Человек может быть охвачен также манией величия, преследования и безотчетного страха.
В одной серии испытаний были получены весьма интересные объективные и субъективные данные о результатах воздействия LSD-25 на психически нормальных людей. У женщины-психиатра с вполне здоровой психикой было отмечено резкое ослабление способности выполнять заданную программу испытаний.
Объективно это выразилось в следующем. Общая картина нарушения психической деятельности хорошо выявляется в способности начертить на бумаге определенные фигуры. До введения препарата испытуемая рисовала крупные, легко узнаваемые фигуры мужчины и женщины. Когда препарат был введен, она оказалась способной лишь поставить два вопросительных знака в верхнем правом углу листа бумаги. Кроме того, возле одной из фигур было нарисовано изображение предмета, напоминающего маленький ящик. В дальнейшем наблюдалось изменение психической деятельности, сопровождаемое явлениями некоторого возбуждения. Отмечались и явления, характерные для кататони-ческой формы шизофрении.
Отчет самой испытуемой, подвергшейся воздействию LSD-25, содержал следующее:
«Психиатр предложил мне встать, подойти к столу и произвести некоторые испытания. Я хотела идти, но ничего не получалось. Я усиленно пыталась двигаться, рванулась, но мое тело словно окаменело. Когда мне наконец удалось пойти, было трудно остановиться. Если кто-либо задавал мне вопросы, я старалась отвечать. Иногда я вовсе не могла сосредоточиться, моя голова была как бы пустой. Временами я точно представляла себе, что я хотела сказать. Я старалась говорить, но ничего не получалось. Иногда у меня в голове группировались некоторые слова, которые я готова была произнести, и даже первое из этих слов было у меня на губах. Я считала, что если произнесу первое слово, то остальные смогу высказать легко. Но обычно это мне не удавалось».
Исследователи, проводившие наблюдения над другими людьми, пришли к следующим выводам: «Поведение исследуемых было самым различным. Казалось, что влияние вещества то значительно усиливало, то ослабляло тонус, так что было очень трудно предсказать, в каком направлении будут развиваться клинические изменения».
Один исследуемый показал, что он проходил через серию этапов, когда окружающие его предметы то сильно приближались и казались очень большими, то удалялись, сильно уменьшаясь в своем размере. Во время первого этапа он ощущал эйфорию, выражавшуюся в сильно преувеличенном ощущении полного благополучия; во время второго он находился в состоянии полной депрессии. Его суждения о времени в течение первого и второго периодов были сильно искаженными. Во время периода возбуждения, когда он проходил по кафе, ему все представлялось в очень ярких и выразительных красках. Салаты и десертные блюда представлялись ему в невыразимо прекрасном виде. В течение периода депрессии он пребывал в угрюмом настроении, в состоянии полузабытья. Когда он намеревался посидеть и сосредоточиться, ему это не удавалось. Он ни о чем не мог думать. У него было такое чувство, что ему ни о чем не следует беспокоиться, что любое действие требует слишком больших усилий.
Другой исследуемый в отчете о своих ощущениях сообщил следующее: «Когда я начинал рассказывать о том, что видел, я внезапно останавливался и изумлялся всему, о чем говорил. Так нельзя, думал я про себя, мне в разговоре следует быть более осторожным и не говорить больше так, как я это делал до сих пор. Через мгновение я находил, что говорю нечто еще более несуразное, чем ранее. Сознание, что я теряю над собой контроль, подавляло меня. Я чувствовал, что все мои усилия должны быть направлены на то, чтобы проявлять сдержанность и контролировать свои действия.
Мой мозг усиленно работал. Было ли это результатом страха, который овладевал мной при мысли, что рассудок мой может помутиться? Стремление «притихнуть» и замкнуться в свой внутренний мир не было преобладающим… Моя обычная склонность видеть во всем только хорошее исчезла. Чтобы успокоиться, я устремил свой взор на картину с прекрасным пейзажем штата Юта, но и там не увидел ничего хорошего, кроме очертаний облака и линии горизонта, образовавших пару неприятных губ на угрожающем лице. Мое тело было напряжено: ноги начали потеть, мне казалось, что я сползаю со стула. Трудно описать мои переживания, которые переплетались в сложных комбинациях.
Мы пошли в столовую, чтобы позавтракать. К этому времени воздействие на меня вещества достигло, по-видимому, апогея. Я не мог вспомнить, шел ли я по залу или находился в лифте. Припоминаю только, что дверь лифта открылась внезапно. Врач объяснил, что это составляло важную часть проводимого эксперимента. Мне казалось, что время для завтрака еще не наступило. В кафе я чувствовал себя неловко. Я был убежден, что официантка преднамеренно вынуждает меня проявлять эту неловкость, и был настороже. Врач сказал, чтобы я нашел свободный столик. Очень осторожно я обошел все помещение, которое казалось мне довольно обширным, но так и не сумел найти незанятый стол. Я думал, будет ли иметь какое-либо значение то, какое я выберу место. Я был осторожен и подозрителен, однако меня все еще не покидало чувство, что я могу положиться на врача-психиатра. Я знал, что представляю собой человека, больного психозом, и хотя сознавал, что никто не угрожает мне, не мог отделаться от ощущения какой-то опасности.
Это было странное состояние. Я совсем не мог следить за разговором, не мог запомнить, о чем шла беседа. Я был весь во власти быстро меняющихся ощущений. Я понимал, что экспериментаторы попытаются выяснить, смогу ли я увязывать свое поведение с обстановкой. Большей частью я находился во власти своих мыслей и эмоций. У меня было ощущение, что я потерпел неудачу и оказался путаником».
Приведенные примеры говорят о том, что командиры и начальники, оказавшиеся под воздействием LSD-25, потеряют способность принимать логичные и правильные решения и отдавать разумные приказы и распоряжения.
Полицейские отравляющие вещества
Состоящие на вооружении войск три полицейских OВ – CS, адамсит и хлорацетофенон – характеризуются как отравляющие вещества, «вызывающие раздражающее или выводящее из строя физиологическое действие при попадании в глаза или на слизистую оболочку дыхательных путей. Полицейские ОВ в полевых концентрациях не вызывают у людей необратимых поражений».
Эти ОВ представляют собой твердые вещества, применяемые в виде аэрозолей с помощью гранат, часто использовались в Южном Вьетнаме. Хлорацетофенон и адамсит были созданы в последние дни мировой войны, a CS был разработан англичанами в 50-х годах.
Хлорацетофенон
Хлорацетофенон имеет шифр CN. Он обладает обманчивым ароматным запахом, похожим на запах цвета яблони. Хлорацетофенон является быстродействующим слезоточивым веществом, раздражающим одновременно и верхние дыхательные пути.
В высоких концентрациях он оказывает раздражающее действие на кожные покровы и вызывает покраснение и зуд, особенно во влажных местах тела. При высокой концентрации ОВ может наблюдаться образование волдырей. Результаты действия ОВ напоминают солнечные ожоги, которые исчезают в течение нескольких часов. Некоторые люди при воздействии хлорацетофенона испытывают тошноту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
В одной серии испытаний были получены весьма интересные объективные и субъективные данные о результатах воздействия LSD-25 на психически нормальных людей. У женщины-психиатра с вполне здоровой психикой было отмечено резкое ослабление способности выполнять заданную программу испытаний.
Объективно это выразилось в следующем. Общая картина нарушения психической деятельности хорошо выявляется в способности начертить на бумаге определенные фигуры. До введения препарата испытуемая рисовала крупные, легко узнаваемые фигуры мужчины и женщины. Когда препарат был введен, она оказалась способной лишь поставить два вопросительных знака в верхнем правом углу листа бумаги. Кроме того, возле одной из фигур было нарисовано изображение предмета, напоминающего маленький ящик. В дальнейшем наблюдалось изменение психической деятельности, сопровождаемое явлениями некоторого возбуждения. Отмечались и явления, характерные для кататони-ческой формы шизофрении.
Отчет самой испытуемой, подвергшейся воздействию LSD-25, содержал следующее:
«Психиатр предложил мне встать, подойти к столу и произвести некоторые испытания. Я хотела идти, но ничего не получалось. Я усиленно пыталась двигаться, рванулась, но мое тело словно окаменело. Когда мне наконец удалось пойти, было трудно остановиться. Если кто-либо задавал мне вопросы, я старалась отвечать. Иногда я вовсе не могла сосредоточиться, моя голова была как бы пустой. Временами я точно представляла себе, что я хотела сказать. Я старалась говорить, но ничего не получалось. Иногда у меня в голове группировались некоторые слова, которые я готова была произнести, и даже первое из этих слов было у меня на губах. Я считала, что если произнесу первое слово, то остальные смогу высказать легко. Но обычно это мне не удавалось».
Исследователи, проводившие наблюдения над другими людьми, пришли к следующим выводам: «Поведение исследуемых было самым различным. Казалось, что влияние вещества то значительно усиливало, то ослабляло тонус, так что было очень трудно предсказать, в каком направлении будут развиваться клинические изменения».
Один исследуемый показал, что он проходил через серию этапов, когда окружающие его предметы то сильно приближались и казались очень большими, то удалялись, сильно уменьшаясь в своем размере. Во время первого этапа он ощущал эйфорию, выражавшуюся в сильно преувеличенном ощущении полного благополучия; во время второго он находился в состоянии полной депрессии. Его суждения о времени в течение первого и второго периодов были сильно искаженными. Во время периода возбуждения, когда он проходил по кафе, ему все представлялось в очень ярких и выразительных красках. Салаты и десертные блюда представлялись ему в невыразимо прекрасном виде. В течение периода депрессии он пребывал в угрюмом настроении, в состоянии полузабытья. Когда он намеревался посидеть и сосредоточиться, ему это не удавалось. Он ни о чем не мог думать. У него было такое чувство, что ему ни о чем не следует беспокоиться, что любое действие требует слишком больших усилий.
Другой исследуемый в отчете о своих ощущениях сообщил следующее: «Когда я начинал рассказывать о том, что видел, я внезапно останавливался и изумлялся всему, о чем говорил. Так нельзя, думал я про себя, мне в разговоре следует быть более осторожным и не говорить больше так, как я это делал до сих пор. Через мгновение я находил, что говорю нечто еще более несуразное, чем ранее. Сознание, что я теряю над собой контроль, подавляло меня. Я чувствовал, что все мои усилия должны быть направлены на то, чтобы проявлять сдержанность и контролировать свои действия.
Мой мозг усиленно работал. Было ли это результатом страха, который овладевал мной при мысли, что рассудок мой может помутиться? Стремление «притихнуть» и замкнуться в свой внутренний мир не было преобладающим… Моя обычная склонность видеть во всем только хорошее исчезла. Чтобы успокоиться, я устремил свой взор на картину с прекрасным пейзажем штата Юта, но и там не увидел ничего хорошего, кроме очертаний облака и линии горизонта, образовавших пару неприятных губ на угрожающем лице. Мое тело было напряжено: ноги начали потеть, мне казалось, что я сползаю со стула. Трудно описать мои переживания, которые переплетались в сложных комбинациях.
Мы пошли в столовую, чтобы позавтракать. К этому времени воздействие на меня вещества достигло, по-видимому, апогея. Я не мог вспомнить, шел ли я по залу или находился в лифте. Припоминаю только, что дверь лифта открылась внезапно. Врач объяснил, что это составляло важную часть проводимого эксперимента. Мне казалось, что время для завтрака еще не наступило. В кафе я чувствовал себя неловко. Я был убежден, что официантка преднамеренно вынуждает меня проявлять эту неловкость, и был настороже. Врач сказал, чтобы я нашел свободный столик. Очень осторожно я обошел все помещение, которое казалось мне довольно обширным, но так и не сумел найти незанятый стол. Я думал, будет ли иметь какое-либо значение то, какое я выберу место. Я был осторожен и подозрителен, однако меня все еще не покидало чувство, что я могу положиться на врача-психиатра. Я знал, что представляю собой человека, больного психозом, и хотя сознавал, что никто не угрожает мне, не мог отделаться от ощущения какой-то опасности.
Это было странное состояние. Я совсем не мог следить за разговором, не мог запомнить, о чем шла беседа. Я был весь во власти быстро меняющихся ощущений. Я понимал, что экспериментаторы попытаются выяснить, смогу ли я увязывать свое поведение с обстановкой. Большей частью я находился во власти своих мыслей и эмоций. У меня было ощущение, что я потерпел неудачу и оказался путаником».
Приведенные примеры говорят о том, что командиры и начальники, оказавшиеся под воздействием LSD-25, потеряют способность принимать логичные и правильные решения и отдавать разумные приказы и распоряжения.
Полицейские отравляющие вещества
Состоящие на вооружении войск три полицейских OВ – CS, адамсит и хлорацетофенон – характеризуются как отравляющие вещества, «вызывающие раздражающее или выводящее из строя физиологическое действие при попадании в глаза или на слизистую оболочку дыхательных путей. Полицейские ОВ в полевых концентрациях не вызывают у людей необратимых поражений».
Эти ОВ представляют собой твердые вещества, применяемые в виде аэрозолей с помощью гранат, часто использовались в Южном Вьетнаме. Хлорацетофенон и адамсит были созданы в последние дни мировой войны, a CS был разработан англичанами в 50-х годах.
Хлорацетофенон
Хлорацетофенон имеет шифр CN. Он обладает обманчивым ароматным запахом, похожим на запах цвета яблони. Хлорацетофенон является быстродействующим слезоточивым веществом, раздражающим одновременно и верхние дыхательные пути.
В высоких концентрациях он оказывает раздражающее действие на кожные покровы и вызывает покраснение и зуд, особенно во влажных местах тела. При высокой концентрации ОВ может наблюдаться образование волдырей. Результаты действия ОВ напоминают солнечные ожоги, которые исчезают в течение нескольких часов. Некоторые люди при воздействии хлорацетофенона испытывают тошноту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137