– Вспомните только, как вредоносно действовал яд. Такой человек, как Мелоун, сильный, как буйвол, и с канатами вместо нервов, – и тот едва вскарабкался по лестнице, а потом свалился замертво. Невозможно, стало быть, допустить, чтобы кто-нибудь мог противиться этому яду хотя бы семнадцать минут, а о многих часах и говорить нечего.
– А что, если кто-нибудь предвидел катастрофу и принял свои меры предосторожности, как старый друг наш Челленджер?
– Это весьма неправдоподобно, – сказал Челленджер, пригладив себе бороду снизу вверх и сощурив глаза. – Сочетание наблюдательности, железной логики и необычайной фантазии, которое позволило мне предвидеть опасность, встречается так редко, что едва ли в одном и том же поколении возможны два таких случая.
– Ваш вывод, следовательно, тот, что, кроме нас, все погибли? – На этот счет почти не может быть сомнений. Однако мы должны принять в соображение то обстоятельство, что яд действовал в направлении снизу вверх и что поэтому меньше повлиял на возвышенные местности. Это, несомненно, поразительное явление. В будущем оно представит чрезвычайно соблазнительное поле для наших исследовании. Если поэтому кто-нибудь еще выжил, кроме нас, то поиски такого человека скорее всего увенчались бы успехом где-нибудь в тибетской деревне или в шалаше на альпийской вершине, так как они лежат на много тысяч футов выше уровня моря.
– Но если иметь в виду, что уже не существует ни кораблей, ни железных дорог, то нам от этого не больше проку, чем если бы уцелевшие находились на луне, – сказал лорд Джон. – Но я хотел бы по крайней мере точно знать, действительно ли опасность уже вполне миновала или же только часть ее оставили мы за собою.
Саммерли вывернул себе шею, чтобы обозреть весь горизонт. – Воздух стал как будто прозрачнее и чище, – заметил он, колеблясь, – но и вчера он был такой, и я ничуть не уверен, что нам больше ничто не грозит.
Челленджер пожал плечами.
– Мне приходится опять вернуться к фатализму. Если когда-либо такое событие уже совершилось во вселенной, – а это возможно, – то произошло оно, несомненно, очень давно, и мы поэтому можем твердо рассчитывать, что подобная катастрофа повторится очень нескоро.
– Все это было бы очень мило и приятно, – сказал лорд Джон, – но мы знаем из опыта, что при землетрясении, обыкновенно, за одним толчком немедленно следует другой. Мне кажется, что нам следовало бы немного пройтись и подышать свежим воздухом, пока у нас есть такая возможность. Так как наш кислород израсходован, то нам безразлично, здесь ли нас застигнет гибель, или на лоне природы.
Поразительна была та полная летаргия, которая нашла на нас в виде реакции после лихорадочного волнения и напряжения последних суток. Апатия полностью овладела и телом и духом и наполняла нас крепко укоренившимся чувством, что все безразлично и не нужно. Даже Челленджер поддался этому ощущению. Он сидел на своем месте, подпирая обеими руками могучую голову и уйдя в глубокое раздумье, пока лорд Джон и я не подхватили его под руки и чуть ли не насильно поставили на ноги, за что награждены были только злым взглядом и сердитым ворчанием раздраженного бульдога. Но, когда мы из нашего тесного приюта вышли на свежий простор, обычная наша энергия начала медленно к нам возвращаться.
Но что было нам делать на этом кладбище человечества?. Никогда не случалось людям стоять перед таким вопросом! Правда, мы имели возможность удовлетворять наши повседневные потребности и даже потребность в какой угодно роскоши, в самых широких пределах. Все съестные припасы, все винные погреба, все сокровищницы искусства были к нашим услугам. Нам достаточно было протянуть к ним руку. Но что нам было делать с нашим временем? С некоторыми задачами нужно было справиться немедленно, они уже ждали нас. Мы отправились поэтому в кухню и уложили обеих служанок на предназначенные для них постели. Они, казалось, умерли совершенно безболезненно; одна сидела на своем стуле перед очагом, другая лежала перед раковиной для мытья посуды. Затем мы принесли со двора бедного Остина. Его мускулы были тверды, как дерево. Он лежал в чрезвычайно странном окостенении, и мышцы губ стянулись так, что лицо исказилось отвратительно-насмешливой гримасой. Признаки эти наблюдались у всех, умерших от действия этого яда. Куда мы ни приходили, повсюду мы видели эти ухмыляющиеся лица, словно трунившие над нашим ужасным положением и молча, с глумливой злобной усмешкою взиравшие на последних представителей их рода.
– Послушайте! – сказал лорд Джон, без устали ходивший взад и вперед по столовой, пока мы слегка подкреплялись едою. – Не знаю, каково у вас на душе, но я положительно не в силах спокойно тут сидеть и ничего не делать. – Не будете ли вы любезны, – ответил Челленджер, – сказать нам, что в сущности должны мы делать, по-вашему?
– Встряхнуться и пойти поглядеть на все, что произошло. – Как раз и я хотел это предложить.
– Но не здесь. Что произошло в деревне, это видно нам также из этого окна.
– Куда же нам отправиться?
– В Лондон.
– Вам легко говорить, – проворчал Саммерли. – Сорок миль пешком отмахать – это вам по силам. Но решится ли на это Челленджер с его толстыми, короткими ногами, это другой вопрос. Да и я не мог бы поручиться за себя.
Челленджер рассердился.
– Если бы вы усвоили себе привычку, сударь мой, интересоваться только собственными телесными особенностями, то убедились бы, что они послужили бы вам достаточно обширным полем для наблюдений и необычайно обильным материалом для бесед.
– Я совсем не имел намерения вас огорчить, мой милый Челленджер, – ответил наш бестактный товарищ, – никто не отвечает за свое физическое сложение. Если природа наделила вас толстым, коротким туловищем, то естественно, что и ноги у вас должны быть толстыми и короткими. Челленджер пришел в такую ярость, что не мог выговорить ни слова. Он только мог рычать и щурить глаза, а волосы у него взъерошились. Лорд Джон поспешил вмешаться в спор, пока он не обострился чрезмерно. – Зачем же нам идти пешком? – спросил он.
– Вы, может быть, желаете отправиться в Лондон по железной дороге? – спросил Челленджер, все еще кипевший от гнева.
– А ваш автомобиль на что? Отчего нам не воспользоваться им? – По этой части у меня нет опыта, – сказал Челленджер, дергая себя в раздумье за бороду. – Но вы совершенно правы, лорд Джон, если думаете, что человек с высоким умственным уровнем должен уметь справиться со всякой задачей. Ваша мысль положительно превосходи на. Я сам отвезу вас в Лондон. – От этого я убедительно прошу вас воздержаться, – сказал энергично Саммерли.
– Нет, Джордж, это в самом деле невозможно! – воскликнула миссис Челленджер. – Вспомни только, как ты сделал однажды такую попытку: ты при этом разнес вдребезги половину гаража.
– Это была только случайная неудача, – объяснил совершенно спокойно Челленджер. – Значит, вопрос решен, я сам отвезу вас всех в Лондон. Лорд Джон спас положение.
– Какая у вас, скажите, машина?
– Двадцатисильный Хамбер.
– Да ведь я сам управлял много лет таким автомобилем! – живо воскликнул он. – Честное слово, я никогда не думал, что смогу когда-либо посадить в автомобиль все наличное человечество. Он как раз пятиместный, помнится мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
– А что, если кто-нибудь предвидел катастрофу и принял свои меры предосторожности, как старый друг наш Челленджер?
– Это весьма неправдоподобно, – сказал Челленджер, пригладив себе бороду снизу вверх и сощурив глаза. – Сочетание наблюдательности, железной логики и необычайной фантазии, которое позволило мне предвидеть опасность, встречается так редко, что едва ли в одном и том же поколении возможны два таких случая.
– Ваш вывод, следовательно, тот, что, кроме нас, все погибли? – На этот счет почти не может быть сомнений. Однако мы должны принять в соображение то обстоятельство, что яд действовал в направлении снизу вверх и что поэтому меньше повлиял на возвышенные местности. Это, несомненно, поразительное явление. В будущем оно представит чрезвычайно соблазнительное поле для наших исследовании. Если поэтому кто-нибудь еще выжил, кроме нас, то поиски такого человека скорее всего увенчались бы успехом где-нибудь в тибетской деревне или в шалаше на альпийской вершине, так как они лежат на много тысяч футов выше уровня моря.
– Но если иметь в виду, что уже не существует ни кораблей, ни железных дорог, то нам от этого не больше проку, чем если бы уцелевшие находились на луне, – сказал лорд Джон. – Но я хотел бы по крайней мере точно знать, действительно ли опасность уже вполне миновала или же только часть ее оставили мы за собою.
Саммерли вывернул себе шею, чтобы обозреть весь горизонт. – Воздух стал как будто прозрачнее и чище, – заметил он, колеблясь, – но и вчера он был такой, и я ничуть не уверен, что нам больше ничто не грозит.
Челленджер пожал плечами.
– Мне приходится опять вернуться к фатализму. Если когда-либо такое событие уже совершилось во вселенной, – а это возможно, – то произошло оно, несомненно, очень давно, и мы поэтому можем твердо рассчитывать, что подобная катастрофа повторится очень нескоро.
– Все это было бы очень мило и приятно, – сказал лорд Джон, – но мы знаем из опыта, что при землетрясении, обыкновенно, за одним толчком немедленно следует другой. Мне кажется, что нам следовало бы немного пройтись и подышать свежим воздухом, пока у нас есть такая возможность. Так как наш кислород израсходован, то нам безразлично, здесь ли нас застигнет гибель, или на лоне природы.
Поразительна была та полная летаргия, которая нашла на нас в виде реакции после лихорадочного волнения и напряжения последних суток. Апатия полностью овладела и телом и духом и наполняла нас крепко укоренившимся чувством, что все безразлично и не нужно. Даже Челленджер поддался этому ощущению. Он сидел на своем месте, подпирая обеими руками могучую голову и уйдя в глубокое раздумье, пока лорд Джон и я не подхватили его под руки и чуть ли не насильно поставили на ноги, за что награждены были только злым взглядом и сердитым ворчанием раздраженного бульдога. Но, когда мы из нашего тесного приюта вышли на свежий простор, обычная наша энергия начала медленно к нам возвращаться.
Но что было нам делать на этом кладбище человечества?. Никогда не случалось людям стоять перед таким вопросом! Правда, мы имели возможность удовлетворять наши повседневные потребности и даже потребность в какой угодно роскоши, в самых широких пределах. Все съестные припасы, все винные погреба, все сокровищницы искусства были к нашим услугам. Нам достаточно было протянуть к ним руку. Но что нам было делать с нашим временем? С некоторыми задачами нужно было справиться немедленно, они уже ждали нас. Мы отправились поэтому в кухню и уложили обеих служанок на предназначенные для них постели. Они, казалось, умерли совершенно безболезненно; одна сидела на своем стуле перед очагом, другая лежала перед раковиной для мытья посуды. Затем мы принесли со двора бедного Остина. Его мускулы были тверды, как дерево. Он лежал в чрезвычайно странном окостенении, и мышцы губ стянулись так, что лицо исказилось отвратительно-насмешливой гримасой. Признаки эти наблюдались у всех, умерших от действия этого яда. Куда мы ни приходили, повсюду мы видели эти ухмыляющиеся лица, словно трунившие над нашим ужасным положением и молча, с глумливой злобной усмешкою взиравшие на последних представителей их рода.
– Послушайте! – сказал лорд Джон, без устали ходивший взад и вперед по столовой, пока мы слегка подкреплялись едою. – Не знаю, каково у вас на душе, но я положительно не в силах спокойно тут сидеть и ничего не делать. – Не будете ли вы любезны, – ответил Челленджер, – сказать нам, что в сущности должны мы делать, по-вашему?
– Встряхнуться и пойти поглядеть на все, что произошло. – Как раз и я хотел это предложить.
– Но не здесь. Что произошло в деревне, это видно нам также из этого окна.
– Куда же нам отправиться?
– В Лондон.
– Вам легко говорить, – проворчал Саммерли. – Сорок миль пешком отмахать – это вам по силам. Но решится ли на это Челленджер с его толстыми, короткими ногами, это другой вопрос. Да и я не мог бы поручиться за себя.
Челленджер рассердился.
– Если бы вы усвоили себе привычку, сударь мой, интересоваться только собственными телесными особенностями, то убедились бы, что они послужили бы вам достаточно обширным полем для наблюдений и необычайно обильным материалом для бесед.
– Я совсем не имел намерения вас огорчить, мой милый Челленджер, – ответил наш бестактный товарищ, – никто не отвечает за свое физическое сложение. Если природа наделила вас толстым, коротким туловищем, то естественно, что и ноги у вас должны быть толстыми и короткими. Челленджер пришел в такую ярость, что не мог выговорить ни слова. Он только мог рычать и щурить глаза, а волосы у него взъерошились. Лорд Джон поспешил вмешаться в спор, пока он не обострился чрезмерно. – Зачем же нам идти пешком? – спросил он.
– Вы, может быть, желаете отправиться в Лондон по железной дороге? – спросил Челленджер, все еще кипевший от гнева.
– А ваш автомобиль на что? Отчего нам не воспользоваться им? – По этой части у меня нет опыта, – сказал Челленджер, дергая себя в раздумье за бороду. – Но вы совершенно правы, лорд Джон, если думаете, что человек с высоким умственным уровнем должен уметь справиться со всякой задачей. Ваша мысль положительно превосходи на. Я сам отвезу вас в Лондон. – От этого я убедительно прошу вас воздержаться, – сказал энергично Саммерли.
– Нет, Джордж, это в самом деле невозможно! – воскликнула миссис Челленджер. – Вспомни только, как ты сделал однажды такую попытку: ты при этом разнес вдребезги половину гаража.
– Это была только случайная неудача, – объяснил совершенно спокойно Челленджер. – Значит, вопрос решен, я сам отвезу вас всех в Лондон. Лорд Джон спас положение.
– Какая у вас, скажите, машина?
– Двадцатисильный Хамбер.
– Да ведь я сам управлял много лет таким автомобилем! – живо воскликнул он. – Честное слово, я никогда не думал, что смогу когда-либо посадить в автомобиль все наличное человечество. Он как раз пятиместный, помнится мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23