В 1 б часов на галерее, растолкав локтями публику, к барьеру протиснулся бедно одетый молодой человек. Он внимательно оглядел зал. На трибуне пылко жестикулировал очередной оратор. Депутаты шушукались между собой и время от времени бросали в его адрес - кто язвительные реплики, а кто слова одобрения.
Вдруг юноша размахнулся и метнул вниз какой-то круглый предмет. Хлопнул взрыв, запахло порохом, раздались громкие крики и проклятья.
Плечи бомбиста разочаровано опустились: как видно, он ожидал большего эффекта. Однако он тут же сумел взять себя в руки, и, воспользовавшись сумятицей, пустился в бегство.
В отеле террориста уже ждала полиция. Особого вреда его бомба не нанесла. Депутаты в основном отделались легким испугом. Даже те из них, которые оказались в непосредственной близости от взрыва, получили лишь небольшие царапины. Через четверть часа после происшествия дебаты вспыхнули с новой силой.
Молодого человека, который метнул бомбу в Бурбонском дворце, звали Огюст Вайян. Ему едва исполнилось 23 года, и он был анархистом.
Анархизм - течение, не признающее никакого государственного порядка и отрицающее организованную борьбу - приобрел во Франции 80-х годов прошлого столетия заметное влияние. В Париже долгое время жили известные вожди анархистов Кропоткин, Бакунин и Прудон. Проповедуя устно и письменно свое учение, они находили многочисленных приверженцев, в первую очередь среди студентов, радикальной мелкой буржуазии и в кругах интеллигенции. В Париже, Марселе, Лионе появилось с десяток анархистских газет, таких, как «Голодные», «Социальная борьба», «Революционное дело», которые прямо или косвенно пропагандировали анархистские методы борьбы и индивидуальный террор. Так, газета за 27 июля 1884 года писала: «Мелкие действия нередко выливаются в большие дела. Поэтому мы от всего сердца рукоплещем, когда в очередной раз узнаем, что некий буржуа или начальник свалился в пыль с ножом в боку».
21 октября 1878 года в Германии вступил в силу пресловутый закон против общественно опасных устремлений социал-демократии. В 1892 году Папа Лев ХШ издал свою, направленную против террористического движения энциклику «Рерум новарум».
Однако чрезвычайными законами и энцикликами это движение было не остановив. В большинстве европейских стран уже имелись политические рабочие партии и профсоюзы, в парламентах которых, пока еще немногих, европейских государств заседали социал-демократы.
Власти совершенствовали свои методы борьбы и наряду со .стародавней техникой репрессий все шире использовали демагогию и клевету. Например, французская пресса (да и не только французская), сознательно искажая действительность, затушевывая диаметральные противоположности между анархизмом и социализмом, ставила знак равенства между анархистскими методами и социалистами, настраивала мелкую буржуазию и крестьянство - основнуюю массу избирателей - против социалистического движения.
Чем более кровавыми становились лозунги анархистов, чем скандальнее их выступления и чем бессмысленнее покушения, тем легче было властям нажить на этом политический капитал.
Уже из-за одного этого французская полиция с самого начала уделяла большое внимание анархистским группам и одиночкам, что означало не только выслеживание анархистов и внедрение в их крути своих агентов, но и финансовую поддержку их деятельности (через провокаторов).
Большим докой по этой части был парижский префект полиции Андрье, тот самый, который пренебрежительно отмахнулся от предложения Бертильона о введении естественно - научных методов в борьбу с преступностью. Верный наследник полицейских методов, он начал засылать своих агентов в анархистские кружки с самого из зарождения. Так, Андрье узнал о целях анархистов и об их враждебности организованному рабочему движению. И вот здесь-то, в полумраке джунглей анархистской пропаганды и деятельности, он углядел возможность выковать оружие против самого опасного, как он считал, врага системы: против организованной политической борьбы. Опасаясь упустить столь заманчивый случай, Андрье немедленно поручил своему агенту Серро начать выпуск анархистской газеты «Социальная революция» и сам финансировал это предприятие.
Вскоре эта выходящая на анархистско-полицейском жаргоне газета стала не только важнейшим осведомительным центром, но и самым драгоценным для полиции агентом-провокатором. Позднее в своих мемуарах Андрье самодовольно откровенничал: «Дать анархистам газету - было все равно, что установить телефонную связь между гнездом заговорщиков и рабочим кабинетом префекта полиции».
Правда, первое время французские анархисты больше довольствовались яростными угрозами да левыми фразами. Полиции же и правительству требовались очевидные и по возможности сенсационные действия. Полиции пришлось потрудиться и над этим, Андрье поручил своему агенту Серро организовать какое-либо внешне эффектое покушение, являясь тем самым инициатором одного из первых анархистских выступлений в Париже.
С ведома Андрье «анархист» из полиции Серро предложил своим друзьям поднять на воздух памятник Адольфу Тьеру, который был установлен на аллее Сен-Жермен с трогательным посвящением: «Освободителю страны». Префект Андрье выделил для этого (хотя и анонимно) даже бомбы. «Я, не колеблясь, решил пожертвовать „освободителем страны“ ради спасения Бурбонского дворца», - заявил впоследствии этот убежденный националист. Однако Андрье поскупился и отпустил Серро некачественный динамит, так что бомбочка, которая должна была взорвать каменный пьедестал «освободителя», в память о себе оставила на нем всего лишь темное пятно.
Таким образом, провокация Андрьс оказалась бесполезной, вледствие чего он предпочел дело замять и репрессий не применять. Да и что, собственно, он мог бы поставить в вину бомбометателям? «Самое большее, их могли бы приговорить к 15 франкам денежного штрафа за нарушение тишины», - писал он впоследствии.
Преемники Андрье были более искусными. За истекшее время французская полиция не только освоила новейшие достижения антропологии, но и научилась отлично управляться с бомбами. Остались «отпечатки пальцев» полиции и на детонаторе бомбы, взорванной в декабре 1893 года в Бург бонском дворце.
Правда, Ваяйн не было человеком полиции или таким агентом-провокатором, как Серро, а убежденным анархистом, кипящим злобой при виде нищеты и лишений - постоянных спутников всей его жизни. Увлеченный громкими лозунгами и писаниями анархистов, он не искал путей в организованной политике, а свято верил, что для спасительного переворота вполне достаточно нескольких сенсационных насильственных акций, которые встряхнут угнетенные массы и властно позовут их в поход прочив угнетателей.
Короче говоря, не понимая реальных закономерностей общественного развития, Ваяйн создал себе некую ирреальную, субъективную схему мироздания и жил, как в шорах., В 1893 году, возвратясь из Америки во Францию и найдя свою семью в крайне тяжелых материальных условиях, он пришел к твердому решению совершить террористический акт.
Мысль взорвать бомбу в Бурбонском дворце целиком поглотила его. Однако осуществить свое намерение Вайян пока не мог по той простой причине, что у него не было денег на динамит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130