Зададаев снова посмотрел на экран гидролокатора: «Марта» медленно, по спирали поднималась к поверхности. С ней тоже явно все было в порядке. Зададаев облегченно вздохнул. По крайней мере, все целы, подумал он и перевел взгляд на пульт баролифта. Там перемигивались разноцветные огоньки контрольных лампочек, и в такт их коротким вспышкам оператор перебрасывал рычажки квитанционных тумблеров. Зададаев проследил его движения. Так, ясно: через минуту-другую баролифт тоже пойдет вверх. Собственно, операцию можно считать законченной.
– Изображение, – негромко сказал Зададаев.
Над пультом вспыхнул маленький экран внутренней связи. Аракелов сидел на диване сгорбившись и опустив голову на руки. Потом он выпрямился и стал медленно снимать ласт.
– Поднимайте, – скомандовал Зададаев и вышел из пультовой. После ее полумрака яркий солнечный свет показался болезненно-ослепительным, и с минуту Зададаев стоял, щурясь и ожидая, пока привыкнут глаза. Потом он закурил и неторопливо поднялся на мостик.
Капитан прохаживался по крылу мостика, как пантера по клетке, и выражение его лица не обещало ничего хорошего. Зададаев про себя от души порадовался этому. Конечно, ему и самому не поздоровится – за все подводные работы отвечает именно он. Но… Ему не привыкать, Аракелова он прикроет, а вот тому, в «Марте»… Это хорошо, что Ягуарыч завелся, подумал он, достанется кое-кому на орехи… Собственно, капитана звали просто Виктором Егоровичем, но прозвище Ягуарыч, которое он вполне оправдывал, укрепилось за ним давно и прочно.
Зададаев подошел к ограждению мостика. «Марта» уже всплыла на поверхность и теперь медленно огибала «Руслан», направляясь к слипу.
– Что ж, – сказал Зададаев, – вот, похоже, и все. Операция закончена.
– Для кого закончена, а для кого и нет, – отозвался капитан голосом, не обещавшим водителю «Марты» ничего хорошего.
– Да, – согласился Зададаев, – за такое гнать надо. В три шеи.
– И погоню! – рыкнул Ягуарыч. – Как пить дать. За судно и дисциплину на нем отвечаю я.
– Ну, сейчас отвечать придется кому-то другому, – улыбнулся Зададаев.
Ягуарыч только засопел. Такой реакцией Зададаев остался вполне доволен: она обещала взрыв мегатонн этак на тридцать.
– Пойду встречать духа.
– Естественно, – не слишком любезно отозвался капитан, но Зададаев не обратил на это внимания.
– Добро, – сказал он и повернулся, чтобы уйти.
– Он тоже хорош, твой дух… – проворчал капитан.
И хотя ворчание на этот раз было довольно миролюбивым, Зададаев мгновенно ощетинился:
– Совершенно верно, хорош. И когда он вытащил измерители течений, вы, помнится, были того же мнения.
Месяца два тому назад эта история наделала немало шума на «Руслане». Работы на очередной станции уже сворачивались, когда с борта вертолета, собиравшего буйковые регистраторы, сообщили о потере связки из семи измерителей течений. Полипропиленовый трос, которым они крепились к бую, оборвался, и приборы ушли на дно, на четырехкилометровую глубину. Не говоря уже о том, что измерители течений – игрушки достаточно дорогие, вместе с ними ушла и накопленная за шесть суток информация.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19